В вагоне Буслаев встретил оперативников из других областных управлений НКГБ, в том числе полковника Драгомилова из Алма-Аты и капитана Горяева из Рязани. Из разговоров с ними выяснилось, что часть людей направляется, как и он, в Белоруссию, в Молодечно, остальные — в Прибалтику. Что руководство «широкомасштабной операцией» по ликвидации бандформирований и националистического подполья на землях, побывавших в гитлеровской оккупации, поручено замнаркома Меркулову. Он тоже следует в этом поезде. Расположился со своим штабом в одном из вагонов. В другом — его охрана. В хвосте поезда — вагон-гараж с бронированными автомашинами. Проход по вагонам разрешен только охране.

— Вы видели товарища Меркулова? — спросил Антон полковника.

— Не пришлось, — ответил тот. — Да и в поезд он, видимо, проследовал, когда состав находился в «отстойнике». Там и машины в него погрузили.

Должно быть, встреча с ним у нас впереди, подумал Буслаев и занял место у окна. Разные мысли лезли в голову, не давая заснуть. И хорошие, и тревожные. Переживал, что не повидался с Лидой, не сказал ей того, другого, третьего, что надо было сказать. Одолевал калейдоскоп красочных воспоминаний с быстрой сменой лиц и событий.

В школе давно существовала драматическая студия. Вдохновительницей ее была Августа Евлампиевна, преподавательница русского языка и литературы. Требовательная и обаятельная, она любила свой предмет и любовь эту передавала старшеклассникам.

Одним из спектаклей, который она задумала поставить, была инсценировка трагедии Шекспира «Ромео и Джульетта». Выбор свой на главные роли остановила на Антоне Буслаеве и Валентине Волковой. Узнав, что Джульетту будет играть Валя, Антон согласился. Она была ему симпатична. Во всяком случае, из всех своих соучениц он выделял лишь ее — недоступна и умна, разносторонняя в познаниях и увлечениях, бегло говорила по-немецки, без словаря переводила с английского. Одним словом, не «как все». Валя была обрадована тем, что Ромео поручено играть Антону, и тоже охотно взялась за дело.

Августа Евлампиевна была удовлетворена выбором: оба они играли так, будто и в самом деле влюблены.

А как-то, прослышав о репетициях, на одной из них побывал Виктор Зворыкин, учившийся в параллельном классе. Объяснение Ромео и Джульетты в любви, которое происходило в лунную ночь в саду, вызвало у него негодование. В конце же спектакля он и вовсе разочаровался в Джульетте, поскольку, увидев мертвого Ромео, она убивает себя. «Вот дура!» — плюнул он и, хлопнув дверью, покинул зал. И тем не менее им овладела юношеская ревность. Во дворе школы он подошел к Антону, въедливо посмотрел в лицо, потребовал:

— Откажись от роли!

— Это почему же? — не мог взять в толк Антон.

— Мое дело предупредить, а там как знаешь.

— Может быть, ты сыграешь вместо меня? Тогда пожалуйста.

— Оставь Вальку или будешь иметь дело со мной!

Это прозвучало угрожающе.

— Ревнивец ты. Так бы сразу и сказал: вызываешь на дуэль. Но все дело в том, что в спектакле я — не Антон, а она — не Валя. Мы с ней — Ромео и Джульетта. Так назвал Вильям Шекспир, к нему и обратись со своими дурацкими претензиями! А насчет драки… Ты же знаешь, я не из заячьей породы.

К теме этой Виктор в последующем не возвращался. Но и Антон, зная, что они встречаются, дальше общения с Валей в классе и на сцене не шел. Быть третьим лишним он не желал, как и не имел намерения разбивать их дружбу.

А как-то вечером, когда Антон после репетиции возвращался домой, в переулке к нему подошли трое незнакомых парней. Один из них, что пониже ростом, обратился к нему, сплевывая шелуху от семечек и держа себя развязно:

— А, Ромео, здорово! Дай закурить.

— Я не курю, — ответил Антон и пошел своей дорогой.

Тогда парни стали хором улюлюкать ему вслед. А потом нагнали, окружили, задираясь и не давая прохода. Антон остановился.

— Вас что, Виктор Зворыкин ко мне подослал? — спросил он.

— Мы такого не знаем, — ответил конопатый.

