Но в пределах владений митрополичьей кафедры во второй половине XV в. получали земельные участки в пожизненное, наследственное, или бессрочное держание и великокняжеские бояре и слуги. Так, около 1460 г. митрополит Иона передал князю Дмитрию Ивановичу Ряполовскому «по прошенью его и по челобитью» село Кусуново во Владимирском уезде в пожизненное пользование («до его живота»). В 1473–1479 гг. грамотой митрополита Симона была закреплена в бессрочное владение за Василием Федоровичем Образцом Симским земля села Селятина на реке Раменке в Московском уезде. В 1486 г. окольничий Иван Васильевич Ощера Сорокоумов «емлет», по «докладу» митрополиту Геронтию, у игумена Новинского монастыря Геронтия с братьею село Кудрино (бывшее раньше в держании у боярина Ивана Федоровича Товаркова) «до своего живота». В 1495–1511 гг. митрополит Симон «пожаловал» ясельничего Федора Михайловича Викентьева, также «до… живота», сельцом Турабьевым на реке Клязьме[588]. Все упомянутые выше лица — это близкие к московским великим князьям второй половины XV в. (Василию II и Ивану III) представители господствующего класса феодалов[589], и весьма вероятно, что «пожалование» их митрополичьими землями производилось с санкции этих князей.
Имеется и ряд прямых документальных данных о том, что земельные участки кафедры отдавались в держание светским лицам по распоряжению великокняжеской власти. Так, в 1462 г. Б. Ф. Тютчев Слепец получил от митрополита Феодосия жалованную грамоту на землю по великокняжеской инициативе («господина и сына своего для великого князя Ивана Васильевича…»). Аналогичный случай относится к 1464–1473 гг., когда И. Г. Киселев дал «запись» митрополиту Филиппу «доложа князя Ивана Васильевича», причем эта запись была подписана великокняжеским дьяком Василием[590]. О наличии в пределах митрополичьих владений земель, розданных держателям по указанию великих князей, свидетельствует также одна грамота Ивана III 1464–1473 гг. Ивану Шушерину по жалобе митрополита Филиппа. Иван Шушерин «пахал» земли владимирского Царевоконстантиновского монастыря, «сказывая… у себя» «грамоту… жаловальную», которой великий князь «ослободнил» его «те земли пахати, а наем с них давати» монастырю. Не отрицая возможности того, что подобная грамота действительно была выдана, великий князь даже при наличии последней по просьбе митрополита аннулирует ее действие, запрещая И. Шушерину впредь пользоваться монастырскими землями. «И хотя бы у тебя была грамота моя жаловальнаа такова, что тебе те земли пахати, а наем с них давати, и ты б через сю мою грамоту в те земли не вступался ничем, ни пахал бы еси их, ведает свои земли отец нашь митрополит и игумен, кому митрополит прикажет тот свой монастырь ведати»[591].
Итак, можно сделать вывод, что во второй половине XV в. фонд земель митрополичьей кафедры (поддерживавшей великокняжескую власть в ее борьбе за политическое объединение Руси с князьями и боярами отдельных феодальных центров) становится источником обеспечения тех представителей господствующего класса, на которых эта власть опиралась. Но, передавая свои земли великокняжеским боярам и слугам, представлявшим собой социальную опору великокняжеской политики централизации, кафедра преследовала и собственные хозяйственные цели: она желала, во-первых, земельные владения, отдаваемые на время, сохранить в своей собственности, во-вторых, при помощи княжеских бояр и слуг и их крестьян пустующие участки превратить в обрабатываемые. Относясь со вниманием и хозяйственным интересом к практике условных держаний, митрополиты и их приказчики разработали детально их экономические и юридические основы[592].
Экономическое значение условного землевладения заключалось в распространении через него сельскохозяйственной культуры, что в свою очередь, имея предпосылкой применение труда зависимого крестьянства, содействовало расширению и углублению феодальных отношений. В социально-политическом отношении на основе условных земельных держаний укреплялась материальная база той передовой части феодального класса, которая представляла собой силу, заинтересованную в государственной централизации, причем укреплялась путем роста крепостничества.
