К стоянке возвращаюсь к восьмому часу. К этому времени обычно все уже на ногах, в котелке пузырится варево, а в углях под ним тихо потрескивает картошка, лук или початки кукурузы.
Сегодня всё по-другому. Ни приглушённого гомона людей, ни дымка, ни запаха пищи… словом, что в лагерь лучше не соваться, стало понятно издалека. Нарубив охапку сухих, а потому безопасных веток ближайшего кустарника, взобрался на сопку повыше. Из веток скрутил подобие укрытия, выдвинул до упора наружную трубу гляделки и приступил к наблюдениям.
Наружную трубу они называют блендой, исключительной полезности изобретение: случайный просверк отражённого солнца не выдаст положение наблюдателя.
Тщательно осмотрев оба входа леталки и пространство перед ней, прихожу к выводу, что Природа к тишине и запустению отношения не имеет. Борта буксира радовали чистотой. Очаг, сложенный перед отбоем, в порядке, дрова, приготовленные на утро, лежали на месте. Но самое главное: лошадки под навесом стояли тихо, лениво помахивая хвостами.
Звери бы начали с лошадок. Те позвали бы хозяина. А Сергей своих лошадок в обиду не даст. Это он только с виду приторможенный. За своё имущество учёный любому зверю горло перегрызёт. Так что при таком развитии событий беспорядок был бы гарантирован. А тут – тишина и спокойствие.
Значит, дело рук человеческих. И не чужих, кто-то из своих постарался. Это по стервятникам понятно. Были бы чужие, чёрных монет в небе над буксиром было бы больше.
Но если кто-то из своих, то в засаде или Иван, или Данила. Больше некому.
Кто-то из них лежит сейчас в точности как я и наблюдает за входами на буксир. А как только я появлюсь, самым правильным для них будет стрелялкой прижечь мне ноги. Такое мне вряд ли понравится.
Вряд ли? Мне такое точно не понравится, и поэтому пора приниматься за работу.
Сползаю с холма в ложбину и прячу гляделку в карман. Разламываю дубинку и пускаю «зайчиков» с клинков в направлении стервятников.
Я думаю, что в засаде Данила. Сотворил что-то с командой, отобрал у Ивана лучемёт и залёг, поджидая моего возвращения с обхода. То, что древнее оружие попало к Ивану, предположил купец после моего подробного рассказа, что произошло за минуту до его прибытия. Пек думает, что Данила хотел всех перестрелять, а Иван не только ловко выхватил у дружинника оружие, но и сумел незаметно отсоединить прицел, чтобы оптикой отвлечь нас от стрелялки. Возможно, конечно. Хитрый он.
Чего не скажешь о Даниле.
Каин свою линию гнуть не будет, кишка тонка. Купец и Сергей хотят увидеть звёзды. Мара и Елена не в счёт. Пек посоветовал им беречь энергию, и барышни после моих долгих уговоров уснули. Программа заставляет их время от времени переворачиваться, так что пролежней и других неаппетитных последствий анабиоза можно не опасаться. Про анабиоз мне рассказал купец. Хорошее слово. Умное…
О! Получается. Одна из «монет» разорвала равносторонний треугольник и, беспорядочно кувыркаясь, падает в мою сторону.
…А ещё купец рассказал про арсенал, в котором хранятся инструменты для убийства: режики, плазмострелы, лучемёты, нейросети. Оружие до зарезу нужно московитам для окончательного решения вопроса химер и прочих мешающих им жить созданий. В том-то и загвоздка. Я видел этих людей: сидел с ними за одним столом, сражался и с ними, и против них… нету в них смысла. Нет чувства меры. Нет желания принять и раствориться.
Не хочу таких вести к арсеналу. Этим только дай оружие: сперва снесут под корень Природу, потом друг друга, а если кто уцелеет – себя.
…Бахрома спустившегося с небес стервятника беспокойно колышется, видно, как «головы» каплями ползают по верёвкам. Достаточно. Не для себя же стараюсь! Вскакиваю, прячу ножи и угрожающе размахиваю дубинкой. Нет. Я не думаю, что тварь на меня упадёт. Но живость и здоровье нужно продемонстрировать обязательно. Дело в том, что стервятники тяжелы на подъём. Поднимаются всегда по спирали: долго и с большим разворотом. Думаю, поэтому химера предпочитает осмотреться перед взлётом. И если обнаружит неподвижное мясо, обязательно нападёт. На этом и строился мой расчёт.
