Интересен вывод Л. В. Даниловой и о том, что с включением Новгородской земли в состав Русского централизованного государства и развитием там поместной системы произошло «возрождение архаичных видов феодальных повинностей и усиление эксплуатации зависимого крестьянства…»[373].
Наконец, весьма ценны соображения Л. В. Даниловой о классовой борьбе в Новгородской земле, как одной из предпосылок, обусловившей ликвидацию независимости Новгородской боярской республики[374].
Вопросу о присоединении к Русскому централизованному государству Пскова посвящена монография Н. Н. Масленниковой. Правильно расценивая падение независимости Псковской земли как результат «длительного процесса»[375] и рассматривая его всесторонне, автор достаточно подробно и со знанием источников характеризует экономику, социальные отношения, политический строй Псковской земли в XV–XVI вв., главное внимание обращая на установление ее связей с Москвой в сферах хозяйственной, политической, военной, церковной. Сопоставив различные варианты летописного рассказа о «псковском взятии», Н. Н. Масленникова дает анализ социально-политических событий, имевших место в Пскове в 1510 г., когда была окончательно ликвидирована его политическая самостоятельность. Наконец, автор рассматривает и дальнейшие судьбы Псковской земли (на протяжении XVI в.) в составе Русского централизованного государства, характеризуя ее хозяйственное развитие (на материале писцовых книг и других источников) и останавливаясь на идеологической борьбе в Пскове.
В содержательной в целом работе Н. Н. Масленниковой имеются три уязвимых пункта, касающиеся взаимоотношений Псковской земли с Москвой: 1) недостаточная четкость (в ряде случаев) социального анализа; 2) недостаточно отчетливо проводимая грань между объективно нараставшими предпосылками к включению Пскова в состав единого Русского государства и сознательными действиями в этом направлении самого псковского населения; 3) наконец, тенденция к сведению существа растущих псковско-московских связей прежде всего к связям Пскова с московскими князьями. Все эти три момента проявляются в таких, например, довольно часто повторяющихся характеристиках: «передовые псковичи» «ощущали» зависимость от московского великого князя, «понимали ее неизбежность» и т. д.[376]; в политике «псковичей» сказывалась «идейная готовность признать принцип единой для всей Руси власти московского князя»; «на протяжении всей псковской истории, начиная с XIII в., псковичи не порывали связи с великими князьями»[377]. Терминологическая нечеткость влечет за собой и неясность существа социально-политических отношений. Наконец, надо отметить, что, увлеченная стремлением показать силу нараставших псковско-московских связей, Н. Н. Масленникова несколько упростила картину той классовой и внутриклассовой борьбы, которая сопровождала процесс ликвидации политической независимости Пскова.
Книга А. И. Копанева «История землевладения Белозерского края XV–XVI вв.» представляет собой удачно осуществленный опыт монографического изучения характера аграрных отношений в пределах одного крупного княжества — Белозерского, игравшего важную роль в истории Руси того времени. Существенным элементом исследования А. И. Копанева являются составленные им карты, показывающие распределение в Белозерском крае земельных владений различных видов на протяжении времени с конца XV до начала XVII в. Карты иллюстрируют раскрываемый автором в своем исследовании путь развития землевладения монастырского, боярского, мелких частных собственников, черного. Автор убедительно показывает, что землевладение духовных и светских феодалов росло в значительной мере за счет захвата ими черных земель. Рассматривая столкновения черных волостных «миров» с монастырями, «выражающиеся в многочисленных судебных процессах из-за земли, в нарушении крестьянами рубежей монастырских вотчин, в насильственном захвате монастырской земли, в избиениях монастырских приказчиков и слуг», А. И. Копанев приходит к обоснованному выводу, что «все это было проявлением классовой борьбы крестьянина против феодала»[378]. К сожалению, история черного землевладения и вопросы классовой борьбы крестьянства занимают непропорционально малое место в общей структуре монографии А. И. Копанева. Вряд ли можно безоговорочно согласиться с автором, что черные крестьяне владели землей (хотя и не всей) на правах частной собственности[379]. С точки зрения феодального права эта земля находилась в верховной собственности государства.
