По-разному описывают летописи и то, что произошло в Орде. Во многих из них говорится коротко, что в 1432 г. ордынский хан передал великое княжение Василию II, а Юрию Дмитриевичу отдал Дмитров[2223]. В некоторых летописях (например, Софийской второй, Львовской) указано, что Василия II «посадил» на великом княжении пришедший на Русь ордынский посол Мансыр-Улан[2224]. По данным Псковской первой и Новгородской первой летописей, вопрос о том, кому быть великим князем, в Орде остался нерешенным. В Псковской первой летописи написано: «…князь великии Василеи Васильевич приеха из Орды от царя, и с ним приеде стрыи его князь великии Георгии Дмитреевичь, и вси боярове их с ними добры и здравы, а княжения не взят ни един»[2225]. Короче то же самое говорят Новгородская первая летопись и летопись Авраамки: «выидоша князи рустии из Орды без великого княжениа»[2226].
В Симеоновской, Воскресенской, Никоновской летописях содержится подробный рассказ о разбирательстве в Орде дела Василия II и Юрия Дмитриевича. В другой своей работе я уже подверг этот рассказ анализу[2227], который не буду сейчас повторять. Остановлюсь лишь на тех моментах, которых в той работе не касался. Каждый из русских князей пытался опереться на те или иные группы ордынских феодалов. Василий II сразу вошел в контакт с московским «дорогой» Минь-Булатом. Князю Юрию покровительствовал «князь великии ординскыи» Тягиня (из фамилии Ширинов), который увел его с собой «в Крым зимовати». Интересы Василия II отстаивал в Орде его боярин Иван Дмитриевич Всеволожский. В отсутствие Тягини он старался уговорить «князей татарских», что если Юрий получит великое княжение на Руси, то он при помощи своего «побратима» — литовского князя Свидригайла поможет возвышению в Орде Тягини и устранению от власти других ордынских князей. Агитация Всеволожского имела успех: ордынские князья настроили хана против Тягини. Поэтому в то время, когда последний явился в Орду из Крыма и когда состоялся ханский суд по делу русских князей, Василий II имел больше сторонников из числа ордынских феодалов, чем Юрий. На суде Василий II мотивировал свои права на великое княжение тем, что оно принадлежало его деду и отцу и должно перейти по прямой линии к нему; Юрий Дмитриевич ссылался на духовное завещание Дмитрия Донского и на летописи, подбирая, по-видимому, исторические примеры о переходе великокняжеского стола к старшему в роде («князь великии по отечеству и по дедству, искаше стола своего, князь же Юрьи летописци, и старыми списки, и духовными отца своего великаго князя Дмитриа»). Боярин И. Д. Всеволожский, отводя на суде аргументы князя Юрия, дипломатично противопоставлял «мертвой грамоте» его отца, как документальному основанию для занятия по праву великокняжеского стола, другую правовую основу — ханское «жалование». Это был ловкий политический ход, рассчитанный на то, чтобы повернуть решение суда в интересах Василия II. И такой ход оказался верным. Хан вынес приговор о передаче великого княжения Василию II. Но затем в Орде началась усобица. Против хана Улуг-Мухаммеда выступил другой претендент на золотоордынский стол, Кичик-Мухаммед, которого поддержал и Тягиня. В такой обстановке хан не захотел ссориться с Тягиней и отпустил русских князей «на свои отчины», передав Юрию Дмитров, а вопрос о великом княжении оставив нерешенным[2228].
Таким образом, версия Псковской первой и Новгородской первой летописей о том, что в момент возвращения на Русь из Орды ни Василий II, ни Юрий не считались официально великими князьями, оказывается верной. Лишь через три с лишком месяца после прибытия в Русскую землю указанных князей из Орды и, очевидно, после окончания там смуты, явился на Русь ханский посол Мансыр-Улан, утвердивший на великокняжеском столе Василия II.
