Спинка сиденья машины холодила ей через блузку спину, напомнив Лейн об отсутствующем бюстгальтере. Ожидая, пока разогреется мотор, она потерлась об обивку сиденья, наслаждаясь приятным ощущением.

Замечательно.

Она опустила окно и медленно выехала по подъездной дорожке.

Лейн направлялась к дому Бетти. По радио Анна Мюррей пела песенку «Птичка — дрозд». Лейн подпевала ей. Она выставила в окно руку и почувствовала, как блузка приятно натянулась на ее левой груди.

Просто здорово.

Повернув руль одной рукой, она свернула за угол.

«Птичка — дрозд» закончилась.

Прозвучали позывные сигналы передачи новостей.

— В эфире Белинда Бернар с основными новостями, поступившими к этому часу.

— Доброе утро, Белинда, — сказала Лейн.

— …рано утром погибли в результате пожара в своем доме на Кактус-Драйв.

Лейн глянула на радио. Кактус-Драйв? Погибли в результате пожара?

— …Потерпевшими оказались Джерри и Роберта Паттерсон и их семнадцатилетняя дочь Джессика.

— Господи, — прошептала Лейн.

«Пламя было замечено соседями около 4:30 утра. Пожарные, прибывшие на место пожара, уже не могли войти в дом, чтобы попытаться оказать помощь. Однако поскольку пожар был очень сильным, семья задохнулась от дыма еще до прибытия пожарного подразделения. Это подтвердилось, когда пожар был потушен. Все члены семьи были обнаружены в своих постелях. Причина пожара еще изучается, но скорее всего он начался в спальне дочери, Джессики».

«Курила в постели?» — подумала Лейн.

«Вчера вечером заседал Совет по образованию…»

Она выключила радио.

Внутри стало как-то холодно и пусто.

Джессика мертва.

Она, конечно, была не подарок, но Боже! Мертва.

Как могло случиться подобное?

Джессика курила, как паровоз. Провела полжизни в женском туалете, пуская клубы дыма. Должно быть, уснула с сигаретой.

Разве у них не было противопожарной сигнализации?

Лейн повернула за угол. Бетти поджидала ее на тротуаре. Лейн остановила машину, перегнулась через пассажирское сиденье и отперла дверь.

— Ты уже слышала? — спросила Бетти, распахивая дверь.

— Да.

— Докурилась! — Бетти кинула свою сумку назад и плюхнулась на сиденье. Машина задрожала. — Я так и знала, что эта шлюха плохо кончит. — Она захлопнула дверь.

— Она умерла, — прошептала Лейн.

— О, Господи, я догадываюсь.

Лейн нажала на газ.

— Она не заслужила этого.

— Курение в постели всегда этим заканчивается.

— Боже, никак не могу поверить.

— А я могу. Вполне могу. Скатертью дорога. Знаешь, что было вчера? После третьего урока захожу я в туалет, а она сидит там на унитазе, дверь нараспашку, сосет свой окурок. Я ей: — «Ты так себе заработаешь рак». А она на меня вот так посмотрела… — Бетти продемонстрировала, сморщив нос и презрительно скривив губы, — и говорит: «Пошла к черту и ты сама и твой жеребец, на котором ты ездишь верхом, жирнячка». Так какую симпатию я могу к ней испытывать? Сама заработала.

— И ее родители.

— Да. Очень жаль, что Райли Бенсон не спал там. Этому дерьму с засаленными волосами пошла бы на пользу хорошая доза ингаляции дымом. Понимаешь, что я имею в виду?

Лейн кивнула. Ей казалось несправедливым такое наказание Джессики и Бенсона. Но защищать их ей не хотелось. Они действительно были противные.

Она подумала, действительно ли Бенсон любил Джессику?

Трудно представить, что он способен вообще кого — нибудь любить.

А, может, и действительно любил.

— Эта детка была какая-то ненормальная, — продолжала Бетти. — Сначала устраивает у себя на голове взбитые сливки, а потом выясняется, что она — противница завитых волос.

Лейн включила радио, сделала погромче звук. Уилли Нельсон и Рей Чарльз пели «Семьи испанских ангелов».

— Намек? Тонкий, но заметный.

— Я просто подумала, что не стоит сейчас сплетничать о ней.

Впереди Генри уже махал им со своего поста на валуне перед домом. Он спрыгнул и поднял свой портфель.

