Отец стоял на небольшом деревянном помосте под дверью на чердак, запрокинув вверх голову, спиной к Лейн. В одной руке у него был фонарь. Другой он махал над головой, пытаясь ухватить свисающую веревку.

Ветер швырнул прядь волос Лейн в глаза. Он откинул в сторону правую полу халата и нежно поглаживал кожу. Она прикрыла полы халата снова и тут увидела, что отец схватил веревку и потянул дверь люка вниз. Он поставил фонарь на помост у ног и стал раскладывать лестницу.

— Папа?

Словно не слыша ее, он взял в руки фонарь и начал подниматься.

«Оглох он, что ли?»

Лейн поспешила к нему, боясь, что он может упасть.

Не было похоже, чтобы отец игнорировал ее. Определенно с ним было что-то неладно. То ли пьян до бесчувствия, то ли… ходит во сне?

Лейн остановилась у лестницы. Отец был уже почти наверху.

«Может лучше позвать маму, — подумала она. — Если он ходит во сне, то это уже серьезно. А что, если он проснется прямо здесь, не поймет, что находится на чердаке и свалится через люк?

Пока я буду ходить за мамой, он может упасть».

Отец забрался на чердак и исчез из виду.

Лейн начала подниматься за ним.

«Что же мне делать?»

Она где-то слышала, что лунатики часто падают замертво, если разбудить их. Может, глупая сказка. А вдруг это правда?

Лучше проследить за ним, чтобы ничего не случилось.

Через люк над головой Лейн видела наклонную крышу гаража, поперечные балки, отбрасывающие тени на потолок. Фонарь, видимо, стоял где-то поблизости, но отца не было видно.

Она поднялась повыше. Перекладины врезались ей в босые ноги. Лейн заметила, что ноги у нее дрожат.

Когда она ступила на следующую перекладину, голова ее оказалась над полом чердака. Лейн остановилась. Не более, чем в ярде от ее лица стоял длинный деревянный ящик.

Неужели гроб?

Не может быть. Это смешно.

Но по ее спине побежали мурашки. Сердце учащенно забилось. Она чувствовала, что ее мускулы, и без того болезненные и дрожащие, становятся мягкими, словно квашня. Испугавшись, как бы ноги не подвели ее, Лейн покрепче уцепилась в верхнюю перекладину лестницы.

И тут увидела своего отца.

Он стоял у края ящика.

Не может быть, чтобы это был гроб!

Но отец стоял там, уставившись в него. Фонарь он держал у груди, лицо его оставалось в тени.

— Я знаю, — произнес он.

У Лейн от его слов перехватило дыхание. Она поняла, что он разговаривает не с ней.

— Я тоже скучал по тебе, — сказал он. — Очень.

Затем кивнул, словно в ответ на чей-то голос.

Расставив ноги по обе стороны ящика, он сел на его край. Фонарь он пристроил на левом колене.

— Навсегда? — спросил он. Немного спустя он сказал:

— Это было бы прекрасно, Бонни.

Лейн сделала усилие, чтобы приподняться повыше. Отец не замечал ее.

Лейн встала коленом на пол чердака. Заглянула через край ящика.

И оцепенела.

Это действительно был гроб, а в нем лежало что-то вроде дурацкой египетской мумии, которую кто-то развернул — мумия девушки с ужасающей усмешкой и деревянным колом, торчавшим между ее грудей, похожих на вытянутые полоски кожи. На ней не было никакой одежды. А отец сидел у нее в ногах, откуда он мог видеть все, и смотрел на нее, и разговаривал с ней.

«Этого не может быть, — подумала Лейн. — Наверное, я сплю и…

Нет, это он спит».

— Знаю, — сказал он, глядя в гроб. — Но я боюсь.

Кивнул головой.

Подвинулся вперед, но около бедер мумии остановился. При желании Лейн могла бы дотянуться до его левой ноги.

— Я тоже тебя люблю, — сказал он. В его голосе слышалась боль. — Но я люблю свою жену и дочь. Я не могу их бросить даже ради тебя.

Эти слова рассеяли туман в голове Лейн.

— Ты обещаешь? — спросил он.

«Он разговаривает с трупом! О нас с мамой!»

— Если ты причинишь им боль…

Кивнул головой опять.

— Хорошо. Я сделаю это. — Наклонившись вперед, правой рукой он потянулся к груди мумии и схватил кол.

