— Здорово. Ты хочешь, чтобы я разъезжал с трупом в тележке по округе?

— Речь идет о миллионе баксов, Лар. Я бы решился.

— В добрый час.

— Черт возьми, я же не умею писать. А у тебя… — Он внезапно оглянулся. — Идея! Главным героем буду я. А ты будешь его другом, который описывает события.

— Твоим Ватсоном.

— Да, точно. Господи, был бы у нас магнитофон. Мы бы записали все это для книги.

— Ты это серьезно?

— Точно, черт возьми. Ты сможешь все это запомнить? Дьявол, не надо нам было так напиваться.

— Верно. — Ларри отхлебнул еще глоток.

— Я чувствую, что это будет лучшая книга и потрясающий фильм. Они будут правдивыми.

— В этом что-то есть, — согласился Ларри.

— Что-то? Да это станет бомбой.

— Хотя сам рассказ надо еще придумать.

— Эй, парень, да мы уже живем в рассказе. Ты живешь в нем с прошлого воскресенья, когда мы нашли эту тварь. Просто пиши все, как есть. Несколько глав, считай, уже готово. Потом опиши сегодняшний вечер. И то, как мы поехали за музыкальным ящиком, а я уговорил тебя поехать за вампиром.

— Ну, это займет страниц пятьдесят, — сказал Ларри. — А дальше что?

— Расскажешь о том, что произойдет, как мы идем в отель, вытаскиваем труп, грузим в машину и везем домой.

— К кому домой?

— У тебя есть, где его спрятать?

— Таких, чтобы Джина не обнаружила труп, — нет. Кроме того, я не хочу иметь от нее секретов.

— Как ты думаешь, какая у нее будет реакция?

— На покойника в доме?

— Ну, скажем, в гараже.

— Ну, в восторг она не придет, уверен.

— Барбара бы на нет изошла.

— Слишком уж дорого нам обойдется эта книга.

Пит промолчал.

«Слава Богу, — думал Ларри. — Хорошо, что мы оба женаты. Можно считать, что эта затея провалилась, не начавшись».

Ларри чувствовал громадное облегчение. Он глотнул виски и вздохнул.

— Идея! — воскликнул Пит. — Это же часть нашего рассказа! Нам надо, чтобы вся эта ерунда происходила после того, как мы получим вещь, так? Можно написать всю эту чушь про то, как Джина и Барбара доставляют нам неприятности из — за этой штуковины. Но нам удается уломать их.

— Вот это уже чистая фантастика.

— Мы можем просто объяснить им суть дела, понимаешь? Мы же не собираемся хранить это у себя вечно. Пару месяцев, быть может, ну, пока ты пишешь книгу. А в конце мы отхватим приличный куш. Думаю, девочки пойдут на это.

— А где куш для Барбары?

— Меня зарежут, хорошо?

— Ну, я смогу, пожалуй, перерезать тебе горло. А потом, сидя в тюрьме, напишу об этом роман.

— Мне показалось, ты сказал, двадцать процентов? Это все — таки моя идея. Если бы не я, ты вообще не написал бы об этом.

— Довольно верно. Не считая того, конечно, что я вовсе не собираюсь писать об этом. Все это — чушь собачья.

— Так это и делает все таким грандиозным. Это — чушь. Это — дикость! Думаешь, Стефан Кинг упустил бы такой случай? Черта — с — два, он сделал бы это смеха ради.

— Вот пусть он и пишет! У меня есть его адрес.

— Но мой товарищ — ты. Я не хочу отнимать у тебя эту возможность. Это — твой шанс.

— Спасибо.

— Так что ты скажешь? Берешься?

«Если ты откажешься, — думал Ларри, — он тебе этого никогда не простит. Он уже подсчитал, сколько будет 20 % от миллиона баксов. Получится, что я ограбил его.

Не будет больше ни прогулок с ним и Барбарой, ни вечеринок, ни обедов. Конец всему».

Он вспомнил, как весело они проводили время за последний год. Вспомнил Барбару, вытянувшуюся на диване, укутывающуюся поплотнее в халатик.

«Может, это и не прервет дружбу, — говорил он себе. — Но это будет уже не то.

Да и Пит был прав насчет книги. Это действительно могло бы оказаться стоящей вещью. Это мог бы быть второй „Ужас в Амитивилле“.

Работа над книгой означала более тесное общение с Питом и Барбарой.

