– Так, может, здесь она и охотится по-другому? – дрожащим голосом спросил Каин.

– Может, – согласился Рыжий, – может, здесь у неё терпения меньше. И начнёт атаку не по мере удаления, а по громкости урчания в желудке… вот прямо сейчас и начнёт.

Каин втянул голову в плечи и с испугом посмотрел на дерево.

– А что там со жребием? – донёсся голос Данилы.

– Если один из нас побежит назад, рой двинется за ним. Когда пролетят мимо, можно будет попробовать унести ноги.

– За нами купец скачет, – крикнул Данила, всё ещё не показываясь из-за борта. – У него три гружёные лошади. Товар забросим в буксир, пустим назад лошадку и двинемся дальше.

Я вылезаю на крышу крепости и присматриваюсь: действительно, в облаке пыли за нами скачут несколько всадников. Но как, депут подери, Данила разглядел три лошади с грузом, но без наездников? И как он на таком расстоянии опознал купца?

На леталке бинокля нет, а рюкзак дружинника остался в общаге… после побоища в корчме в Ромнах нельзя было оставаться ни минуты. Только купец рискнул. Не смог лошадь бросить…

Чувствую рядом движение. Так и есть: Рыжий рядом. Мимолётный обмен взглядами, и я понимаю, что у него к дружиннику те же вопросы, что и у меня. Вот только я знаю ответ, а что об этом думает Рыжий?

Получается, Данила отобрал у санитаров лучемёт с оптикой? Возможно, конечно: он последним из корчмы выходил. Лучемёты санитары выдают только своим лейтенантам, но разве Чебрец мог отдать дружиннику оружие? Ох… значит, Холодняк прикончил эсэсовцев? Всех? Ну да, если резал глотки, то всем. Дела… Ненависть? Месть? А я-то его сторонился. За негодяя держал…

Стоять и дальше на крыше показалось глупым. Прыгаю в кормовой кокпит. В этих широтах начинаешь ценить солнце: в тени уже прохладно. Следом за мной с крыши спускается Рыжий. Через минуту к нам присоединяется Каин. Тесновато, конечно. Данила по грунту переходит на нашу сторону, но залезть на борт не решается. Тут и троим не развернуться. Рыжий опирается о перила, Каин присаживается на сундук, а я с удовольствием откидываюсь в кресле. Солнышко… и спине удобно. Нужно признать, дружинник удачно выбирает места несения вахты.

– А если Каин пустит леталку по прямой, а нам всем укрыться в крепости? – предлагает с земли Данила.

Мы смотрим на него сверху вниз, будто в чём-то обвиняем. Кажется, дружинник чувствует это: беспомощно шевелит руками и несколько раз оглядывается в сторону приближающихся всадников.

– Ты забыл об антифандре, – возражает ему Каин. – Только представь, если при потере лётных свойств буксир окажется над сиреневой топью…

Ему необязательно заканчивать предложение. Меня пробивает озноб. Что и говорить, неприятная перспектива.

Мне приходит в голову, что в таком скученном состоянии мы представляем прекрасные мишени. И если Данила достанет из-за кушака лучемёт, то легко с нами разделается. Потом расстреляет всадников и без морочнёвого головняка вернётся в Калугу, к жене и Дружине.

А начальству споёт о цепких лапах чужой природы, из которых едва удалось вырваться…

– Тогда давайте отправим назад леталку, а сами…

Данила заткнулся, досрочно осознав очередную глупость.

Не узнаю дружинника. Чего он суетится? Или пытается скрыть радость от убийства санитаров?

– А как ты разглядел купца, Данила? – небрежно справляется Рыжий. – И лошадок верно сосчитал… Я только сейчас вижу, что это купец, и могу отличить гружёную лошадь от всадника. У тебя подзорная труба или бинокль? Почему прятал?

На лице Данилы явственно читается облегчение. Он тянется к кушаку, а я, проклиная любознательность дикаря, из положения полулёжа прыгаю на Данилу через перила буксира.

Не ожидавший моего натиска дружинник, вместо того чтобы выхватить лучемёт, выставляет вперёд руки и делает шаг назад. Будь моя скорость чуть меньше, ему бы, пожалуй, удалось грохнуть меня о землю. Но он не успел. Мы оба валимся на грунт, и я оказываюсь сверху. Выдёргиваю у него из-за пояса оружие и, откатываясь в сторону, отсоединяю прицел.