— Салютик, девочки, — сказал он, когда Лейн остановила машину.

Бетти вылезла из машины. Она придерживала сиденье, пока Генри забирался назад. Проследовав за ним, она захлопнула дверцу.

Лейн оглянулась на них. У Бетти просто глаза горели от нетерпения.

— Так ты еще ничего не слышал? — сказала она.

— Чего не слышал? — спросил Генри.

Лейн тронула машину с места.

— Ночью Джессика поджарилась.

— Что?

— Загорела, обжарилась, испеклась, превратилась в пепел.

— Хочешь сказать, что она умерла? — Он был озадачен.

— Умерла, умерла, умерла. Сыграла в ящик. Превратилась в кусок копченой сосиски. Умерла.

— Не может быть! — прошептал Генри.

— По всей видимости мисс Конгениальность уснула, покуривая сигаретку.

— Мы говорим о Джессике Паттерсон?

— О ком же еще, тупица?

— Не может быть, — повторил он. Он оперся рукой об угол спинки сиденья Лейн. — Она, что, разыгрывает меня?

— Нет, — сказала Лейн. — Это правда. Джессика и ее родители сегодня ночью погибли при пожаре.

— О, Боже.

— Тем лучше! — сказала Бетти.

— Эй, помолчи лучше!

— О, и теперь, поджарившись, она вдруг превратилась в святую?

По радио голос Белинды Бернард сказал: «К нам поступили самые последние новости о пожаре, произошедшем в доме…»

— Так значит это не… — начал Генри.

— Тихо! — сказала Лейн. — Новости.

Они замолчали.

«…сообщают, что предварительное обследование обгоревших трупов свидетельствует о том, что еще до пожара всем троим членам семьи Паттерсонов были нанесены обширные, возможно, смертельные телесные повреждения. Все детали пока неизвестны, но, по — видимому, преступник убил всех троих, затем преднамеренно устроил пожар, чтобы скрыть следы преступления. Кроме того, нам стал известно, задержан для допроса юноша, которого видели входящим в дом вчера вечером. О личности несовершеннолетнего подозреваемого не сообщается».

— Бенсон, — сказала Бетти.

«А теперь вернемся к…»

— Боже мой, — прошептал Генри. — Так они были убиты.

— Бьюсь об заклад, это был Бенсон. Без этого слизняка ничего не обходится.

— Это ужасно, — прошептала Лейн.

— Говори сама за себя.

— Да остынь ты, — сказал Генри. — Это вовсе не смешно.

— Может и не смешно, но… где-то в глубине души радует.

По дороге в публичную библиотеку у Ларри было достаточно времени, чтобы обдумать то, что он сделал сегодня утром и оправдать себя в своих глазах.

Он предал Джину.

«Но ведь не на самом деле, — убеждал он себя. — Это не такая уж и большая беда. Это был лишь плод воображения, вот и все.

Но ведь ты действительно хотел Бонни.

Джина и не догадалась об этом. Она нашла все восхитительным.

К тому же эта девушка мертва.

Я должно быть чокнутый, раз мне снятся такие сны.

— Черт побери, это все совершенно естественно. Я изучаю жизнь этого несчастного создания, — смотрю на ее фотографии, читаю о ней — и к тому же в гараже у меня ее труп! Кто бы не начал мечтать на моем месте? Мне следовало бы радоваться, что это не какой — нибудь ночной кошмарик. Что, если бы она нанесла мне визит в том виде, как она выглядит сейчас!

А, может, это было бы даже лучше. Пусть бы она перепугала меня до смерти, зато я сейчас не испытывал мук совести перед Джиной.

Не принимай все так близко к сердцу, — успокаивал себя Ларри. — Это произошло подсознательно. А контролировать свои подсознательные чувства ты не можешь.

Все ты лжешь. Ведь ты мечтал, чтобы это произошло наяву. Ты хотел, чтобы она пришла к твоей постели. И испытанное потом вожделение было вовсе не подсознательное…»

Его мысли были прерваны новостями, передаваемыми по радио.

У нас в Мюлехед-Бенде погибла семья из трех человек. Их дом сгорел в результате пожара.

Одна из погибших — семнадцатилетняя девушка.

«Интересно, знает ли Лейн эту девушку? — подумал Ларри. — Фамилия вроде бы не знакома, но, вероятно, она училась на старшем курсе в Бафордской школе. Лейн наверняка должна знать ее».