Между тем на Руси возобновилась феодальная война. Войска Василия II заняли Дмитров. Галицкие наместники были там частично захвачены, частично изгнаны оттуда московской ратью. Готовясь к продолжению войны с галицким князем, Василий II в начале 1433 г. постарался связать с собой цепью договоров (не полностью до нас дошедших) удельных князей — Василия Ярославича боровского, Ивана Андреевича можайского, Михаила Андреевича верейского. От имени Василия II и названных удельных князей было оформлено докончание с рязанским князем Иваном Федоровичем, в 1430 г. отдавшимся под покровительство Витовта литовского, а теперь перешедшим на сторону великого князя московского[2229].
Подготовку к продолжению войны вел не только Василий II, но и его противник Юрий, который завязал сношения с некоторыми из московских бояр. К нему примкнул крупный московский боярин И. Д. Всеволожский, так активно поддерживавший в 1432 г. в Орде Василия II. Всеволожский в 1433 г. бежал из Москвы через Углич (где княжил Константин Дмитриевич) и через Тверь в Галич к Юрию Дмитриевичу «и начат подговаривати его на великое княжение»[2230]. Изменив Василию II, И. Д. Всеволожский явно стал зондировать почву в ряде феодальных центров Руси, с тем чтобы попытаться сколотить оппозиционный блок против московского великого князя. Чем же объясняется такая резкая смена политического курса видным московским боярином? Для ответа на этот вопрос надо сказать несколько слов об общих настроениях московского боярства изучаемого времени, а затем охарактеризовать И. Д. Всеволожского как одного из крупных представителей боярской среды.
В параграфе, посвященном нашествию на Русь Едигея, я поднимал вопрос о том расколе среди бояр, который нашел отражение в летописных рассказах о названном событии. Говоря о таком расколе, летописи рисуют две политических программы, выдвигаемых одна «старыми», другая — «юными» боярами. Первые придерживались более консервативных взглядов, представляя себе политическую централизацию в форме объединения на началах известного равенства отдельных русских княжеств в составе великого Владимирского княжения. Что касается «юных» бояр, то их программа заключалась в подчинении других русских земель Московскому княжеству. В области внешней политики «старые» бояре держались умеренного курса, который должен был обеспечить безопасность русских земель от нападений ордынских и литовских феодалов; «юные» бояре высказывались за наступательные действия против враждебных соседей Руси.
Идеология и политическая линия И. Д. Всеволожского определялись взглядами «старых» бояр. Он занимал видное положение при московском великокняжеском дворе, присутствовал при составлении духовных грамот Василия I[2231], играл большую политическую роль в малолетство Василия II. Ряд жалованных грамот, изданных от имени Василия I и Василия II (в первые годы княжения последнего), подписаны И. Д. Всеволожским[2232]. О характере внутренней политики И. Д. Всеволожского можно судить по одному акту, с его именем связанному. Имею в виду Судебник великой княгини Софьи Витовтовны, дошедший до нас в составе так называемой Губной записи второй половины XV в. Судебник этот был издан в первые годы княжения Василия II, когда регентшей была его мать Софья Витовтовна, а ее правой рукой являлся И. Д. Всеволожский. Следы названного Судебника сохранились в «Губной записи» в виде следующего текста: «По старине бывало, что вси дворы и дворцовый великие княгини и удельных князей всех суживал наместник болшеи, судии за ним не бывало; а учинила то княгини великая Софья при Иоанне при Дмитриевиче (Всеволожском. — Л. Ч.), кто судья за ними ставится»[2233]. Из приведенной цитаты видно, что Софья Витовтовна и И. Д. Всеволожский произвели реформу судопроизводства: если раньше (очевидно, со времен Дмитрия Донского) судьей в Москве был «большой» великокняжеский наместник, то теперь расширялись судебные права удельных князей, которые получили возможность посылать в суд «большого» наместника своих представителей[2234]. Подобная реформа соответствовала задачам обеспечения того пути политической централизации, которого придерживались «старые» бояре.
