Пусто и холодно в саксаульниках поздней осенью. На дереве пустыни пожелтели листики-стволики и начали опадать на землю. Между барханами серебрятся головки тростничков, полыхают желтыми свечками тамариски, сверкает белыми пушинками терескен. Холодный ветер свистит в тонких ветках саксаула.

Насекомых мало. Промчится длинноногая чернотелка, не спеша проковыляет мокрица, медленно протащится ярко-красный полынный листоед. И совсем нет муравьев. Кроме жнецов. Они — вегетарианцы, зернояды, а семена зреют до самых морозов. Поэтому им не до отдыха, у них в это время страда, уборка урожая. Может быть, еще и поэтому эти муравьи такие любители прохлады.

Вечером, когда солнце клонится к горизонту и с каждой минутой становится прохладней, жнецы сборщики семян торопятся как никогда, чтобы добраться до подземного своего дома, пока не опустился на землю холод.

На солянке интересные семена. Небольшие, чуть крупнее просяного зерна, они снабжены четырьмя тонкими крупными лопастинками. Иногда эти лопастинки-летучки ярко-красные или оранжевые, или желтые и тогда она сверкают подобно крошечным цветкам, а когда муравьи их несут по тропинке к своему жилищу, кажется, будто по земле, колыхаясь, вьется цветная лента. Если же подует ветер, тяжело нести груз с таким парусом. Впрочем, не всем. Среди муравьев половина несет семена, отлично приспособленные для транспортировки: крылатки на них обрезаны, торчат вместо них едва заметные обрывки.

И еще интересное. Целюсь фотоаппаратом на носильщиков и те, у кого в челюстях семена с крылатками, замечают меня, останавливаются, замирают на месте, и будто долго и внимательно разглядывают столь необычное существ, оказавшееся на их пути. Остальные заняты, не обращают внимания. По-видимому, те, кто тащит необработанные семена — неопытная и к тому же любознательная молодежь. Почему же они не берут примера с умелых стариков? Жизненный опыт приобретается не сразу и нужно некоторое время, солидный возраст, чтобы научиться обрезать летучки, не тащить их бесполезным грузом. Впрочем, может быть, в этом муравейнике существуют муравьи с разными типами поведения, обусловленными наследственными задатками, они и проявляются во время заготовки провианта.

Все может быть! Однажды через красную горку, на которой мы устроили бивак, протянулись лентой муравьи-жнецы. Они несли семена ковыля с длинными мохнатыми летучками. Летучки колыхались на легком ветру, а вся вереница муравьев от этого издали напоминала длинную медленно извивающуюся змею...

Летучки ковыля доставляли массу хлопот муравьям. Небольшое движение воздуха и сколько надо сил, чтобы удержать ношу. Когда становилось тяжело, муравей-труженик поворачивался и полз вспять, напрягая силы. Не все муравьи-носильщики испытывали невзгоды при переноске семян ковыля. Некоторые, вытащив из растения зерно с летучкой, отрывали ее и мчались по тропинке размеренным шагом, не испытывая затруднений.

Пока мы готовили ужин, длинная лента летучек ковыля продолжала извиваться по красной горке. Но вот зашло солнце, стало темнеть, умолкли жаворонки, затукал козодой, колонна жнецов укоротилась, и вскоре ее конец исчез во входе в муравейник. Рабочий день тружеников пустыни закончился.

У муравьев-жнецов точный распорядок дня. Они выходят на сбор урожая на рассвете, и когда часам к десяти утра лучи солнца становятся жаркими, устраивают обеденный перерыв. Он продолжается долго, пока не начнет спадать жара, часов до семи-восьми вечера.

На красной горке мы прожили два дня. Каждое утро и вечер муравьи занимались заготовкой семян. И, что удивительно, постепенно колонна муравьев все меньше и меньше напоминала извивающуюся змею. Муравьи неопытные стали подражать умельцам, научились, отгрызать летучки и только самые непонятливые или упрямые продолжали себя мучить излишними хлопотами при переноске урожая. Вот где наглядный пример значение подражания друг другу в мире муравьев.

