Пора бы мне бросить эту затею, но по земле в сторону бурьяна ползет самочка этого же племени, почти такая же маленькая, но сутулая и очень озабоченная. Она сама по себе, без всякой охраны и сопроводителей направилась на новое место по пути, по которому ее дочери несли яички. Поглядывая на рабочих, ползающих по земле, вижу одного, выбирающегося из трещинки земли, окружающей стебель сухого бурьяна. Уж не там ли гнездо? Да, в полости стебля целый отряд желтых крошке мечется в панике пряча от меня яички. Самки же нет. Значит та, встреченная ранее, тоже направилась до нового жилища.

Обитель лептотораксов устроена хитро. Для того, чтобы попасть в полый стебель надо проникнуть сначала по трещинке в подземелье и найти крошечное отверстие, ведущее в сухой просторный небоскреб, возвышающийся высоко над травою. Итак — удача, гнездо обнаружено, осталось найти место, куда идет переселение.

Но стоит ли продолжать поиски? Не найти новое жилище в зарослях бурьяна. Вот разве еще немного последить за одним малышкой с яичком в челюстях, и хватит.

А малышка крутится, меняет направление, будто умышленно путает следы, прежде чем пойти куда следует. Прямо на него мчится тугайная мирмика. Пути двух муравьев — одного тщедушного, маленького другого, в сравнении с ним, великана сошлись. Желтая крошка мгновенно сжимается в комочек: ноги, усики — все спрятано под себя, головка с яичком подогнута под грудь. Она не желает вступать в единоборство и всем своим видом показывает смирение и миролюбие. Поза ее не случайна. Она — своеобразный язык, поясняющий и взаимное отношение соседей, и в известной мере поведение слабого перед сильным. Да и что остается делать бедному лептотораксу. Его семья слишком мала и слаба, чтобы затевать вражду с соседями. Им, как говорят, «не до жиру, быть бы живу». Осторожность и умение избегать опасности, девиз его племени.

Мирмика быстро ощупывает усиками покорную крошку. Поза унижения и покорности ее обезоруживает. Лилипутик — не враг и не добыча. К тому же он мирный сосед, безвредный, не опасный. Пусть идет своей дорогой!

Избежав опасности носильщик с яичком направляется в заросли трав и исчезает в ее дремучих переплетениях. Я не пытаюсь его преследовать: пора кончать наблюдения. Солнце опустилось за деревья, с бивака потянуло запахом костра. Пора спешить к ужину. И все же удивительно, думаю я, почему мирмика пощадил лептиторакса, да и еще с яичком, неплохой добычей, на чем основано его миролюбие к беззащитному муравьишке.

Когда вместе со студентами зимой разрывал муравейник рыжего лесного муравья, то нам попались в конусе жилища белые плоские диски. Они прикреплялись к обломкам веточек и кусочкам коры. Особенно много дисков оказалось на старом пне, целиком скрытым муравейником и с давнего времени служившим ему основанием. В некоторых дисках были дырочки, другие — без них, целые. Иногда диски гнездились друг возле друга в большом количестве.

Вскрываю эти загадочные диски под лупой препаровальной иглой. Это своеобразные коконы паука. Судя по их устройству, делались они так. Сначала из плотной паутинной ткани выплеталась аккуратная, как по циркулю, круглая пластинка. На нее набрасывался слой рыхлой паутины. Затем в этот слой откладывалось два-три яички, которые снова обволакивались слоем рыхлой паутины и сверху прикрывались другой пластинкой из плотной ткани. Края пластинок тщательно скреплялись и получался плотный, как диск, кокончик.

Кокончики с дырочками пусты, в целых же находились яички прозрачные чуть зеленоватые. В кокончиках зимуют не только яички, но и сами паучки-малыши, зеленоватые, несуразные, с короткими толстыми ногами. Они не успели окрепнуть и с наступлением холодов, застряли в своей колыбельке.

Пока вожусь с кокончиками, мои помощники, раскапывая муравейник, извлекают и небольшого светло-серого паучка. Его покровы нежны. Видимо незачем иметь панцирь в таком отличном убежище, как муравейник.

