После смерти в 1353 г. Семена Ивановича воспринятую им от отца тактику взаимоотношений с Ордой в свою очередь усвоил и проводил в жизнь его брат, второй сын Калиты, великий князь Иван Иванович. Он, как и «вси князи русстии», отправился в Орду после кончины Семена, был признан там преемником последнего и «седе на великом княжении всея Руси в Володимере…». После смерти в 1357 г. Джанибека великий князь Иван Иванович «и вси князи роусьскыи» ездили на поклон к новому ордынскому хану Бердибеку[1737].
Надо отметить, что и глава русской церкви — митрополит также совершал дипломатические визиты в Орду, по-видимому, не только добиваясь там привилегий для православного духовенства, но и выступая вместе с великим князем или от имени великого князя перед ханом и по делам общеполитического характера. В 1343–1344 гг. в Орде дважды побывал митрополит Феогност, в 1357 г. — митрополит Алексей[1738].
Как же складывались политические взаимоотношения между отдельными русскими княжествами в 40–50-х годах XIV в.? В 1343 г. московский великий князь Семен Иванович попытался вернуть права на великое княжество Нижегородское, принадлежавшее его отцу — Ивану Калите. Добиваясь этих прав, он нашел поддержку со стороны нижегородских бояр, «отъехавших» к нему. Однако князь Семен не решился захватить Нижегородское княжество военным путем, а предъявил свои претензии на него ордынскому хану. В Одре состоялся «суд крепок» между двумя претендентами на Нижегородское княжество — князьями Семеном Ивановичем и Константином Васильевичем. Не желая усиления великого московского князя, Орда решила дело в пользу его противника. Хан велел выдать Константину Васильевичу, признанному нижегородским князем, его бояр, перешедших ранее на службу к Семену Ивановичу. Бояр привели в Нижний Новгород, где Константин сурово с ними расправился, конфисковав их имущество и предав их торговой казни («…а самех повеле казнити по торгу водя…»)[1739].
Нижегородский князь Константин Васильевич старался укрепить политические позиции своего княжества, в частности, путем брачных связей. Одна его дочь была выдана замуж за князя Андрея Федоровича ростовского, другая — за тверского князя Михаила Александровича (сына убитого в Орде Александра Михайловича). Сын Константина Борис женился на дочери литовского князя Ольгерда[1740]. После смерти в 1353 г. великого князя Семена Константин Васильевич впервые заявил в Орде претензии на титул великого князя владимирского. Его поддерживало и новгородское правительство, приславшее в Орду своего посла Семена Судокова, «прося великого княжениа Костянтину…». Но объединение территории Владимирского великого княжения и Нижегородского княжества в руках одного нижегородского князя, а также его союз с Великим Новгородом сделал бы его слишком значительной политической силой. Это было не в интересах Орды, которая к тому же опасалась и связей нижегородского князя с Литвой. Поэтому ордынский хан, как было указано выше, признал великим владимирским князем Ивана Ивановича московского[1741].
Тверское княжество медленно восстанавливало свое политическое положение, подорванное в феодальных войнах 20–30-х годов. Политический союз Тверского княжества с Московским был закреплен состоявшимся в 1347 г. браком великого князя московского Семена Ивановича и дочери погибшего в Орде князя Александра Михайловича тверского — Марии. Кроме того, князь Семен выдал свою дочь замуж за Михаила Васильевича, сына кашинского князя Василия Михайловича[1742]. Все это не означало, конечно, что Тверское княжество подчинилось Московскому. Но временно открытая борьба между ними приостановилась.
В то же время в пределах самого Тверского княжества шла борьба между местными правителями. В 1346 г. великий тверской князь Константин Михайлович, по свидетельству Никоновской летописи, стал слишком властно действовать в отношении своего племянника, удельного князя холмского Всеволода Александровича (сына убитого в Орде Александра Михайловича). По словам летописца, Константин «начя имати» «бояр» и «слуг» Всеволода «в серебре за волости, чрез людцкую силу», т. е., очевидно, требовал с населения Холмского удела дань свыше того, что оно могло дать, а к ответу за поступление дани привлекал управлявших в Холмской земле в качестве наместников и волостелей бояр и слуг[1743]. Всеволод Александрович, не желая допускать вмешательство своего дяди в управление своим уделом («того не могий тръпети»), уехал в Москву, надеясь найти помощь в борьбе с Константином у великого князя Семена Ивановича. Константин в свою очередь отправился с жалобой на племянника в Орду. Заручившись, вероятно, какой-то поддержкой в Москве, последовал за Константином в Орду и Всеволод.
В Орде Константин Михайлович умер, а право на занятие тверского великого княжения хан передал Всеволоду Александровичу. Но брат покойного Константина, князь Василий Михайлович кашинский, получив известие о его смерти и считая себя его преемником на тверском великом княжении, сразу послал своих данщиков в Холмский удел, собрал при их посредстве дань с местных жителей и отправился с собранными средствами в Орду. Навстречу Василию вышел Всеволод, который был раздражен его действиями («и оскорбися»), и в Бездеже отобрал у него деньги, предназначенные хану («и ограби его»)[1744]. Таким образом, очень характерно, что и тверские князья, так же как и московские, как и рязанские, в политической борьбе пользуются помощью Орды, покупаемой денежными средствами, в силу чего каждый стремится обеспечить себе право и возможность самостоятельно (без посредничества других князей) вносить эти средства в ханскую казну.
В 1348 г. Всеволод Александрович и Василий Михайлович вернулись на Русь, первый — в качестве великого князя тверского, второй — в качестве удельного князя кашинского. Между обоими князьями продолжалась вражда («брань велия»), едва не перешедшая в открытую кровавую войну («и мало кровопролитна не бысть межи их»). Однако, отметив этот факт, Никоновская летопись уже под 1349 г. сообщает о примирении между двумя князьями, о том, что Всеволод уступил Василию тверской великокняжеский стол («…съступися великого княжениатверьскаго»), а сам вернулся в свой Холмский удел[1745].
Чем объяснить такой неожиданный политический поворот? А. Е. Пресняков ищет объяснения этому в изменении политики московской великокняжеской власти. Князь московский Семен Иванович стал поддерживать Василия Михайловича. Показателем их политического сближения является вскоре состоявшаяся женитьба сына Василия на дочери Семена. В то же время Всеволод склоняется к союзу с Литвой. Показателем такой его ориентации может служить брак его сестры Ульяны и великого князя литовского Ольгерда[1746]. Однако, думается мне, не только, а может быть, и не столько в этом заключается причина примирения двух тверских князей. Их принудило к прекращению распри обострение классовых противоречий в Твери. В предыдущем параграфе говорилось о тех проявлениях классовой борьбы, которые имели место в Тверском княжестве в 40-х годах XIV в. Не случайно мирил князей епископ Федор, который, как мы видели выше, около 1347 г. активно выступал против «лихих людей» — еретиков, выразителей антифеодального протеста. Кому же, как не Федору, было если не осознать, то во всяком случае стихийно ощутить, что в момент усиления социальной опасности князьям следует прекратить свои усобицы, чтобы не ослаблять своих сил и быть готовыми к отпору классовому врагу?
