– Булыга! – громко произнёс Данила.

Все отвлеклись от сотрясаемого рвотой Каина и посмотрели на Булыгу. Вернее на то место, где он только что сидел. Маленький дружинник лежал рядом со скамейкой, широко разбросав руки в стороны. Его глаза смотрели в небо. А лицо стало серым и безжизненным. И яростный вопль Данилы уже ничего не мог изменить. Каждому было понятно, что Булыга мёртв. И умер он только что, здесь, за праздничным столом.

– Да, – непонятным тоном сказал Рыжий. – Большой был специалист по Полю.

– Ты! – закричал Данила, вскакивая с лавки. – Это ты убил его! Отравил!

– Я ел то же, что и он, – с достоинством ответил Хонда. – Все это ели.

«Но не все два отбоя назад были отравлены колючкой, – тяжело подумал купец, – и никто не лечился ягодами другого растения… бинарные яды. И знатока ботаники, который исходное отравление доведёт до летального исхода, искать не нужно. Какое скотство! Раса на грани исчезновения… огоньки разума едва тлеют на вселенском пепелище, а мы всё равно убиваем друг друга. Кому и чем мешал этот маленький человек? И ведь мешал двоим. Кто-то же положил колючку на ограждение баржи…»

– Я убью тебя! – закричал Данила, выхватывая меч.

Мог бы и не кричать. Рыжий уже вывернулся из-за стола и спокойно ждал его с ножами в руках.

– Нет, – едва ли не хором сказали Иван с Мутным.

Оба тоже были на ногах. Иван с оружием, а Пек – засунув руки в карманы кафтана.

Теперь только девушки оставались за столом: без улыбок, не скрывая разочарования, наблюдая за происходящим.

– Тебе придётся уйти, Данила, – сказал Пек. – Возьми питание и воду, сколько сможешь нести, и уходи.

Дружинник облизнул губы, оценил взглядом положение Ивана и опустил меч.

– Рыжий – убийца, – заметно нервничая, сказал Данила. – А я – калужский дружинник, специально внедрился в банду головорезов, чтобы выследить и доставить преступника в Московию.

– Это своего приятеля ты называешь «головорезом»? хмуро спросил Пек, кивая на Ивана. – Или павший конвой из спецназа московитов для тебя «головорезы»? Уточни, я не понимаю.

– О чём это ты, купец? – сказал Иван, отступая в сторону от Пека. – Я тоже не понимаю.

– Что?! – Видно было, как Данила задыхается. В уголках губ показалась пена. – Спецназ Московии? Врёшь!

Но купец был равнодушен к его напору ярости:

– Это были или менты, или санитары. Я покажу вам их вещи, и вы мне скажете, что здесь, депут подери, происходит! Что вам от меня нужно?

Четыре человека стояли лицом к лицу. Щёки и лоб Данилы блестели от пота. Иван хмуро переводил взгляд с дружинника на купца, и по всему было видно, что ему не по душе столь скверное завершение праздника. Рыжий и Пек были холодны: один с двумя клинками, готовый к сражению «каждый против всех», которое вёл с детства. Другой взвешивал «за» и «против» немедленной ликвидации своих беспокойных спутников.

– Вы что, спятили? – кашляя и давясь желчью, прохрипел Каин. – Смотрите, налёт! Разбойники летят.

К лагерю приближались четыре леталки.

Противники, всего минуту назад готовые уничтожить друг друга, мгновенно перестроились для отражения атаки.

– Спрячьте оружие, олухи, – недовольно буркнул Пек, вынимая руки из карманов. – Это пограничники…

Рыжий отвлёкся от попыток воткнуть лезвие себе в грудь и уточнил Каину направление, в котором двигался купец. Я спросил, откуда такая уверенность.

– Стервятник, – пояснил Рыжий, указывая взглядом на небо. – Купец отправился с одной лошадью…

Присмотревшись, я разглядел над западным горизонтом чёрную точку. Над нами, точно в зените, тоже висело тёмное пятнышко, только размером с монету. Я и не знал… Каин круто развернул буксир влево, и мне пришлось ухватиться за поручень.

– Осторожнее!

– А самому порулить? – зло предложил Каин.

– Теперь правее бери, – равнодушно сказал Рыжий и принялся рубить себе руку.

