– Скорее всего, на складе осталось, – пожимаю плечами. – Для дикаря лучемёт – глупая тяжесть: как молотком пользоваться неудобно, а чтоб запустить кому-то в голову – камней кругом хватает. Прицел, надо думать, скрутил, а лучемёт бросил. Судя по всему, также и с режиком у него получилось: пользовался как обычным ножом, пока в лавку Фортанцера не отнёс.

Михалыч от возбуждения поднялся с кресла и заходил по кабинету:

– Получается, на этом складе и лучемёты, и виброножи?

Спешу подлить масла в огонь:

– По всем признакам – арсенал!

– Но как? Где?

– Догоним, вернём и спросим! Только задачу охотникам формулировать предельно жёстко: найти и вернуть Рыжего живым. Обязательно живым!

Генерал коротким рывком отдёргивает штору и всматривается в даль через глазок прицела:

– Стократный, не меньше! Такие сейчас только у санитаров… Слушай! – Он даже хлопнул ладонью по столу. – Если мы знаем, что парень из Коврова пришлёпал, надо бы наведаться в Ковров, да и спросить у старосты, где его бойцы такое железо видели.

– О том и говорю, Михалыч, – усмехаюсь искренне, без насмешки, – только ты присядь, остынь. Это я к тебе с докладом пришёл, а не ты ко мне с просьбой. Вот и слушай…

Кресло жалобно скрипит под свалившейся на него тяжестью. Генерал хватает бокал мартини и вновь в два могучих глотка выхлёбывает всё содержимое.

– Любишь ты, воевода, кишки мотать. С докладом он пришёл… тогда не томи, докладывай!

– Установлено, что мимо санитарных кордонов и застав дружинников Рыжий не проходил. Значит, двигался по бездорожью. Тогда дали ориентировку по всем городам между Ковровом и Калугой. Я рассудил, что приметную масть дикаря могли запомнить. И, представь, запомнили! Из Серпухова ответили, что видели такого. Расплатился за постой мешком сушёного подорожника…

– Стоп! – тормозит Михалыч. – В Серпухове ковровец рассчитывался травой?

С удовлетворением киваю. Что и говорить: учитель ученика понимает издалека.

– Но это значит, что арсенал находится между Серпуховым и Калугой?

– Рыжий идёт по прямой. Приложи линейку: между Владимиром и Калугой – только Серпухов. Вот после Серпухова Рыжий и нашёл арсенал. Иначе расплачивался бы древоружием не только в Калуге.

– По прямой, говоришь? – Генерал уставился на карту за моей спиной.

Я не стал оборачиваться.

– Восемьдесят километров. Если идти от Калуги, то в пойме Тарусы гнездо головастиков. Минус три человека. А если в обход и топать от Серпухова, то за Протвой лес до самого Кузьмищево… туда я не совался, людей пожалел.

– И как же он прошёл? – растерянно спрашивает Михалыч.

– Вот я и говорю: вернём и спросим. А заодно узнаем, где арсенал.

– Это в том случае, если немтыри и вправду те, за кого ты их принимаешь.

– Разумеется, – равнодушно пожимаю плечами. – Чудеса тоже случаются. Двое немых в нужном месте в нужное время… И старшина дружинников после блестящего внедрения позволяет инвалидам принять участие в секретной операции… Не чудо, нет?

– На чудо мы рассчитывать не будем, – твёрдо говорит Михалыч. – О том, как пройти лес и мимо головастиков, узнаем у ковровцев. Тогда поиски арсенала поведём сразу в трёх направлениях: по маршруту Рыжего туда и обратно и в поисках самого Рыжего. Что-то обязательно сработает…

Он опять начал играть со льдом в пустом бокале, но я не двинулся с места.

– Одна только проблема, Жора, – спустя минуту размышлений говорит генерал. – Если селюк дружинников замочил, как собираешься его использовать? Ты уверен, что хлопцы твои, как отвернёшься, его не придушат? А потом скажут, что так и было?

– Проблема совсем не в этом! – резко поднимаюсь и сердито отодвигаю кресло. – Дружина не вправе предъявлять дикарю претензии. Он не является гражданином. А это значит, что дружина его не крышует. Он не обязан исполнять наши приказы и требования. А что убил – на то и вира. Отправим отряд в Коврово, пусть крестьянский сход за мёртвых дружинников заплатит. Или продуктами, или дадут проводников, чтоб от Серпухова до Калуги по прямой провели. Я слышал о таком. Селюки даже с крокодилами союзы держат. С ковровскими проводниками мы пройдём по следам Рыжего и найдём арсенал.

