Но мой кучерявый приятель с круглыми глазами знал ответ и на этот вопрос:

– Между возможностью умереть и смертью я живу. Моя жизнь мне кажется более ценной, чем разница между весёлой и грустной смертью.

– Хорошо сказано! – одобрительно хлопнул в ладоши купец.

– Чтобы умничать, большого ума не нужно, – всё ещё недовольным тоном сказал я. – Пусть лучше скажет, что нам нужно делать.

– Связать его нужно в любом случае, – наставительно заметил Сергей. – Почему дружинник не связан?

– Потому что его спеленал стервятник, – пояснил я. – И если бы я не разрезал путы, подсыхающие канаты разрезали бы дружинника на части.

– Это нам на пользу, – поддержал Иван. – Хорошо, что руки не связаны. С затёкшими руками Данила не рискнёт освобождаться от браслетов и хвататься за оружие. А что, если всё сделать так, как предложил Сергей, но поверх наручников набросить дружиннику на запястья шнурок? Увидев лучемёт, Данила мигом освободится от браслетов и бросится к оружию. Но взять его не сможет, потому что руки останутся связанными.

– Неплохо, – одобрил Сергей. – Мы в точности будем знать намерения Данилы и сможем принять адекватное решение.

«Адекватное!» – с восторгом повторил я про себя. День оказался богат открытиями. А начинался «так себе». Плохо он начинался… мне не понравилось.

Потом они минут десять сыто судачили о коварстве человеческой натуры, а я раздумывал, что в личных вещах санитаров наверняка лежат запасные батарейки, и поэтому энергии хватит не только Маре, но и Елене. Это значит, что мы прямо отсюда можем поворачивать на юг, к началу Тьмы. Но если можем, почему сидим?

Я кивнул Ивану, чтобы он зарядил стрелялку. А когда он это сделал, небрежно засунул оружие в карман так, чтобы рукоять оставалась снаружи, и вместе с Иваном и купцом пошёл к Даниле.

Тот сперва задёргался, но, когда увидел, что я достаю из кармана его куртки наручники, спокойно позволил застегнуть браслеты у себя за спиной. Купец с Иваном что-то гневно ему выговаривали, то и дело пихая его в грудь, так что незаметно накинуть петли шнурка на запястья дружинника не составило труда.

Когда всё было готово, вернулись к костру. Иван с Пеком уселись на свои места, а я остался стоять справа от дружинника, старательно изображая беспечного идиота с лучемётом, торчащим из левого кармана. Он видел рукоять оружия. Видел малиновый огонёк на рукояти, понимал, что стрелялка заряжена и готова к бою. Всё, что ему оставалось: освободиться от наручников и попытаться схватить лучемёт. Иван не раз завидовал удаче Данилы. Что ж. Сейчас посмотрим на это счастье.

Я прекрасно помнил, чем закончилась моя последняя рукопашная с дружинником. Я был уверен, что об этой схватке он помнит не хуже меня. Ещё один довод, чтобы ему рискнуть.

Обвинительная речь Пека носила исключительно отвлекающий характер. Имело значение только то, как Данила поведёт себя в этой ситуации. На свою беду, он начал действовать.

Это было видно по напряжённому лицу, с которым дружинник пытался сбросить браслеты. Прошла минута… вторая…

Вопреки уверенности Ивана, дружинник не мог снять свои наручники.

Мне это показалось забавным. Даже смешным. Думаю, что-то изменилось в моём лице, потому что вдруг все заулыбались. Сморщенный страхом Каин, и тот улыбался. Дружинник, уже не таясь, пыхтел и дёргался телом, пытаясь освободить руки. Он подпрыгивал, будто судорожные движения туловища могли помочь ему в этой, как оказалось, непростой задаче.

Сергей засмеялся, и моя команда подхватила его смех. Они хохотали во всё горло. Было и в самом деле весело. Вот только мне не понравилось, что Пек вынул руки из карманов бешмета. Играть оружием с подстраховкой купца казалось безопасней.

– Ну и дурак же ты, Данила! – задыхаясь от смеха, выдавил из себя Иван.

