Люби Люби — назло любому земному замку (Плоть камня — рухнет, когда бесплотное выстоит!). Внезапно, не завтра — люби душой наизнанку; Люби, как весна воскресает, — всецело, воистину!.. Настырно, нескладно, жадно, как напоследок, На автопилоте, ветром из подворотен — Люби!.. Близоруко (пожалуй, не следует — слепо), Чтоб всё-таки видеть мир — но престранным слепком Со строгих контуров; видеть — абсентной пародией На сливочность плоских импрессионистских полотен. Люби!.. Голос милый (Как пенную небь — парашютина) Вдыхай! И полнись им, трещи по швам — я прошу тебя!.. Вдыхай! И лети мотылёчком в рассвет пожаристый; А голос, как воздух, в себе держи — и не выдохни: Едва опустев, обескрылишься. Помни, пожалуйста: Всего безвыходней — с грохотом в землю, в вывихи. …В руинах былого устанешь молчать изувеченным, Суставно повыкручен ломкой по Безрассудному… Влюбившись — люби. Доверчиво, долговечно. Люби — иначе иссохнешь, отцветшим веточкам Подобно: по-доброму людям редко отлюбливается. Любить — это как поспеть на последнее судно, на Поезд последний в преддверии революции; Укрыться от популяции, лиц, полиции И сблизиться — прочно. От прочего — отдалиться, Укрыться в Первичном — от мира, который вещен, От смертного мира в мирке сумасбродно-мудром… Любовь — это то, как неистово поздний вечер Сливается с добрым утром. Сердце матери Сердце! В тисках тоски ты пленённым зверем Скачешь по клетке, на прутья бросаешься люто. Бьёшься в оковах так яро, что больно звеньям: Цепи звенят, словно струны расстроенной лютни!.. Жилами пухнешь, плотью ссыхаясь всё крепче (Не каменеешь — лишь вопреки поговоркам). …С голоду сердце утрачивает дар речи — Падает, корчась, горячее тело калеча, И за решёткой рёбер взвывает волком В тёмной груди — обречённо, как вьюга в марте; Волком, который гибнет, недавний воин… Смолкни, замри да прислушайся повнимательней: Вещее сердце моей беспокойной матери Воет в ответ тебе сладким, неволчьим воем, Лечит овечьею лаской, почуяв неладное, Сочной волной колокольной с далёких подворий… Самую силу в песню посыльную вкладывая, Так, что становится в клетке вас будто двое — Узников, двое (и это — святая явность, Коли залог — материнская неколебимость). Лишь бы ты, сердце иссохшее, не боялось, Лишь бы, насытившись, с болью ровнее билось. Зова втянувши носом, Привстать волк пытается, Ёрзая яростно оземь сизым войлоком Брюха. Душенька тушу по клетке волоком Тащит к свободе агонией дикого танца. С жизнью расстаться? В тягучую жизнь скитальца, Словно бы в сладкую мякоть — тёплого агнца, Сердце голодным до света вцепилось волком, Мёртвою хваткой вгрызлось, до ужаса живо… И успокоилось. Стало дышать ровно. Словно бы всласть надрожавшаяся пружина — Вскоре затихло покоем. Внутриутробно — Осоловело уснуло; каждою жилою Славя спасительность Древнего, чудом Дарованного… Мать моя где-то ладонь к груди приложила, Греясь от жертвенной плоти дрожащего овна. Зеркало
Вижу, подруженьке-то — откипелось, отбегалось… Отгрохоталось внутриголовно, никак? Из зазеркалья тобою любуется бледность — Твой молчаливо-ласковый дубликат. Из-под угодливой глади (какого лешего?) — Дева (смешливо? насмешливо? — не таи…) Зрит в тебя, будто бы в корень лица повзрослевшего, Зрит двоецарствием глаз, что теперь — твои. Воды застыли над ней, точно их проморозило, Инеем — пыль расползлась по стеклу поверхности. Сумрак окутал деву покоем глазетовым, С нею же нежа твою обнажённую суть. Вижу, подруженька: узницей звёздного озера Ты отраженью — себе-то — клянёшься в верности, Низко склонившись над круглым стареньким зеркалом… Свечку задуй. Приляг. Постарайся уснуть. Ночность Вечность в ночи заперлась на засов Нежиться в чудесах: Ведьма с крылами из двух голосов, Со звёздами в волосах. Юркнула между зарёй и зарёй Издревле юная мисс — Наворожить (только глазки закрой) Милость длиною в мысль. Веки сгустишь ты, как жалюзи, Враз тебе — dream to feel: Воздух, огнистый, что мон плезир, Ярче людских текил, Небо изнанки твоей Москвы (Точнее, запах его) — Райство вечностной ворожбы, Чёртово волшебство… После заката — ангельский лай Хочет по тропке дуги. Знаешь: гуляй, рванина, гуляй; Беги, Лола Форест, беги!.. Вечность отнежится, снежностью строф Небо в кровь искусав… Взор распахни в аритмии часов: Семь утра на часах. |