– Но тогда выходит, что Данила во всём виноват? Это же он задержал Рыжего?

– Именно. Не разобравшись, сунул крестьянина в камеру. Тут-то всё и началось. А у дикаря свои представления о справедливости. Вот он и навёл порядок. А охрана просто не ожидала. Послужит хорошим уроком для других ротозеев.

– А куда это ты засобирался? – Генерал смотрит, как я нахлобучиваю на голову пилотку. – Ты ещё не сказал, с чем у нас проблема?

– Проблема?

– Ну да. Ты так и сказал, что проблема есть, но «совсем не в этом».

– Точно! – Я щёлкаю пальцами, изображая озарение. – Арсенал – для всех лакомый кусочек. Мне бы хотелось, чтоб при дележе не забылся приоритет калужской дружины. Как считаешь?

– Я всё равно обязан поставить СС в известность…

– Ну так и ставь. Только чуть позже. Дай мне три-пять отбоев форы. Найду арсенал первым, вот и сделается мне приоритет…

– Три! – жёстко решает Михалыч. – Три отбоя.

– И на том спасибо, – изображаю досаду.

– И про пенсию семье Булыги не забудь, – ворчливо напоминает о добрых делах Михалыч. – Надо жене помочь…

– Депут с тобой, Михалыч. Нет у Булыги никакой семьи. Нет и никогда не было.

– Но… как же это? – У него вытягивается лицо. – Они же друзья? Булыга и Холодняк… мне докладывали, с детства приятельствуют?

– Вот и представь мощность внушения, если Данила ни разу не вспомнил, что у его дружка, Булыги, нет ни жены, ни детей. Или вы таким приёмам связистов обучаете?

Генерал молчит. Теперь его лицо идёт белыми пятнами.

– «Бомба в унитазе», говоришь? – насмешливо подвожу итог встречи и выхожу за дверь.

– Это моё, – сказал Пек, – и я буду очень признателен, если ты вернёшь мою вещь.

Его бешмет по-прежнему у меня, поэтому недовольство купца казалось обоснованным. Злило другое: в курене на буксире корчатся от боли девушки. Неужели именно сейчас так важно настаивать на своих правах?

Я снял бешмет и швырнул ему под ноги:

– Вот твоя тряпка, купец! Теперь ты займёшься женщинами?

Пек спокойно нагнулся, поднял одежду, несколько раз встряхнул её и, недовольно глянув на подпаленный рукав, надел.

– Да, – спокойно сказал он. – Теперь я могу заняться женщинами. Но вы оба пойдёте со мной. Мне будет нужна ваша помощь.

Он шагнул мимо бледного Каина, ощутимо задел меня плечом и скрылся в курене.

– Ты с ним полегче, Рыжий, – слабым голосом сказал Каин, – купец всё-таки.

– Если он их не спасёт, я отрежу ему голову, – пообещал я и пошёл в курень.

Пек осматривал Елену. Мне не понравилось, что он начал с неё, а не с Марии, но давать советы и приказывать я поостерёгся.

Ничуть не стесняясь нас с Каином, купец сбросил с девушки простыню и ощупал её бугристый живот.

– Нам нужен дезинфицирующий раствор, – сказал Пек. – Ты знаешь, что такое дезинфекция, Рыжий?

– Знаю, – коротко ответил я. – Где лежит? Я принесу.

– На борту ничего нет, – сказал купец.

– И что тогда делать?

– Я покажу тебе, КАК мы возьмём раствор, а ГДЕ мы его возьмём, решишь сам. Идёт?

Я не понял, к чему он клонит, но на всякий случай кивнул головой.

– Идёт.

– Вот пластиковый таз, – сказал купец, доставая из ниши под лежанкой пластмассовую ёмкость. – А вот ковшик…

Я принял из его рук чашку с длинной ручкой.

– Каин рассказывал, что вы купались в источнике с целебной водой. Припомни в деталях то место. Можешь закрыть глаза. Да. Вот так. А теперь засовывай ковш ко мне в карман.

Не знаю: то ли я был так подавлен несчастьем, случившимся с девушками, то ли надеялся на чудо, но я подчинился этому идиотскому предложению и залез к нему в карман ковшиком…

…И тут же отдёрнул руку, ожёгшись о горячую воду. Купец, похоже, ждал этой реакции, потому что перехватил мой локоть и не дал руке вывернуться из кармана: