Ларри и сам не знал. Но он должен был найти причину, чтобы отложить вытаскивание кола.

И внезапно он нашел, что именно «еще не выяснено». Это было так очевидно.

— Кто повесил совершенно новый замок на дверь отеля? — спросил он. — Кто закрыл пролом на лестничной площадке? Я думаю, это мог сделать Урия. Я думаю, он вернулся в Полынную Степь.

Пит, который в это время вытирал рот салфеткой, уставился на него. Он опустил салфетку, разгладил одну сторону своих густых усов. Глаза его сузились.

— Господи милостивый, — прошептал он. — А ведь ты прав. Может, это тот самый наш приятель, что съел койота?

— Что, если бы мы смогли найти его?

— Что, если бы мы могли поймать его! Арест горожанина! Захватим проклятого Иуду. Известность! Лар, ты гений!

Гений? Он чувствовал себя так, словно шагнул с утеса.

— Мы поедем туда завтра, — сказал Пит. — Женам скажем, что едем стрелять по мишеням. В прошлый раз они не захотели ехать с нами, так что они будут только рады избавиться от нас. А мы поедем в Полынную Степь и накроем убийцу.

— Я пригласила Генри и Бетти поехать сегодня вместе с нами, — сказала Лейн.

У Джима, который в этот момент жевал яблоко, был такой вид, будто он проглотил червяка. Он спросил глухим голосом:

— Ты, должно быть, шутишь?

— Ведь ты же не будешь возражать? — спросила Лейн.

— Возражать? Черт! Ведь это розыгрыш, правда?

— Я думаю, это будет чудесно.

— Как ты могла такое сделать? Ведь мы не были с тобой вместе уже несколько недель, а теперь мы должны тащить с собой еще и этих кретинов?

— Джим, они — мои лучшие друзья.

— Это не значит, что ты теперь должна везде таскать их вместе с собой. Черт. Они все испортят.

— Ну что ты.

— О, да. Конечно. Черт бы их побрал. А нельзя ли им сказать, что ты передумала?

Лейн покачала головой.

— Я так и знала, что ты устроишь скандал по этому поводу.

— Тогда зачем же ты это сделала?

— Мне так захотелось.

Джим с мрачным видом отвернулся от нее и откусил кусок яблока, сердито лязгнув зубами.

Лейн посмотрела на остатки своего бутерброда с ветчиной. Она подумала, что если сейчас попробует доесть его, то у нее кусок в горле застрянет.

«До чего же паршивое это занятие — ссориться со своим парнем. Может, мне действительно сказать им, что я передумала?»

Хотя ей чертовски не хотелось оставаться с ним наедине. Приглашение Генри и Бетти поехать вместе с ними было попыткой отвертеться: либо Джим откажется от этой затеи вообще, либо присутствие ее друзей заставит его держаться в рамках. По крайней мере, пока они будут в машине. Как только Джим высадит их, ей придется выкручиваться самой.

«Я могу делать с ним все, что захочу, — сказала она себе. — Но, может, мне и не следует этого делать?»

— Ты решил совсем не ехать? — спросила она.

Джим посмотрел на нее. Вся его мрачность слетела.

В глазах была боль.

— Ты так этого хочешь?

«Он так переживает из — за меня, — напомнила она себе. — Может, даже любит меня».

Лейн знала, что не любит его. Она видела в нем слишком много примеров совершенно мальчишеского поведения: его лапанье, его безаппеляционное отношение к ее друзьям, его постоянная сексуальная озабоченность, словно ему было нужно только ее тело, и единственная цель в жизни — овладеть ею. Ну, почему он не может быть добрым и нежным? Если бы он был хоть немного похож на мистера Крамера, тогда бы не было никаких проблем.

И все — таки они были очень близки. Она до сих пор переживала из — за него и знала, что не хочет причинять ему боль.

Лейн положила свою руку на его.

— Нет. Едем сегодня. Я хочу поехать.

— Надеюсь, я смогу вынести эту парочку несколько часов, раз это так необходимо.

— Кто знает? Может, мы прекрасно проведем время.

— Наверняка, — прошептал он.

— Ну — ка, улыбнись.

Он изобразил подобие улыбки.

— Я попросила улыбнуться, а не оскалиться. Ты похож на старого пса с репейником на заду.

Это вызвало настоящую улыбку и даже смешок.