— Папа! — Лейн толкнула его по колену сбоку. От удара левая нога дернулась, фонарь скатился. Отец стукнулся о гроб ногой. Фонарь ударился о пол чердака и погас.

На глаза Лейн словно набросили черную ткань. Она кинулась вперед.

— Что такое? — Голос отца. Смущенный. Затем он взвыл:

— Ууууууууаааааа!

Лейн нащупала его ногу. Он напрягся, и его вой перешел в вопль. Она обняла его за талию.

— Папа, — шептала она, пытаясь удержать его. — Папа, это я. Это Лейн. С тобой все в порядке?

Он перестал кричать, перестал вырываться. Он тяжело дышал и хрипел.

— Все хорошо, — шептала она. — Все хорошо.

Лейн чувствовала, как он рукой потрогал ее спину, другой рукой он ощупывал ее голову, потом провел ею по лицу Лейн, его пальцы дрожали на щеке Лейн. Поглаживая ее, он постепенно успокаивался.

Он пробормотал:

— О, Боже, — повторяя это снова и снова.

А Лейн шептала:

— Все хорошо.

Через некоторое время он сказал:

— Не понимаю, что я здесь делаю.

— По — моему, ты пришел сюда во сне.

— Это она заставила меня. Она привела меня сюда. О, мой Бог! Я вытащил кол?

— Не знаю.

— Боже!

Отец убрал свою руку с ее лица. Она почувствовала, что он наклонился вперед.

— Что ты делаешь?

Лейн почувствовала, как он содрогнулся.

— Папа?

— Он еще здесь. Слава Богу!

— Идем. Давай отсюда выбираться.

— Как я мог подняться сюда? — удивился он.

— Все хорошо, папа. Теперь давай попытаемся спуститься вниз, не сломав себе шею. — Лейн отпустила его и повернулась. Отец придерживал ее за спину.

— Осторожней, дорогая.

— Ты тоже.

Люк представлял собой серый прямоугольник. Отец убрал руку. Когда Лейн села на край и свесила ноги вниз, она услышала, как он зашевелился, поднимаясь с гроба. — Почему бы тебе не подождать здесь, пока я спущусь вниз и зажгу свет в гараже?

— Не шути так, — сказал он.

Теперь это было почти похоже на папу.

Лейн потихоньку двинулась вперед. Она опускала ноги вниз, пока ее пятки не нащупали перекладину лестницы.

— Как ты там? — спросил отец.

— В порядке. — Ухватившись за боковые стойки лестницы, Лейн рывком поднялась с чердачного пола. Она медленно стала спускаться спиной к лестнице, перекладины цеплялись за ее халат, задрав его до самого пояса, туго завязанного вокруг талии.

Она надеялась, что отец не может видеть ее.

Ей вдруг представилось, что это она лежит обнаженной в том гробу наверху, а отец сидит над ней со своим фонарем.

«Интересно, кто это?»

Лейн нащупала ногами деревянный помост. Она оторвала руки от лестницы, выпрямилась и, прежде, чем повернуться, запахнула потуже халат.

Отец спускался лицом к лестнице. Оказавшись на помосте, он сложил лестницу, достал свисавшую веревку и захлопнул дверь люка.

Лейн подошла к нему и обняла его за спину. Он прижал ее к себе.

И так, обнявшись, они пошли к дому.

— Видимо, нам надо объясниться, — сказал он.

— Что эта штука делает в нашем гараже?

— Это длинная история. Почему бы тебе не сварить кофе? А я схожу разбужу маму.

— Ты собираешься все рассказать маме?

— Да. Я думаю, так будет лучше.

— Если ты боишься, что я донесу…

— Нет, не в этом дело. Я собираюсь рассказать ей все, что происходит.

Он вышел из кухни. Лейн выбросила использованный фильтр и вставила новый в пластиковую корзинку, добавила кофейных зерен и вставила корзинку на место. Налила воды и включила кофеварку. Загорелся красный свет. Лейн сидела, уставившись на него.

«Распалась связь времен».

Мягко сказано для этого жуткого нынешнего года.

Ларри присел на край кровати и осторожно потряс Джину за плечо. Вздохнув, она перевернулась на бок и открыла глаза.

— Ну? Что…

— Тебе придется встать, — сказал Ларри.

Джина испугалась, и весь сон с нее как рукой сняло.