Те же моменты можно проследить и при изучении земельных «пожалований» временного характера, которые давали власти отдельных русских монастырей своим и княжеским слугам. Сохранились грамоты Троице-Сергиева монастыря, фиксирующие передачу монастырских земель видным представителям московского боярства. Следовательно, и в данном случае подтверждается сделанный выше вывод, что церковные вотчины были в какой-то мере фондом для материального обеспечения нуждавшихся в земле бояр.
Из правой грамоты 90-х годов XV в. на землю села Почап, Малоярославецкого уезда, принадлежавшего Троице-Сергиеву монастырю, видно, что Почап передавался, троицкими игуменами в держание разным лицам. Так, в течение трех лет его «держал от манастыря» великокняжеский сын боярский Богдан Микулин, который сдавал почапские земли «в наймы косити, и орати, и дрова сечи, и береста имать на деготь». Другим держателем Почапа был Семен Васильевич Беклемишев. Одно время село находилось во владении боярина Федора Васильевича Хромого, который его «держал…манастырю на соблюдение»[593].
В 1490–1495 гг. игумен Троице-Сергиева монастыря Симон «пожаловал» Ивана Васильевича Шадру-Вельяминова пустошью Лутковской «в лесе в Синькове» в Дмитровском уезде до его «живота». Держатель дал монастырю обещание не отчуждать этой пустоши («ни продати, ни променити, ни в закуп не дати, ни своей жене, ни детем, ни своему роду не отдати»), а после своей смерти вернуть ее в обработанном виде, со всем сельскохозяйственным инвентарем и припасами («а что на той пустоши уродиться хлеба, или животины, или иное что будет, ино по моем жывоте та пустош Лутковская, и с хлебом, и з жывотиною, в дом жывоначяльнои Троице и чюдотворцу Серьгею со всем с тем»)[594]. Приведенный текст свидетельствует о хозяйственных мотивах, которыми руководствовались власти Троице-Сергиева монастыря, рассчитывая, что, отдав И. В. Шадре-Вельяминову пустошь, они через некоторое время получат от него обратно обработанный и заселенный участок.
Об определенном хозяйственном эффекте, к которому приводила передача пустошей во временное пользование, можно судить и по материалам Чудова монастыря. Б. Н. Павлов получил от властей указанного монастыря две пустоши в Московском уезде, на Яузском Мытище. Он эти пустоши «роспахал, и лес россек, и хоромы на них поставил». По договорной записи 1477–1484 гг., оформленной с доклада великому князю Ивану III, чудовский архимандрит с братьей отобрали у Б. Н. Павлова названные земли, поскольку они входили в естественный хозяйственный комплекс, состоявший из ряда других монастырских владений («того деля, что пришли к манастырским землям…»). В вознаграждение за отнятые земельные участки, в разработку которых держателем были вложены определенные средства и труд («за его роспашь и за хоромы»), монахи отдали Б. Н. Павлову в наследственное владение («впрок ему и его детем…») другую (населенную) землю — деревню Чекмасовскую «со всем, что к ней потягло изстарины». При этом с Б. Н. Павлова была взята в монастырскую казну сумма в семь рублей, а монастырь отказался от права «выкупа» этой деревни[595].
На земле, принадлежавшей Симонову монастырю (в Московском уезде), находился Спасо-Преображенский небольшой монастырь. Вместе со всеми прилегавшими к нему угодьями, водными пространствами, селениями и запустевшими земельными участками («…и с Верхним озером, и с Нижним, и с лесом, и з бортью, и з болоты, и с перевесьи, и з деревнями, и с пустошми») названный монастырек в XV в. передавался властями Симонова монастыря в пожизненное держание духовным лицам. Эта передача оформлялась купчими грамотами особого типа (на срок жизни покупателя — «до…живота»). В 1445–1453 гг. подобная купчая была оформлена от имени попа Иова, заплатившего братье Симонова монастыря за Спасо-Преображенский монастырек «со всем с тем, что потягло» к нему, 5 рублей «да овцу пополнка». В купчую было внесено условие: «А по своем животе ни дати, ни продати и того всего никому, все то по моем животе опять в монастырь Пречистой на Симонова в дом». В 1453–1456 гг. монастырек на тех же условиях перешел в пожизненное владение попа Семена Галичанина[596].