— Так гораздо лучше, — сказала Лейн.

Она почувствовала, что к ней вернулся аппетит. Откусив кусок бутерброда, она сказала:

— Поживем — увидим. Я думаю, мы замечательно проведем время.

Джим потянулся ей за спину. Он потер середину ее спины, блузка скользила по обнаженному телу.

— Как приятно, — сказал он мягко. — Ничего не мешает. Ты не оденешь его сегодня вечером? Ради меня? Я буду сама благовоспитанность с твоими приятелями.

— Посмотрим, — прошептала Лейн.

— Ну, пожалуйста. Раз уж ты ходишь в школу без него, в кино он тем более необязателен.

— В школе тебе приходится держать руки при себе.

— Не приходится. Просто я слишком хорошо воспитан, чтобы воспользоваться этим.

— Так я тебе и поверила.

— Он ухмыльнулся. — К тому же, я не идиот. Если я буду себя плохо вести, то ты начнешь носить его снова.

— Советую не забывать об этом.

Он продолжал гладить ее по спине.

— Мне так нравится это, — сказал он, — просто знать, что там больше ничего нет.

— Остынь, а?

Войдя в класс перед звонком на шестой урок, Лейн увидела, что на месте Джессики обосновался Райли Бенсон. Он сидел, вытянувшись на скамейке, выставив вперед скрещенные ноги. На нее он даже не взглянул.

«Почему он за партой Джессики?» — удивилась Лейн.

В том, что Бенсон пришел в школу, ничего удивительного не было. Она уже узнала из сообщения новостей, что «подозреваемый» отпущен полицией, и Лейн видела его несколько раз в коридорах и в кафетерии.

Но казалось совершенно нелепым подставлять себя под обстрел, сев не на свое место, а на место Джессики.

Лейн видела только одно объяснение этому: он тосковал по ней. Может, он чувствовал себя ближе к ней, сидя на том месте, где раньше сидела она.

Лейн посмотрела на него.

«Бедолага», — подумала она.

Бенсон повернул голову и глянул на нее.

— Ну, чего уставилась?

— Мне очень жаль Джессику, — сказала она.

— Вот как? Пошла ты к черту.

— Я только хотела выразить сочувствие, — прошептала на.

— Вот как? Кому это нужно?

Лейн мягко сказала:

— Не нужно быть все время таким грубым.

— А тебе незачем быть такой ханжой.

— В полиции с тобой хорошо обращались?

— Ну чего ты ко мне пристала?

— Почему ты никому не позволяешь проявлять к тебе доброту?

— Ты хочешь быть добренькой ко мне? — Он внезапно подтянул свои нош и бросился вперед, перегнувшись через проход и схватив Лейн за руку. Он потянул ее с сиденья. Когда она плюхнулась на пол, он подтащил ее еще ближе.

— Ты что делаешь? — закричала Лейн. — Отстань!

Она услышала, как закричали ребята в классе:

— Оставь ее сейчас же! Бенсон, ты придурок! Ребята, да сделайте же что — нибудь!

Бенсон отпустил ее руку. Схватив ее за волосы и за подбородок, он запрокинул ей вверх лицо.

— Так хочешь быть добренькой со мной, да?

— Остановите же его кто-нибудь, — визжали девочки.

Бенсон плюнул. Слюна попала на сжатые губы Лейн.

Бенсон отпустил ее подбородок и размазал слюну по ее губам и щекам.

— Что здесь происходит? — раздался окрик. Это был голос мистера Крамера.

Бенсон оттолкнул Лейн. Она ударилась локтем, и руку пронзила резкая боль. Другой рукой, тыльной стороной, она вытерла слюну с лица. У слюны был сладковатый, тошнотворный запах, чем-то напоминавший нюхательный табак.

— Бенсон, сволочь!

— Пошла ты к черту!

Сев и держась за локоть, Лейн смотрела, как мистер Крамер шагнул к парте, где сидел Бенсон.

— Эй, мужик, лучше не трогай меня!

Учитель наклонился над партой, схватил Бенсона за длинные волосы на макушке и сдернул его в другой проход. Правым кулаком он изо всех сил ударил Бенсона по лицу. Голова парня дернулась в сторону. Лейн видела, как из его рта вылетела слюна. Мистер Крамер отпустил его волосы, и Бенсон рухнул на колени.