На солнце тело паучка слегка просвечивает, и у основания брюшка проглядывает два белых комочка — легкие. Самые передние придатки, похожие на маленькие ножки, так называемые педипальпы, на конце с шариками, как руки боксера в перчатках. Это признак самца. Затем из муравьиных ходов извлекаются другие паучки: маленькие, побольше, совсем взрослые самки. Значит, у паучков, живущих в муравейнике, одновременно, даже зимой, существуют все стадии развития. Это необычное явление можно объяснить только тем, что паучки приспособился жить под защитой хозяев главного жилища.

Разглядывая кокончики, вспоминаю, что точно такие же готовят другие виды пауков, которые испокон веков прячут коконы в различные укромные места: в щели почвы, под камни, под кору деревьев.

Как же паучки стали квартирантами лесных хищников? Паучки — давние жители леса. Они всегда прятали коконы под кору сосен и елей. Лучшим местом был, конечно, самый низ ствола, где кора шероховата, местами отстает от древесины. Около деревьев любят селиться и рыжий лесной муравей. Так случайно много тысячелетий назад встретились рыжий лесной муравей и серенький паучок. Встретились и привыкли друг к другу. Паучок сильно изменил образ жизни, стал сожителем муравьиного дома, но старый инстинкт — плести плоские кокончики — у него остался.

Чем питается паучок — неизвестно. Может быть, он выпрашивает подачки у хозяев большого дома, или ворует капельки отрыжки, которым муравьи снабжают друг друга? А может быть к тому же охотиться за зловредной мушкой горбаткой? Жизнь его неизвестна. Хорошо бы разгадать ее секреты, хотя бы дома в искусственном муравейнике. Но паучки-квартиранты, не в пример всем остальным паукам, не выносят голодания и через день-два жизни в пробирке, гибнут. Видимо они привыкли постоянно получать пищу от своих благодетелей.

Однажды в садке с муравьями мне удалось увидеть, как паучок высунул паутинные сосочки на конце брюшка, и муравьи стали их старательно облизывать. Паучок, как и многие другие квартиранты, за стол и кров, оказывается, расплачивается со своими хозяевами какими-то лакомыми веществами.

В семьях почти всех видов муравьев живут различнейшие квартиранты, сожители и паразиты. Сказывается удивительная закономерность: общественная жизнь чем-то способствует появлению подобных прилипал, пользующихся чужим трудом и чужим жилищем. Число их у муравьев велико, разнообразие — неперечислимо. Им посвящены большие монографии и множество научных сообщений.

Сожителей муравьев до известной степени условно можно а подразделить на несколько групп. Одни из них живут в гнездах периодически, или даже кратковременно, другие — постоянно. Одни из них не изменили свою внешность, остались такими же как и были, другие настолько преобразились, что стали необычными в своем обличий. В некоторых даже трудно узнать к какому отряду насекомых они относятся. Часть из них является врагами или паразитами, тогда как другие за стол и за кров расплачиваются какими-то — отрыжками или капельками пахучей или возбуждающей жидкости, до которой муравьи оказываются необычайно охочими. Кое-кто из них стал внешне схож с муравьями, то есть приобрел обманчивую внешность.

Большинство жуков семейства Пелафид стало жить в муравейниках. На своих волосках они выделяют приманки, взамен которых получают питательную отрыжку. Они же и приносят вред, пожирают личинок муравьев хозяев. Жуки подсемейства Пауссид выделяют вещества, привлекающие муравьев. В случае опасности они защищаются от своих хозяев жидкостью, легко взрывающейся в воздухе, от которой муравьи панически разбегаются. Жуки семейства Ламехуза атемелес угощают муравьев какими-то приманочными выделениями. Муравьи ухаживают за жуками, переселяясь на другое место, переносят их с собой, скармливают им яйца, потчуют отрыжками в ущерб питанию своего потомства, которое из-за этого голодает. В семьях сильно заселенных этими жучками, появляются уродливые самки, по всей вероятности из-за недостатка или неполноценного питания или даже, возможно, какого-то патологического влияния на развивающихся личинок муравьев жучков — квартирантов. Муравейники, сильно заселенные этими жучками, начинают даже вырождаться и приходят постепенно в упадок.