Встречаются в актах Троице-Сергиева монастыря, митрополичьей кафедры и т. д. указания на плотника[1012], токаря[1013], швецов[1014], холщевника[1015], епанечника[1016], скорного мастера[1017].
В целом надо сказать, что ремесленные профессии, восстанавливаемые по актам Северо-Восточной Руси, совпадают (за некоторыми исключениями, например за исключением доменного дела, о котором нет данных для центральных районов Руси) с теми профессиями, список которых составлен Б. А. Рыбаковым по Новгородским писцовым книгам конца XV в.[1018] Установить процент неземледельческого населения среди деревенских ремесленников невозможно. Сведения о них слишком случайны. Во всяком случае, несомненно, что в русской деревне XIV–XV вв. господствовала домашняя крестьянская промышленность. Среди отдельных профессий (например, кузнецов, плотников) имела место и работа на заказ.
С. Б. Веселовский поднял очень интересный вопрос о возникновении в Северо-Восточной Руси в период образования централизованного государства сельских торжков. Автор относит это явление «ко второй половине XV в. и последующему времени». Но для второй половины XV в. он приводит только два примера, свидетельствующих о наличии торжков в селах. Данные, приведенные С. Б. Веселовским и широко затем использованные в советской литературе, относятся к селам Медне Новоторжского уезда и Клементьеву Радонежского уезда[1019]. Между тем в распоряжении исследователей имеется гораздо больший материал о сельской торговле во второй половине XV в.
В духовной Ивана III 1504 г. говорится о торговле «съестным припасом» в подмосковных «селцех»[1020]. Из жалованных грамот можно сделать вывод, что торжки были в принадлежавших Троице-Сергиеву монастырю селах Куноках Дмитровского уезда[1021], Кучках и Деревеньках Юрьевского уезда[1022] и пр.
Сохранилась чрезвычайно интересная грамота Ивана III 1462–1466 гг. переяславским таможникам — Мартыну Черному и Гриде Ильину, которые «откупили» право сбора тамги и «емлют» на «людех» Троице-Сергиева монастыря в Переяславле «тамгу и все пошлины», «да и по селом деи по их по манастырьским посылают поборов брати». По жалобе властей Троице-Сергиева монастыря князь распорядился: «и вы бы [таможники] и нынеча по старине на их людех на манастырских тамги, ни каких пошлин не имывали, ни по селом бы есте по их не посылали поборов брати»[1023]. Раз по селам Троице-Сергиева монастыря, расположенным в Переяславском уезде, собирались таможенные пошлины, значит там производилась торговля.
В Бежецком Верхе у Троице-Сергиева монастыря были довольно крупные села Присеки и Сукромное. В жалованной тарханно-несудимой грамоте на эти села, выданной в 1462 г. Иваном III монастырю, в числе пошлин, от уплаты которых княжеским финансовым агентам освобождаются «все их крестьяне, селчяне монастырские и деревенщики», фигурируют мыт, тамга, осминичее, явка[1024]. Поэтому можно думать, что в Присеках и Сукромном был местный Торжок. Такой вывод находит косвенное подтверждение и в некоторых других источниках. Из жалованной грамоты Троице-Сергиеву монастырю угличского князя Андрея Васильевича 1467–1474 гг. видно, что село Присеки представляло собой оживленный населенный пункт, вблизи которого совершался перевоз через реку Мологу («…а лете деи Мологу перевозятся под Присеками»). Из фискальных соображений князь отдал распоряжение (оглашенное на торгу в Городце), чтобы переправа через Мологу происходила в официально утвержденном месте, под Городцом (где за это взимались, конечно, и соответствующие пошлины). Там же было разрешено держать свой плот и присецким посельским («а поселские присецкие под Городецком на Молозе на перевозе держат плот свои»)[1025]. То обстоятельство, что реальная действительность не укладывалась в княжеские требования, что фактически местом переправы через Мологу являлся перевоз под Присеками, заставляет предположить, что присецкий торжок в какой-то мере конкурировал с городецким торгом. Характерно, что в некоторых грамотах село Присеки называется «слободой»[1026].
Село Троице-Сергиева монастыря Илемна, расположенное в Верейском уезде, было земледельческим и в то же время промысловым. Его население занималось лесным промыслом. По жалованной грамоте Ивана III 1467–1474 гг. «хрестьяном илемничем, селчяном и деревляном» было разрешено «сечи дрова и бревна ронити» в великокняжеских лесах. В 1487 г. угличский князь Андрей Васильевич позволил илеменским крестьянам «в свои лес в Переделскои ездити по дрова и по берна и что им будет иное надобет в лесе». Посельский села Илемны должен был давать крестьянам, отправляющимся на лесной промысел, в соответствии с их численностью («сколько их поедет в лес») «узолки за своею печатью», а княжеские пошлинники по представлении таких «узолков» были обязаны освобождать их от уплаты явки, мыта и от других поборов. Из грамоты волоцкого князя Бориса Васильевича конца 50–70-х годов XV в. видно, что крестьяне беспошлинно прогоняли из Илемны плоты и совершали довольно частые поездки «к монастырю» и в Малый Ярославец, везя оброк «или иное што» (возможно, товар на продажу) или отправляясь «на порожне»[1027].
В Угличском уезде было расположено принадлежавшее Троице-Сергиеву монастырю село Прилуки. Там велось земледельческое хозяйство. В Прилуки монастырские старцы посылали «по масла и по заспу»[1028]. В то же время село представляло собой промысловый центр. Здесь жили «рыболове, черньци и миряне», которые получили от великого московского князя Василия II право ловить рыбу «волно» «всякою ловлею в реке Волге, вниз до Ярославского рубежа». Монастырские рыбные промыслы представляли собой, по-видимому, довольно выгодное предприятие, привлекавшее внимание угличских посадских людей. Не случайно в жалованной грамоте Василия II Троице-Сергиеву монастырю 1447–1455 гг„имеется специальный пункт, запрещающий монастырским приказчикам принимать в Прилуки рыболовов, вышедших из Угличского посада. «А моих рыболовов, великого князя, с Углеча к себе в Прилук не приимають»[1029]. В реках Корожечне и Пукше прилуцкие крестьяне ловили бобров. Население Прилук, очевидно, постоянно пользовалось для своих хозяйственных целей перевозом под Угличем, потому что прилуцкий посельский должен был давать «перевозником оуглечьским с монастырских хрестиан оброкомь по двенатцати алтын на лето»[1030]. Весь приведенный мною материал источников создает представление о селе Прилуках как оживленном земледельческом и промысловом поселке, в котором, вероятно, был местный Торжок. По крайней мере в жалованной грамоте Василия II Троице-Сергиеву монастырю 1455 г. в числе тех пошлин в княжескую казну, от которых были освобождены монастырские крестьяне, названы тамга, осминичее, костки[1031].
В Суздальском уезде Троице-Сергиеву монастырю принадлежало большое село Шухобалово. Это был центр по преимуществу земледельческого хозяйства. Местные крестьяне торговали хлебом. Московские князья своими жалованными грамотами запрещали собирать в Шухобалове тамгу, мыт, что указывает (хотя и не прямо) на наличие там местного торга. С Шухобалова ежегодно уплачивался в великокняжескую казну денежный оброк[1032], что также косвенно может свидетельствовать о втягивании села в товарно-денежные отношения.
