"Делай что хочешь, но только приведи наш план в исполнение".

Когда я почти потерял сознание, Купер почтительно отступил в сторону. Туран приближался ко мне, все больше пугая своей кошмарной внешностью. Возможно, до того, как стать вампиром, он силами перевоплощения не обладал.

— Отдай его! — прорычал он, протягивая свою чудовищную лапу ко мне.

Остается два пути. Один из них сродни самоубийству — перебить всех вампиров и разобраться с Тураном один на один. А второй довольно рискованный, последуй я ему, и, возможно, весь мир обратится в прах. Но когда я шел простыми дорогами?

— Дай мне символ, или я сожгу твои внутренности!

— Хорошо, — я сплюнул кровь. — Лови!

— Дэрриен, нет! — одновременно воскликнули Аргаив, Ракел и Амен.

Их крики слились с торжествующим смехом вампира-чародея. Яблоко описало в воздухе дугу, сверкая всеми гранями, словно дискотечный шар. Туран вытянул руку и поймал его легко, словно оно не весило, будто гиря культуриста.

— Наконец-то! — счастливо рассмеялся он. — Наконец-то! Сам символ Зла! Теперь моему могуществу нет предела, и ты ничего не сможешь изменить, Карвин! Я сильнее тебя!

Я расхохотался. Все тело жутко ломило, но я ничего не мог с собой поделать. Я смеялся, пока у меня не начал ныть живот, и даже тогда не смог заставить себя перестать.

Туран в ярости обернулся ко мне.

— Ты еще смеешь насмехаться надо мной? Да кто ты такой?

— Я всего лишь недочародей, — одновременно ответили мы с Двойником.

Туран слегка приподнял бровь, и тут его лицо исказила гримаса боли.

— Что за… — начал он, но спазм скрутил его вперед. Он наклонился, опершись свободной рукой о колено.

— Жадность, Туран, — я приподнялся на локте. Это далось мне неимоверными усилиями. Никто даже не пытался меня заткнуть — все были поглощены впечатляющим зрелищем корчащегося предводителя. — Ты слишком многого хотел и в результате получил все и сразу. Вот только ты не учел, что одного тебя на всю мощь Магического круга не хватит.

— Н-нет, — пробормотал вампир. — Я тебя н-не понимаю…

Последние слова захлебнулись в стремительно толстеющем горле. Руки и ноги расперло, совершенное лицо вспухло, как поднимающееся тесто. Мне в голову пришла аналогия с воздушным шариком. Что бывает, когда воздух переполняет его? Правильно.

Он лопается.

Туран заорал из последних сил, но его крик утонул в оглушительном хлопке.

Меня вновь бросило на пол и окатило сверху какой-то противной липкой пакостью. Отплевываясь и протирая глаза, я поднялся на колени.

Вампиры и Изабелла во все глаза глядели в центр зала, где только что стоял Туран. Теперь на этом месте не было ничего, кроме лужи бледно-розовой жидкости и купающегося в ней яблока.

— Вот и все, что осталось от самодовольного хама, — вслух проговорил Двойник, поднимаясь на ноги.

Я же не мог вымолвить ни слова. Конечно, я предполагал, что произойдет с Тураном, но не ожидал такого эффекта.

"Видно, ты надеялся, что хотя бы ботинки останутся?", — усмехнулся Двойник.

"Что-то вроде", — выдавил я.

Я проковылял к луже и поднял яблоко. На ощупь оно стало липким, но не настолько противным, как я ожидал. Обтерев его футболкой, я залюбовался его сверканием в свете, излучаемом им самим. Ничего прекраснее в жизни не видел, не считая лотоса. Интересная штука получается — Зло ничуть не уродливее Добра. Добро ничуть не прекраснее Зла. Так где же середина?

— Дэрриен! — позвал Аргаив. Я тряхнул головой, отгоняя не вовремя посетившие меня философские мысли.

Джек лежал на полу, глаза его были полуоткрыты, веки едва заметно трепыхались. Он прерывисто дышал, хрипы вырывались из его горла. Я прекрасно понимал, что это из-за символа, но ничего не мог поделать.

— Ему совсем плохо, — прошептал мне на ухо жрец.

— Вижу, — я присел рядом с ним. Аргаив и Ракел, завороженные блеском яблока, придвинулись ближе. — Обеспечьте нам безопасность, — приказал я, не глядя на брата и сестру. — Не хочу, чтобы и на этот раз нам помешали.