Рядом с муравейником амазонок поставил крохотный, похожий на домик, навес на сваях и туда положил тарелочку с вареньем из слив разведенным водой. Амазонок на поверхности земли у входов в муравейник не видно. Они или спят в подземных жилищах, или, разведав очередную жертву, собираются в грабительский поход за куколками. Хозяйничают во всем их помощники муравьи куникулярии.

На тарелочку со сладким никто не обратил внимания. Но нашелся все же один, прильнул к блюдечку, понравилось, напился до отвала так, что брюшко стало просвечивать, помчался к себе раздавать добытое. Потом снова появился точно в то же самое место блюдечка прильнул, пошел работать, как заведенный: три минуты насыщения, минута пути до муравейника, пять минут раздача пищи нянькам, кормилицам, царицам и амазонкам, минута до кормушки и — снова все с начала. Так он и трудился весь день. Потом кроме него нашлось еще таких трое, каждый на своем месте и — более никого. Я уж и подсаживал других муравьев, нет, не привлекало их лакомство. Быть может, в этой семье была плохо развита сигнализация. Ведь все помощники выводились в плену, и это в какой-то мере нарушило сложные связи, существующие в их нормальной общине, да и обстановка, может быть, не развила среди муравьев-помощников, способности охоты за сладкими выделениями тлей. Уж очень казалось необыкновенным равнодушие к сладкому.

Глядя на муравьев, я досадовал: разве сравнить с тем, как к подобному приношению относятся рыжие лесные и степные муравьи. Те мгновенно мобилизовывали компанию сборщиков и возле тарелочки вскоре свободного места не оставалось.

Видимо, кроме всего, муравьи куникулярии вообще медленно переключаются на новые дела, каждый знал свою узкую профессию и ничего более. По уровню общественной жизни и психических способностей Формика куникулриа примитивней своих сородичей.

От тарелочки с вареньем идет заманчивый запах. На него вскоре слетелись чутьистые осы-веспы. Жадные, торопливые и бесцеремонные, награждая друг друга тумаками большими лобастыми головами-колотушками, они быстро хватали порцию сладкого и мчались к себе в гнездо, где их поджидали голодные личинки и няньки. Вот тогда куникулярии и встревожились. Еще бы! На территории их гнезда появились чужие. Да не просто чужие, а воры! Надо прогонять воров и чужаков, надо защищать собственность, самим запасать лакомство, уж коли на него нашлось столько охотников.

И вслед за осами на тарелочке появился большущий отряд куникулярии, самым оживленным местом оказался домик на сваях с тарелочкой, заполненной вареньем. Муравьи метались в величайшем возбуждении, хватали за ноги ос. Осы же ежесекундно перелетали с места на место, отгрызались от решительных защитников тарелочки. Некоторые опытные и сварливые осы отвоевывали себе место силой, расталкивая муравьев в стороны и осыпая их ударами.

Не обходилось и без маленьких трагедий. Кое-кто из ретивых хозяев гнезда мертвой хваткой вцеплялся в ногу одной из ос-воровок. Она взмывала в воздух и с незадачливым пассажиром отправлялась в полет. Бедный муравьишка! Каково ему будет оказаться в логовище великанов разбойников! А если кто и отцепился во время, как ему, упав на землю, найти дорогу домой!

Наблюдая за этой, не прекращающейся ни на минуту, баталией я задумался. Неужели возле тарелочки появилось столько сборщиков лишь потому, что на варенье обьявились другие претенденты? Раз оно привлекло чье-то внимание, значит следует подражать, значит хорошее, годится и для нас, муравьев.

А может быть, у тарелочки появилось столько муравьев лишь для защиты от чужих? Но тогда бы эти храбрые вояки сами не накачивались до отвала вареньем. Тогда бы на ночь, когда осы отправляются спать, не оставляли бы тарелочку пустой.

По-видимому — все же так: пусть даже не вкусно и не особенно нужно, но коли другим понравилось, самим надо хватать. Вот как!