В полукафтане купца эти эксперименты не могли стоить дикарю ни жизни, ни увечий, но на его месте я был бы всё-таки осторожнее. Да и палёным тянуло всё острее.

– Смотри, – сказал я. – Ты уже дымишься.

Рыжий мигом освободился от тлеющего рукава и счастливо рассмеялся:

– Огонь добывать можно. Хорошо!

Проводив взглядом участок, который Каин предпочёл облететь крутым виражом, я ничего подозрительного не заметил: жиденькая щетина травы, припорошенные пылью бока валунов, извилистые овраги… Горы остались за спиной. А впереди горбатилась пустая земля: камень, глина, песок. Местами рощицы чахлых деревьев, большей частью сушняк и сухостой. Если Каина подведёт его необыкновенное зрение, нам всем придётся туго. Побег организовал Рыжий. А этот парень не привык церемониться. Так что возвращаться в Шостку нам не стоило ни при каких обстоятельствах.

Задрав голову, я ещё раз посмотрел на стервятника:

– А что там такое, Рыжий?

– Сдохнем – узнаем, – он с особенной злостью вонзил нож себе в живот. Но сэппука не состоялась – купеческий фандр «держал» исправно, превращая кинетическую энергию в тепловую. Рыжий осторожно потрогал перегретое лезвие, подул на пальцы и уже более дружелюбно пояснил: – Химера. Похожа на сеть. Если ведомый погибает, стервятник опускается и пеленает собой падаль. Два-три отбоя – и ни фига не остаётся.

– Ведомый?

– Они по одному сопровождают крупных животных. Может, договариваются как-то. Но всегда так: сколько целей, столько стервятников.

– Они большие? Я не могу оценить размеры…

– Большие. Буксир опутает запросто. Трусливые, но любознательные. На большую цель не «сядет», пока та не начинает гнить. Зато, если низко опустится и заметит неподвижного человека, атакует в момент. Так что в открытом поле лежать на грунте не рекомендуется.

– А чем они смотрят? Я не видел глаз у химер.

– Не знаю. И как они летают, не знаю. По «сети» разбросаны утолщения, старики их называют головами. Может, через них как-то… О! Гляди-ка!

Он спрыгнул с буксира, отбежал метров двадцать в сторону и вернулся с выжатой досуха фольгой из-под пива. Присмотревшись, я обнаружил, что треть банки будто отрезана ножницами. И по краям мелким бисером шли оплавленные капельки металла.

Я взял у Рыжего смятый кусок разукрашенной жести и, откинув полог, вошёл в крепость, чтобы обрадовать Данилу отсутствием сомнений в навыках пилота и штурмана.

Напарник стоял у скамьи с вещами команды Феликса. Без слов я метнул Даниле смятую банку. Он поймал её, покрутил в руках и выбросил через клапан вентиляции за борт.

– Зря ты так, – я осуждающе покачал головой. – На жести странные следы…

Но Даниле было всё равно. Он, как обычно, всем собеседникам предпочитал себя.

– Как у тебя? – спросил я.

– Пива не нашёл, – грустно сообщил дружинник, – ни еды, ни питья… полки пустые. Наверное, у них так принято: по приходе на базу – все расходники на замену. Остатки выгребли, а новьё положить не успели. Так что жрать нечего…

– Не о том спрашиваю.

– А всё остальное замечательно! – Данила широко улыбнулся. – Это не санитары, Иван! Пронесло.

Мне показалось несправедливым корить его за радость. С этим открытием по возвращении нас ждали только овации и повышение по службе. После карантина и рекондиции, конечно.

– Тогда кто?

– Питерцы, больше некому. Личные жетоны Феликс наверняка собрал. Мы же не знали, что они солдаты. Когда он жмуриков стаскивал в кучу, тогда-то, видно, железки и посрывал. С этой «колодой» мы его и бросили.

Меня покоробил тон дружинника:

– Что значит «бросили»? Откуда нам было знать, что Феликс – солдат?

– Могли догадаться. Феликс погиб, спасая штатского. Наёмника интересует только жизнь хозяина, а солдату без разницы, кто платит. У него установка на спасение всех.

– Депут подери! – выругался я. – Если Феликс – солдат, потому что погиб, спасая Рыжего, а мы с тобой живы и штатского спасать не собирались. Тогда… кто же мы?