Но это означало бы также и вторжение в твою жизнь трупа.

Возможно, все и не так и страшно, если попривыкнуть».

— Я думаю, что у нас возникнут большие проблемы с нашими женами, — сказал он.

— Ничего такого, с чем бы мы не справились. Как ты считаешь?

— Я полагаю, мы смогли бы снять комнату или вроде того, если они не разрешат держать труп у себя.

— Конечно. Что — нибудь придумаем. Так ты начинаешь писать?

— Может быть.

— Ага!

— Давай пока просто проговорим это, хорошо? Посмотрим на труп. Но я все — таки сначала хотел бы написать книгу про музыкальный ящик, так что давай сперва займемся им, а потом посмотрим.

— О, парень, да это уже начало больших свершений.

— Надо хорошенько пораскинуть мозгами.

Когда фары машины осветили приближающийся гараж Бейба на восточной окраине Полынной Степи, Пит выключил дальний свет и сбавил скорость.

В город они въезжали медленно.

Ларри изучал залитую лунным светом улицу. Он загнал себя в ловушку с этой безумной идеей, но продолжал лелеять надежду, что что — нибудь стрясется и положит конец этой затее. Им необходима уединенность. Если там стоит машина… если в окне или в дверях будет гореть свет…

Но улица, казалось, вымерла. В домах было темно.

Машина выехала на стоянку перед Отелем Полынной Степи. Наклонившись вперед, Пит рассматривал здание.

Они оба смотрели на двери. Но фасад здания был под покровом густой тени. Темнота казалась осязаемой.

Не в состоянии разглядеть двери, Ларри представил, что они распахнуты настежь. Представил, что он видит вестибюль, нарисовал мысленно картину, — труп, стоящий на высохших ногах под лестницей и глазеющий на них.

По телу Ларри поползли мурашки. Живот свело, будто по нему полз паук.

— Поехали дальше, — прошептал он.

— Верно. Ящик.

Машина тронулась.

Ларри поднял руку и пощупал под тканью свой сосок. Он был твердый, как камешек.

«Значит, у мужчин такая же реакция, — подумал он. — Когда по телу бегут мурашки, соски твердеют».

Он вспомнил, как Барбара рассказывала историю про темную церковь. Сконцентрировав на этом свое внимание, он забыл про труп. Но ему было неловко вспоминать соски Барбары. И он стал думать о Джине. Вспоминать, какая была Джина ночью, после увиденного во сне кошмара. Когда она легла на него сверху, скинув рубашку. А потом он склонился над ней, и ее худощавое тело в сумерках напомнило мумию, и он увидел себя под лестницей отеля, на коленях перед трупом. Высохшая коричневая кожа, ужасная усмешка, плоские груди, волосы под животом, отливающие золотом в свете фонарика.

Ларри потряс головой, отгоняя видение, глубоко вздохнул.

— Не знаю, выдержу ли я это, — пробормотал он.

— Не бойся, Пит с тобой.

Пит проехал мимо лавочки Холмана, развернулся и припарковался у бензоколонки. Выключил мотор.

Каждый сделал по глотку виски.

— Давай возьмем бутылку с собой, — предложил Пит.

— Давай не будем. Пусть руки будут свободными. — Ларри закупорил бутылку и поставил ее на пол машины.

Он вышел. Ежась на холодном ветру, Ларри попытался укрыться за машиной. Подошел Пит. У него был фонарик, но еще не включенный. Плечом к плечу они зашагали к лавке Холмана. Пустыня впереди казалась серой, каменистой поверхностью, где валуны и кустарники выделялись грязной светло — серой массой. Они совсем было подошли к заднему крыльцу здания, когда перед ними выросла неясная тень. Ларри вздрогнул. Пит согнулся и выхватил пистолет. А перекати — поле понесся дальше, подгоняемый ветром.

— Дерьмо, — пробормотал Пит, пряча оружие.

— Хорошо сделано, Быстрая Рука.

«Ну, тут не один я такой нервный», — подумал Ларри. Его порадовало, что и Пит струхнул.

— Может, лучше включить фонарик, — посоветовал он.

— Это может нас выдать.

— Кому?

— Кто знает, друг, кто знает.

Они зашли за дом и углубились в пустыню, держа курс на дальнюю смоковницу, растущую на берегу ручья. Навстречу им выкатился еще один перекати — поле, но Пит вовремя заметил его и не прореагировал.