Бреду дальше по тугайчику: земля голая и будто нет на ней ничего более примечательного. Проснулись муравьи-жнецы, с десяток рабочих выносят наружу землю, подновляют свои помещения. У самой реки во влажной почве под камнем прогревайся многочисленное племя муравьев тетрамориумов. Они — влаголюбы и от воды далеко не отходят.

Под камнями, их немало на почве тугайчика вижу большую самку черноголового желтого муравья Кампонотус туркестанус. Она красавица, гладкая, блестящая, голова желтая с густочерной шапочкой, на светлой груди тоже черная бархатная накидка, а большое черное брюшко расчерчено ярко-желтыми поперечными полосочками. Она завершила брачный полет, опустилась на землю, обломала роскошные длинные и прозрачные крылья и вот, какая деловитая, уже нашла себе крышу и под ней успела вырыть каморку. Счастливица! В воздухе ее не поймала птица, а на земле — ящерица. Да и другие муравьи сейчас заняты охотой на таких ищущих укрытие самок. Если в ее крепость не проберется никакой неприятель, она из каморки проведет вглубь норку, сделает вторую пещерку, отложит яички, выведет помощниц, а там — пойдут дела.

Самочка в беспокойстве, мечется, не знает куда спрятаться. Осторожно уложил камень на старое место. Пусть живет, занимается своими делами.

Дальше же будто какое-то наваждение. Под каждым камнем вижу таких же самок, часто даже по две-три в одной и той же каморке. Немало их ползает и под землей, ищут убежище. Такого изобилия отлетавшихся самок желтого черноголового кампонотуса никогда не приходилось видеть. Откуда они взялись, почему избрали для своего поселения этот крошечный тугайчик!

После долгих поисков, наконец, нахожу под большим камнем и старый муравейник этого же вида. Но только всего один единственный. В нем сейчас скопище крылатых самок и самцов. Их еще не успели выпустить в полет, здесь у реки в глубоком каньоне прохладней и сроки полетов запоздалые.

Еще ищу такие гнезда, но не нахожу более. Все отлетавшиеся самки прибыли сюда в этот маленький мирок среди громадной пустыни откуда-то издалека.

День сегодня по настоящему знойный, щедрое горячее солнце катится по синему небу, будто огненный шар. Возвращаясь обратно к биваку по каньону среди нагромождения громадных скал, с удовольствием забираюсь в тенистый уголок под ними, отдыхаю от зноя. И тогда вижу, как сверху вниз из голой каменистой пустыни в тугайчики летят большие красавицы самки желтого кампонотуса.

Обратный путь скучен и труден. Особенно тяжел крутой подъем из каньона наверх, и я, стараясь отвлечься, раздумываю об увиденном.

Желтый кампонотус чаще всего живет в каменистой пустыне. Сейчас после двух засушливых лет 1974 и 1975 годов в сухой и бесплодной каменистой пустыне ему не сладко, многие семьи влачат тяжкое существование и даже вымирают от бескормицы. Да и весна этого года тоже сухая. Уж не из таких ли, терпящих бедствие муравейников, летят продолжатели муравьиного рода, руководимые древним и мудрым инстинктом переселяются в места поближе к воде, места спасительные от невзгод, постигших их племя. Этот инстинкт мог выработаться многими тысячелетиями, когда пустыне не раз приходилось переживать продолжительные засухи. Но как муравьи все это воспринимают?

Сложна и многообразна жизнь муравьиного народца!

В конце августа в окрестностях города Алма-Ата стояла необычно холодная погода, сегодня же тепло, солнце щедро греет землю и насекомые, будто наверстывая потерянные дни, торопятся, оживлены и деловиты. Вот по тропинке бегут амазонки с коконами в челюстях, видимо, только что завершили грабительский набег на соседей и возвращаются в свое жилище.

Набег амазонок в разгар дня необычен. Он происходит чаще всего вечером или даже ночью. А сегодня? Быть может, перемена расписания произошла из-за погоды. Ненастные дни задержали намеченный ранее набег, а утренники нынче очень холодные. И на вечер надежды мало, он тоже будет холодным. Но как муравьи ловко перестраиваются! Поведение их очень пластичное, и по сравнению с другим насекомыми консерватизма мало, и напрасно считают, что жизнью насекомых управляют трафаретные инстинкты. Скорее всего, трафаретны о них наши представления.