— Решили пострадать за дружка? Вон он трусливо выглядывает из-за угла, — указал Антон.

— А хоть бы и так! — заикаясь, произнес толстун. — Стыкнемся? Слабо? Нет, ты скажи, слабо?

— Я вижу, вы серьезно решили взяться за меня, — оглядел парней Буслаев и прижался спиной к стене дома. — Тогда подходи по одному! Ну, кто смелый? — И засучил рукава.

Толстун, извернувшись, направил удар в лицо. Антон увернулся и нанес ответный удар такой силы, что тот упал, но тут же вскочил, разгоряченный, снова двинулся на него. Поддержали его и дружки. Получив в потасовке удар под дых, Антон отскочил в сторону.

— А мы думали, струсишь, — сказал один из них и, свистнув, повелел остальным: — Айда, пошли Витьку колошматить!

Когда Валя увидела Антона в день премьерного спектакля с синяком под глазом, ужаснулась:

— Что с тобой, Ромео, милый?

— Да так. Ничего страшного. В темноте на столб налетел.

— Ой ли… — не поверила Валя. — Давай запудрю, чтобы публика не шарахалась.

Антон покорно согласился. То были для него приятные мгновения. Нежное прикосновение тонких девичьих пальчиков, ласковый взгляд карих глаз. В ответ — сладостное биение сердца в груди.

— Говорят, ты бился сразу с тремя парнями.

— Ну, было дело, — неохотно признал Антон.

— Джульетта восхищена мужеством Ромео! Кто же был зачинщиком? Чью честь отстаивал Ромео? — допытывалась Валя.

— То был мужской разговор.

— Значит, тайна.

— Ромео мог отстаивать только честь Джульетты!

За окном стояла кромешная тьма. В вагоне — мрак. Буслаев пытался заснуть, но Валя не выходила из головы.

Антон полюбил Воробьевы горы за их красоту с той поры, как в начале тридцатых годов учащиеся школы № 12 вместе с учителем обществоведения создавали здесь колхоз. Учитель проводил крестьянские сходы, пионеры приглашали на них селян, обучали взрослых грамоте, организовывали походы в музеи с участием сельской детворы.

Уже будучи старшеклассником, он приезжал сюда с товарищами покататься на лыжах, а летом — поплавать в реке Москве. Вот и сейчас, искупавшись, он возвращался домой через Нескучный сад. Когда шел мимо пруда, его окликнули:

— Антоша, иди к нам. Прыгай в лодку!

Всмотрелся. То была Валя Волкова. Антон любил греблю и уже хотел спуститься к воде, но увидел с нею Виктора Зворыкина.

— Не могу… Приехал дядя Семен из Ростова. Он ждет меня, — приложив ладони рупором ко рту, прокричал Антон.

Он быстрым шагом направился к трамваю. «Значит, у них все серьезно, — соображал он на ходу. — Что Валя нашла в этом парне? Живет в одном доме? Но с ним же можно умереть со скуки!»

Катались Валя и Виктор на лодке недолго. У Вали почему-то упало настроение, и она заспешила домой. Только Виктор этого не замечал. В душе он торжествовал победу — отвадил Антона от Вали, теперь она его навсегда!

Окончив школу, они разбрелись кто куда. Во время подготовки к экзаменам в институт иногда виделись в филиале читального зала Ленинки. Это было всегда желанно, приятно, но мимолетно. Антон все чаще ловил себя на том, что ему недостает общения с Валей Волковой, разговора с ней о прочитанных книгах, о спектаклях московских театров и кинофильмах, о вернисажах и научных открытиях.

И вдруг Валя сама к нему пришла, будто сработала телепатия. Влетела нарядная, сияющая, глаза блестят. С ходу поделилась радостью: зачислена на филологический факультет Московского университета! Видно было, она чувствовала себя на верху блаженства. Было чем порадовать и ее: он стал студентом Института истории, философии и литературы — ИФЛИ.

В тот августовский день они пили ситро, закусывали его соевыми батончиками, много смеялись, вспоминая школьные годы, мечтали о завтрашнем дне. Каким-то он будет для сыновей и дочерей Павки Корчагина? Солнечным или пасмурным? Счастливым или безрадостным? Только бы не с мечом и не с наганом в руках, без танков и бронепоездов, без ядовитых облаков иприта.