Данила, кряхтя и охая, поднимается сперва на колени, потом в полный рост.

– Ты, наверное, сбрендил, мент? – цедит дружинник. – Ничего себе содружество земуправ!

Показываю всем оптический прицел, упрятав оружие под курткой. С буксира на нас смотрят Каин с Рыжим. У одного белое лицо, у другого в глазах привычный интерес и любознательность.

– А ведь я видел такое! – неожиданно восклицает Рыжий. – Да! Точно! Это подзорная труба.

Он легко прыгает с буксира и берёт у меня из рук оптику.

Данила снимает плащ и шумно вытряхивает его в нашу сторону. Мне понятна его демонстрация, но Рыжий на облако пыли не обращает внимания.

– Когда из Серпухова вышел, набрёл на каземат, полный ящиков с такими штуковинами, – продолжает Рыжий. И по мере его рассказа слабеют взмахи плащом Данилы, а я задерживаю дыхание. – Только они прилажены к тяжёлым ручкам. Непонятно, кто до такого додумался? Зачем рукоять подзорной трубы делать тяжелее самой трубы? Я гляделку отсоединил, а ручку выбросил. И ножей там немерено…

Он повернулся к Каину:

– Я принёс тебе такой нож, ты назвал его «режиком». Там ещё до депа всяких штуковин в ящиках лежит… Да что с тобой, Каин? Опять испугался?

Перевожу взгляд на дружинника. Такое впечатление, что он тоже сейчас хлопнется в обморок. Кажется, я выгляжу не лучше, потому что Рыжий смотрит на нас обоих.

Нет. Он смотрит нам за спину.

– Опять что-то не поделили, молодые люди? – дружелюбно спрашивает купец.

После сообщения Рыжего мне не хватает сил удивиться, что не услышал копыт подходящего каравана. Оборачиваюсь и сразу понимаю, что не мог их услышать: лошадей обули в какие-то тряпки и вели в поводу.

– А это зачем? – немедленно интересуется Рыжий диковинными обмотками на копытах.

Впервые мне хочется его ударить.

Задыхаясь и брызгая слюной, рвануть за ворот и крикнуть ему в лицо, что серпуховская находка важнее всех его драконов и ржавых хонд вместе взятых. Важнее обувки лошадей и нашего дурацкого путешествия к началу Тьмы.

Если бы эти идиоты в Калуге проявили чуть больше расторопности и ума, истребление химер Края к этому отбою уже заканчивалось бы…

– Чтоб не тревожить фиолетовую моль, – тихим, измученным голосом отвечает Рыжему спутник купца. – Хорошо, что вы остановились, сотней метров дальше начинаются проблемы.

Да! Всему своё время и место. Дискуссию об арсенале лучше отложить. Непростая тема. Деликатная. Хочу, чтобы они продолжали говорить о лошадях, о копытах, о проблемах шарообразности Земли… о чём угодно! Лишь бы не об удивительной находке Рыжего.

Но Пек смотрит внимательно и настороженно. Его не обмануть. Видит, зараза, что произошло что-то необыкновенное.

– Так что у вас случилось? – холодно повторяет вопрос купец.

Я смотрю на Данилу. Данила на меня. Слишком мало времени. Мы не можем сообразить, что нам отвечать и что делать. Мелькает дурацкая мысль: «Теперь понятно, почему санитары не использовали лучевое оружие против Рыжего!»

– Да вот, – отзывается Каин с буксира. – Рыжий под Серпуховым арсенал нашёл. Приходим в себя от этой новости.

– Арсенал?! – тянет Пек, и я с удовольствием наблюдаю, как вытягивается его лицо.

– А что такое «арсенал»? – радуется новому слову Рыжий. – Это что-то полезное, да?

– Ну-ка пойдём со мной, сынок, – ласково говорит ему купец, показывая знаками Каину, чтобы тот опустил буксир на землю. – Я расскажу тебе про арсенал…

Я всегда просыпаюсь раньше всех.

Подъём у нас в седьмом часу. Я поднимаюсь в пятом. Разведка местности, погода, признаки движения по нашим сле-дам. Окружающую среду пробую на цвет, слух и запах: осматриваюсь, принюхиваюсь и, бывает, пробую на вкус склоны с подветренной стороны.

Очень, знаете ли, помогает уклонению от бед и неприятностей, выпутываться из которых стоит много дороже раннего пробуждения.