Исследование А. И. Копанева посвящено вопросам, несомненно входящим в круг проблем, связанных с образованием Русского централизованного государства, ибо решение этой проблемы в целом невозможно без хорошего знания специфики аграрных отношений в различных частях Руси. Сам автор непосредственно касается также мероприятий московских князей — Ивана Калиты, Ивана III, роли монастырей как проводников великокняжеской политики и других вопросов политической истории.
Политическая борьба в период образования Русского централизованного государства освещена в неопубликованном исследовании В. Н. Бочкарева о феодальной войне на Руси во второй четверти XV в.[380] На основе сличения различных летописных текстов автор восстановил конкретную картину феодальной войны на Руси, дав и ее убедительную периодизацию. Он сумел показать, что борьба, шедшая между московской великокняжеской властью и частью удельных князей и боярства на протяжении целой четверти столетия в XV в., представляла собой не простую княжескую усобицу, а феодальную войну, в которой социальные силы, защищавшие режим политической раздробленности, столкнулись со сторонниками системы единого государства. Феодальная война явилась таким же этапом в процессе образования Русского централизованного государства, каким была Столетняя война во Франции или война Алой и Белой Розы в Англии.
Труд В. Н. Бочкарева написан преимущественно на материале летописных памятников. Вне поля зрения В. Н. Бочкарева остался большой актовый материал (за исключением договорных и духовных княжеских грамот).
Попытка нарисовать общую картину политических взаимоотношений на Руси в XIV–XV вв. сделана в моей работе, носящей источниковедческий характер[381].
Вопросам идеологии посвящены интересные труды Д. С. Лихачева[382].
Изучению политической истории Руси в XIV–XV вв. очень содействовали публикации летописных текстов[383].
Проблема взаимоотношений Золотой орды и Руси разработана в трудах А. Н. Насонова, Б. Д. Грекова, А. Ю. Якубовского.
В монографии А. И. Насонова детально исследован вопрос об истории политики на Руси татаро-монгольских ханов на протяжении времени со второй половины XIII до начала XV в. Автор справедливо рассматривает эту политику как активную, выражавшуюся «в стремлении всячески препятствовать консолидации» Руси, «поддерживать взаимную рознь отдельных политических групп и княжеств»[384]. А. Н. Насонов систематически проводит эту точку зрения, подкрепляя ее данными искусно проанализированных им русских и восточных источников и приходя к важным выводам. В качестве примера можно указать на интересные наблюдения автора относительно финансовой политики Орды в целях ослабления «вредных с ее точки зрения сторон великокняжеской организации», предупреждения «опасности концентрации сил в руках одного князя», предоставившей в середине XIV в. ряду местных русских княжеств самостоятельно (помимо великого князя владимирского) вносить ордынский «выход»[385]. Два процесса (политическое объединение Руси и распадение Золотоордынского государства) А. Н. Насонов рассматривает во взаимосвязи и взаимообусловленности. Автор выдвигает и обосновывает правильный тезис о том, что образование Русского централизованного государства явилось «отнюдь не в результате мирной деятельности монголов-завоевателей, а в результате борьбы с монголами, когда борьба стала возможна, когда Золотая орда начала слабеть и разлагаться и на русском Северо-Востоке поднялось народное движение за объединение Руси и за свержение татарского владычества»[386]. Положительной чертой книги следует признать то, что в ней проявляется внимание к народным восстаниям против ордынского ига (например, к восстанию, вспыхнувшему в 1327 г. в Твери и нашедшему отражение в памятниках письменности и в фольклоре)[387]. В то же время автор избежал той идеализации отдельных князей, которая присуща ряду советских историков. Так, об Иване Калите А. Н. Насонов пишет, что он не был «ни объединителем Руси, ни умиротворителем»[388].