Аргаив, не отрывая взгляда от яблока, повел рукой в воздухе, и стена огненных жгутов отделила нас от вампиров и Изабеллы. Впрочем, нападать они уже не собирались. Смерть их предводителя заставила их спрятать клыки в пасти.

Да, Джеку было не очень хорошо. Жизнь уходила из него, даже я это чувствовал. Но продержится ли он еще чуть-чуть? Еще ровно столько, чтобы все исправить? И хватит ли у него сил?

— Джек, — позвал я. — Джек, я здесь.

Тот с трудом повернул ко мне голову.

— Ты… нашел его. Хорошо.

— Знаю. Что дальше?

— Дай мне.

— Это же тебя убьет! — в ужасе воскликнул я, отшатываясь.

— Все равно.

Все равно ему. Ну что ж, будем надеяться, Хранитель баланса Добра и Зла знает, что делает.

Я вложил яблоко в его ладонь. Хотел отодвинуться, но он неожиданно схватил мое запястье другой рукой.

— Что еще за…

— Тише, — прохрипел он. — Ты мне… нужен.

— Я? Тебе? Зачем?

— Тихо…

Он положил яблоко на мою правую ладонь. Затем сунул руку в карман и достал оттуда что-то. Он вложил это мне в другую руку и сжал кулак так, что я не успел разглядеть, что же это было. На ощупь — сухая трава.

И тут же странное покалывание разнеслось от руки, в которой покоилось яблоко, по всему телу. Страх и радость, любовь и ненависть, желание жить и умереть, дарить жизнь и убивать — все это слепилось в один комок. Я не мог сказать, что чувствую — эмоции закрутились во мне, как торнадо.

Мне было тяжело дышать, я не мог понять, что чувствую, еще и сумасшедший хохот Двойника сбивал с толку.

И в тот самый момент, когда эмоции натянулись до предела, грозя лопнуть, как гитарная струна, энергия, питающая их, раздвоилась.

Мощный поток хлынул по правой руке вверх, к плечу, по пути зацепив и голову. Темная волна накрыла меня, красная ярость заставила стиснуть зубы, чтобы не заорать. Я пропитался ненавистью ко всему, что когда-то знал и любил. Я ненавидел этот мир со всеми остатками добра. Ненавидел свою мать за то, что бросила меня. Ненавидел отца. Ненавидел Эрика. Мистера Кросса. Аргаива. Ракел. Аменохеприти.

Я ненавидел каждую пылинку на полу.

Темная энергия наконец миновала мой мозг и устремилась к левой руке. Будто яблоко делилось своей силой с тем предметом, что был зажат в моем кулаке. Я чувствовал, как он наполняется жизнью, пытается вырваться из узкого пространства моей ладони. Не в силах больше противиться его напору я разжал пальцы.

Белый свет, хлынувший оттуда, на мгновение ослепил меня. Ракел и Аргаив ахнули в унисон и отступили на пару шагов. Аменохеприти же наоборот подлетел ближе, свет притягивал его, как магнит.

На моей ладони лежал цветок лотоса.

Белые лепестки сияли, казалось, стоит дотронуться, и они зазвенят. Серединка сверкала золотом. Всем своим видом лотос излучал жизнерадостность, если такое определение применимо к цветку.

Яблоко стало легче.

Я недоуменно перевел взгляд на него. Красоты оно не утратило, однако я всем своим нутром чуял: оно больше не обладает такой энергией, как прежде. Кинь я его Турану сейчас, и он не почувствовал бы ничего, кроме легкого зуда. После того, как я уничтожил передатчик Добра, яблоко впитывало в себя и добрую, и злую энергию. Именно поэтому Зло так разрослось. Все, что говорил мне Джек о запертой энергии и о необходимости уничтожения артефакта Зла, оказалось чушью. Он не смог бы доступно объяснить мне то, что я понял сам, и поэтому выбрал самый простой путь.

— Ты сказал, что мы уничтожим Зло, — прошептал я, переводя взгляд на распростертого на полу Джека.

Его глаза были закрыты. Грудь не поднималась.

— Он мертв, — сказал Аргаив, подходя ближе.

— Нет, — пробормотал я. — Он не мог умереть. Ведь баланс восстановлен!

— Похоже, Аргаив прав, Дэрриен, — мыш уселся на грудь Джека. — Он не выдержал того напора энергии, которое давали оба источника. Если яблоко он еще мог перенести, то восстановленный лотос — уже нет.