— Донесение, написанное рукой Ивана. Он докладывает, что находится в постоянно охраняемом бункере Краковского. То же самое, правда, мне сообщили и покинувшие банду люди. Так что мы сможем действовать увереннее. Но об этом знаем только я, Сергей и вы обе. Оперативное обеспечение «операции» беру на себя. План свой, Людмила, продолжайте обдумывать и дальше. Возможно, мы и воспользуемся им.

Замаскировавшись под старика, Буслаев ехал в крестьянских розвальнях, как заправский мужик. В руках у него были вожжи и кнут. Он то и дело покрикивал на лошадь. Впереди маячивший лес был грозен и молчалив. Надо было разглядеть, запечатлеть в памяти подходы к бандитскому лагерю Краковского до мелочей — до тропинки, до лужайки, до ухаба. Без визуальной рекогносцировки, решил Антон, вряд ли можно обойтись при проведении серьезной боевой операции, даже если она хорошо агентурно разработана.

Среди сена и мешков лишь с близкого расстояния можно было разглядеть Сергея, нахлобучившего овчинную шапку, чтобы не узнали встречные. Рядом с ним сидел переодетый в гражданское платье Джапаридзе.

— И все-таки, лейтенант, как войсковой командир, я всему предпочитаю разведку боем, — сказал Джапаридзе. — Сразу все становится ясным: где у противника огневые позиции, а где — боевое охранение…

— Не уговаривай, капитан, — возразил Буслаев. — Одно дело на фронте и совсем другое — здесь. В условиях, когда всюду стреляют, когда не знаешь, то ли ты окружаешь противника, то ли он окружает тебя.

— Но скажи, оперативник, что этими бандюгами руководит? Идейная деградация и злоба на советскую власть? Боязнь ответственности за содеянное при гитлеровцах?

— И то, и другое, товарищ командир, — вступил в разговор Сергей. — Я их здесь, будучи партизанским разведчиком и подпольщиком за время оккупации, как облупленных изучил. Только идеи у них никакой не было и нет. Они просто пресмыкались перед фашистами. Для чего? А чтобы и им что-то отвалилось во время дележки награбленного, а в случае победы в войне против Советов — возможность властвовать над соотечественниками.

— Сергей прав, — поддержал его Буслаев. — И жертвы их остаются все еще не оплаченными. Поэтому, мы больше не смеем злоупотреблять терпением народа, как и не имеем права действовать безрассудно. Кроссворд? Но решать его поручено нам с тобой.

— Почему Краковский изменил Родине? — спросил Джапаридзе.

— Отца в 1937 году расстреляли, — буркнул Антон, потупив глаза.

— Могу представить себе… Даже если он и враг народа…

— Вот и получается: Гитлер за счет СССР пытался решать свою задачу: завоевание для Германии жизненного пространства. Краковский же — свою: отомстить нашей стране за отца.

— Совпадение интересов.

— Ты правильно понял, капитан.

Выехав на опушку леса, разведчики стали продвигаться еще осмотрительнее. Вглядывались в каждый куст, каждый бугор не сидит ли кто за ним. Отмечали для себя и заячьи следы, и лисьи, и вороньи гнезда на вершинах деревьев. Старались запоминать тропки, ведущие в глубь леса, утоптанный снег. Но вдруг в лесу залаяли собаки, и тут же раздались один за другим четыре выстрела. Желая отпугнуть путников, сами того не ведая, бандиты ясно обозначили периметр территории, на которой расположился лагерь банды.

Буслаев и Джапаридзе насторожились. Сергей всматривался вдаль.

— Как видишь, они себя и выдали с головой этими выстрелами. Теперь можно основательно подготовиться к их разгрому.

Люди в банде, видно, недавно проснулись. Десятки бородатых мужчин без рубах, а кто только в подштанниках, совершали утренний туалет — поливая друг друга талой водой, смельчаки умывались снегом.

Скиталец упорно раздувал костер. Какой-то бородач приспосабливал над ним котел с варевом. Лай собак, а затем и выстрелы часовых встревожили бандитов.

— Кого-то почуяли псы, — сказал Адвокат.

— Должно, за дровами кто в лес заехал, а они давай паниковать на всю округу. Сперва собаки, потом дозорные, — вслушиваясь в тишину леса, произнес Служивый.