Лежащий человек – надёжная приманка.
Стервятник, беспокойно катая головы по сети, отваливает в сторону. Внимательно слежу за его полётом и раздумываю, что идея вернуться к арсеналу кажется заманчивой. Не из уважения к странным проблемам московитов, конечно. Нет, дело в другом. Батарейки, по словам купца, если где-то и есть помимо Шостки, то только в моём каземате. А без батареек девушкам не жить…
Попытки хапнуть оружие через карман замечательного кафтана ни к чему не привели. Крышку ящика нащупываю, но открыть не могу, а сам ящик через карман не пролазит: чересчур большой и неподъёмный. Купец сказал, что есть и большие рукава. И один из них совсем недавно был по эту сторону Рубежа, но умер вместе с озером. Так что повернули мы не к Ромнам и, конечно же, не к Шостке. Повернули мы на восток, в надежде отыскать в Рубеже сносный проход. Сергей был очень разочарован. Этот парень собирался идти с нами к звёздам…
Стервятник качнулся и пошёл на снижение. Кого-то всё-таки заметил. Но выстрелов ещё нет. Похоже, что меня и в самом деле стережёт Данила. Купченко всю дорогу интересовался Природой. Этот бы сразу обратил внимание на спуск химеры. Он бы уже стрелял.
А Данила – дурак, которому невдомёк, что вдали от цивилизации охотник не перестаёт быть дичью, даже когда ест.
Чтобы оставаться незамеченным, дружинник наверняка лежит неподвижно… спрятался, значит. Вот только сверху видно всё – и стервятник атакует в полной уверенности, что добыча «созрела». Но даже если Данила поднимет голову, он вряд ли что-то заподозрит: химера по мере спуска принимает окраску неба и всегда планирует со стороны солнца.
Солнце… неужели Сергей прав? И насчёт размеров Земли и её формы? Но тогда загадочная Америка существует? Во льду, во тьме… Думаю, непросто им выживать в таких условиях. Но мы же приспособились? Если есть фандр, который дымится от ударов, почему не быть фандру, который светится?
Очень хочется перебраться через туман и увидеть звёзды. А ещё Сергей с Пеком договорились до того, что на ночной стороне планеты может быть снег и лёд. Лёд – это когда вода замерзает, и по ней можно ходить ногами. Только в тех краях должно быть очень холодно. В половине тюков, которые привёз купец, лежат тёплые вещи. В остальных – уголь, разобранная печь и какие-то приборы, которые помогут Сергею понять, на какой планете мы живём.
Интересно, конечно. Вот, только как представлю половину планеты во мраке и холоде, так и пропадает всякое желание туда идти. Тем более батарейки девушкам важнее. И купец с этим согласен. И Сергей согласился подождать. В конце концов, если повезёт и проход обнаружим быстро, то под Серпуховом будем через десять отбоев. Разве это срок?
Лишь бы мимо хохлов проскользнуть и к Серпухову тихо подойти.
Это отдельный вопрос. Важный. Как Данила нас отыскал? Купец думает, что Купченко меченый. Он слышал об устройствах, которые издалека в любую погоду указывают верное направление на маяк. Их называют пеленгаторами. А маяки – это передатчики.
Вот такой передатчик где-то в одежде Ивана.
Как раз сегодня собирался попросить его выбросить опасное устройство…
Что-то блеснуло.
Я на ногах.
Точно! Стервятник камнем падает вниз, а навстречу ему летят оранжевые молнии.
Бегу что есть сил. Один холм, второй… на третьей сопке извивается и кричит от боли спелёнатый канатами человек. Чтобы добраться до него, мне понадобилось не больше минуты, но и за это время чудовище сумело основательно потрепать дружинника.
Не колеблясь, рублю стервятнику «головы» и режу жгуты, стискивающие Даниле ноги и шею. Жёлтая кровь химеры заливает дружиннику лицо, ему больно, он хрипит и дёргается.
Убедившись, что Даниле больше ничего не угрожает, я присмотрелся к грунту и вскоре увидел блестящую рукоять с ложем, с которого Иван два отбоя назад снял гляделку.