Амазонки быстро свернули с тропинки в заросли трав. Теперь следить за ними нелегко. Помогают сверкающие белизной коконы в тени травяных джунглей. Путь амазонок проходит по земле, занятой разными видами муравьев. Всполошились черные лазиусы и объявили тревогу. Как же, через их территорию проходят рыжие амазонки! Дальше эстафету беспокойства приняли тетрамориумы, тоже закопошились, высыпали из гнезда, стали цепляться к амазонкам. За ними впали в панику муравьи проформики, затем муравьи тапиномы. Амазонки же настойчиво и не мешкая переходят из государства в государство, увертываются от нападений, мчатся, рассчитывая на свои ноги.

Нет у меня времени провожать носильщиков с коконами до самого их жилища и, забегая вперед, пытаюсь найти его раньше. Сперва вижу помощников, муравьев куникулярий. Они вышли встречать своих хозяев. Потом нахожу логовище и самих разбойников. На небольшом бугорке, свободном от растений, возле нескольких входов в подземелье суматоха, мечутся и помощники и несколько амазонок. Им, наверное, не терпится, ждут возвращения воинов из похода, отвешивают друг другу легкие тумаки, что-то сигналят.

Рядом обосновалось гнездо муравьев Мирмика скабринодис. Соседи не враждуют, встречаясь с амазонками или их помощниками, мирно расходятся в стороны, не вмешиваются в чужие дела. Значит тут неплохое место, немало добычи, если муравьи разных видов уживаются друг с другом.

Но тревога на гнезде амазонок передалась и соседям-мирмикам. Они тоже возбуждены, тоже высыпали наверх и мечутся. А так как по неписанным законам соседям не полагается забредать в чужую обитель, то несколько разведчиков мирмик по верхушкам травинок проведывают гнездо своих соседей и, опустив головы книзу, пытаются распознать причину беспокойства. Очень живописна эта картина усевшихся рядом на склоненных к земле листиках травы мирмик, и я горько сетую, что не могу ее сфотографировать. Бдительность по отношению к соседям — первооснова жизни. Мало ли что может произойти!

Колонна амазонок всюду посеяла беспокойство, нигде не осталась незамеченной. Но как муравьи разных видов понимают друг друга и, главное, как улавливают состояние возбуждения и тревоги соседей!

Пока я рассматриваю мирмик-наблюдателей, прибывают первые воины-грабители, а за ними и остальные. Постепенно муравьи исчезают во входах. Те, кто метался по верху, успокаиваются. Затихают и черные лазиусы, крошки тетрамориумы, проформики, тапиномы и соседи мирмики. Тревога муравьев постепенно затухает, мирная жизнь возвращается в прежнее русло.

Главные враги муравьев — сами муравьи. Вся территория леса, степи пустыни негласно поделена на закрепленные за каждой семьей участки, каждая семья тщательно охраняет их от посягательства других семей. Участки могут быть разными, их размеры зависеть от размеров самих муравьев, от численности семьи, способа питания. На одной территории близко друг от друга могут жить несколько видов, интересы которых не совпадают, допустим, муравьи-жнецы с муравьями-хищниками, муравьи крохотные малышки деятельные днем, рядом с муравьями крупными, активными ночью.

Появление чужаков на собственной территории моментально вызывает переполох, тревогу, мобилизацию всех сил, активную защиту, нападение. Конкурирующие муравьи могут периодически нападать друг на друга, ослабляя свои семьи взаимными войнами.

Иногда муравьи смиряются с присутствием соседей — чужаков, приспосабливаются друг к другу, особенно, если территория кормная, пищи на ней вдоволь, будто понимая, что «плохой мир лучше хорошей войны». Но в годы голодные такие семьи превращаются в злейших врагов.

Войны между муравьями могут носить временный характер затухать и переходить в своеобразное перемирие, враждующие семьи даже могут сливаться друг с другом, когда они относятся к одному и тому же виду, целесообразность берет верх, безумие — уступает.