Теперь я не сомневался в том, что нужно делать дальше. Батарейки отнесу девушкам, и лучемёт станет бесполезной железкой. Скормлю вещи эсэсовцев сиреневой топи, и Данила ничего больше не сможет сделать. Пусть идёт с нами…

А в следующее мгновение дружинник ударил меня плечом и схватил оружие. Скорее всего, длина шнурка оказалась недостаточно короткой. А может, он сообразил, что на запястьях шнурок, и, освободившись от браслетов, потянул руки в одном направлении…

Только это уже не имело значения: я отступил в сторону и смотрел на лучемёт, направленный мне в живот, а из груди дружинника торчала длинная рукоять ножа. Лезвие вошло точно в сердце, и Данила не успел даже опустить предохранитель.

У дружинника подогнулись ноги, и он упал. Я перевёл взгляд на белого Каина с огромными вполлица глазами. Он всё ещё сжимал левую половинку дубинки и был, как всегда, испуган и растерян, а я почему-то подумал, что из такого положения ему ни за что в меня не попасть.

А ещё удивился, что не испытываю желания благодарить его за спасение своей жизни.

По всему получается, квиты…

Допустимое правилами перевозки смещение фитингов превращало контейнеровоз в исполинскую гармонику. Порывы ветра, плутающие в лабиринте из сорокафутовых шпиков, выводили замысловатую мелодию, звучание которой зависело от метеоусловий и направления движения турбохода. Сегодня движение было правильным – к дому, а вот метеоусловия не радовали – гофрированные стенки контейнеров импровизировали на тему первых пяти нот полонеза Огинского. Причём в трубно-горловом исполнении завуча Ирины Витальевны, когда она приходила в учительскую в особо скверном расположении духа.

А может, источником унылой мелодии был не шквальный декабрьский ветер, а моё настроение. Думаю, на моём месте вам бы тоже было не по себе. Робот-контейнеровоз с компьютером вместо штурмана и капитаном в Балтиморе. Три тысячи ящиков, порт назначения – Новороссийск. И я – искра разума посреди Чёрного моря, двуногое прямоходящее в грузовом контейнере третьего яруса сверху, согласно утверждённому грузовому плану. План составил администратор проекта Кишан. Но порт Балтимор об этом не знает.

Кишан сделал всё, чтобы мне было легче добраться до пяти контейнеров, содержимое которых следовало перегрузить в пустые нижние ящики, а потом засыпать свинцовой дробью из других, тоже моих, но расположенных над контейнерами-донорами. Догрузить сталью дешевле, но, помимо веса, портовые краны автоматически проверяют ещё с десяток характеристик. Не хочется, чтобы тревога поднялась из-за такого пустяка, как несоответствие фактических магнитных свойств груза – декларированным.

Непонятно? Это ненадолго. Уж если я, учитель физики средней школы, разобрался, значит, и вы скоро всё поймёте.

Минорность настроения вызывало содержимое вскрытого контейнера. На месте ожидаемых штабелей гофротары, перетянутой полипропиленовой лентой, возвышался непонятный предмет, напоминающий радиатор мощного транзистора, увеличенный в тысячу раз. А ещё штуковина была похожа на ядерный мини-реактор, макет которого школа получила в позапрошлом году в качестве учебно-наглядного пособия для моего кабинета.

В свете фонарей вещица выглядела внушительно и строго. Рядом с ней не хотелось ни шутить, ни улыбаться. Она вызывала тревогу и уважение, как железнодорожная цистерна с бензином – вроде бы ничего страшного… но лучше отойти. И отойти подальше.

Я шагнул к «реактору» и обошёл его кругом. Глупо, конечно, – оргтехники по углам тоже не наблюдалось. Само устройство меньше всего походило на сканер или принтер.

Было в нём что-то военное – равнодушная обстоятельность, с которой богатая страна готовится к массовому убийству.

Следовало немедленно вернуть плиту пола вместе со странным грузом на место. Переключить молекулярный резак в режим сварки и привести опасный контейнер в первобытное состояние. Потом восстановить крышу моего пустого контейнера, заварить входные отверстия, вернуться в жилой отсек и дожидаться прихода в порт, коротая оставшееся время за проверкой контрольных работ девятого «В» класса. Завучу не объяснишь, что был занят – пиратствовал в Чёрном море, да и ребята заждались оценок…