Из бункера на выстрелы едва ли ни в чем мать родила выскочил Краковский. Вид у него был заспанный. Он был разъярен. В правой руке держал «парабеллум», в левой — гранату.

— Что за стрельба? Почему не докладывают? — потрясал он воздух, обращаясь ко всем и в то же время ни к кому конкретно.

По траншее проследовал быстрым шагом и приблизился к Краковскому Скиталец. Простуженным голосом он произнес: Чего же докладывать, если мимо проехали? Всего-то было — одна кобыла, три мужика в санях да несколько мешков, видать, с картошкой.

— И это говорит комендант лагеря! — возмутился атаман. — Ты уверен, что это была не разведка Буслаева?

— Так ведь сам приказывал по мелочам не беспокоить…

— Сам… сам… — передразнил его Краковский. — А мое сердце чует беду. — И скомандовал: — Передать по цепи: всем по местам! Усилить наблюдение за подходами! Занять боевые позиции!

Преодолевая нервное напряжение, Буслаев решил не сворачивать с пути, все дальше углублялся в лес. Пусть думают в банде, что мужики едут на базар продавать свой товар.

— Потянуло дымком, — тихо сказал он, когда проезжали поляну. — Видно, на поляне этой и находится их табор. Удобное выбрали место.

— Кабанятиной запахло, — произнес Сергей. — Видать, шашлык жарят, черти. Вкусная штука!

— «Языка» не мешало бы захватить, — проговорил Джапаридзе.

— «Язык» — это дело, — подтвердил Буслаев. — Однако пора возвращаться. Иначе можно навлечь на себя подозрения.

— В общем-то мне обстановка ясна. Считай, что рекогносцировка состоялась.

— Что скажет Осодмил?

— Я согласен с товарищем капитаном, — ответил Сергей, временно замещавший Лиханова.

— Тогда держим путь к дому. Но только другой дорогой, чтобы сбить с толку бандитов. Минуем деревню, а там свернем направо.

— Зачем давать кругаля, когда можно свернуть ближе?

— Хорошо, Сергей, пусть будет по-твоему, — согласился Буслаев, продолжая наблюдать за местностью.

Где-то впереди и по сторонам послышались автоматные очереди.

— Слушай, генацвале, куда ты меня привез? — обратился Джапаридзе к Буслаеву. — Здесь пули свистят с разных сторон и каждая норовит ужалить!

— Настанет и тишина. Приблизить это время — наша с тобой задача, — успокоил его Антон. — А стреляют… Так ведь здесь не только банда Краковского. Есть и другие. Покончим с ней, примемся и за них.

Перебежали дорогу два заросших парня, одетых в темно-серые телогрейки. Заходили инстинктивно стволы автоматов Джапаридзе и Сергея. Потянулась за пистолетом рука лейтенанта.

— Не разведка ли это, высланная Краковским для наблюдения за нами?.. — едва слышно произнес Джапаридзе, усилив тем самым всеобщее напряжение. — Как бы не напороться на засаду.

Скрывшись за деревьями, парни залегли.

— На разведку не похоже. Скорее — засада, — стараясь быть спокойным, сказал Сергей.

— Без паники, товарищи! — вполголоса приказал Буслаев. — Что бы там ни было, открывать огонь, значит, выдать себя с головой. У нас другая задача.

Но все обошлось. Парней спокойно миновали.

По тропке, идущей параллельно лесной дороге, шла женщина. Заслышав скрип полозьев, она остановилась, притулилась к сосне, пряча лицо за ее стволом.

— Марта Рябинина… — приглушенно сказал Сергей.

— Жена Федора? — спросил Буслаев.

— Она самая. Не иначе, как муженька навещала. Я говорил вам, товарищ лейтенант, что тетка приглашала меня на масленицу. Может быть, вместе сходим? Посмотрите, как отмечают у нас народные праздники. Не так богато, как до войны, но все же…

— Подумаем, — ответил Буслаев. В голове его складывался план предстоящей боевой операции по ликвидации банды. Неожиданно он спросил: — Так ты знал Краковского?

— Встречал в Поставах, — ответил Сергей. — На улицах, на базаре. Ходил он всегда с телохранителями. А как-то видел с Хейфицем и гестаповской переводчицей. Он ехал с ним куда-то в машине. Вот с Хейфицем я был на «короткой ноге».