На следующий день деревце опустело, муравьи исчезли, а в колониях тлей стали хозяйничать жуки-коровки, златоглазки и личинки мух-сирфд. Прошло еще несколько дней и тли пропали совсем, до единой. Непреодолимая черта оказала свое действие. До чего же простой оказалась эта мера! Но не всегда до простого легок и короток путь.

Потом клеевое кольцо я испытал и на других деревьях против других видов тлей. А затем стал делать еще проще. На ствол навязывал полоску полиэтиленовой пленки, на нее посредине ставил кольцо из рыхлой веревки или тряпки и большим шприцем смачивал его дегтем. На стволик диаметром примерно около десяти сантиметров уходило пять кубических сантиметров дегтя. Полиэтиленовая пленка предохраняло дерево от дегтя, действие которого предположительно могло оказаться вредным. В жаркую погоду приходилось добавлять деготь через пять дней, в прохладную — через десять. Кольцо исправно служило дереву и предохраняло от заползания на него не только муравьев, но и некоторых отъявленных насекомых-вредителей. Как только опасность миновала, кольцо снималось. Веревку или тряпочку полагалось завязывать слабо. Иначе они оставляли кольцевую бороздку на стволе быстро растущего молодого деревца. На старые деревья тли не нападали.

Начало июня. Ярко светит солнце. В лесу тепло. Между опавшими сосновыми шишками осторожно пробирается сутулая самка муравья-древоточца Кампонотус саксатилис. Она, видимо, только что сбросила большие крылья после брачного полета и теперь ищет убежище. Вот замечательная находка! Не поместить ли самку в садочек, искусственный муравейничек. Может быть, ей удастся в неволе основать собственную семью. Сколько можно будет увидеть различных особенностей поведения и жизни древоточца!

Осторожно ловлю муравья пинцетом за ногу и прячу в пустую спичечную коробку. К сожалению, у меня нет гипса и не из чего приготовить искусственный домик. Придется временно посадить пленницу в пол литровую стеклянную банку. Насыпаю в нее немного земли, кладу камешек, ватку, смоченную раствором сахара. В моей комнате появился новый поселенец.

Но самке древоточца не везет. Ее пленение совпало со сборами в далекую экспедицию. Разве до нее в такое горячее время? И она забыта на подоконнике на долгих три месяца.

Только в начале сентября, возвратившись домой, я вспомнил о самке. Жизнь в неволе успела сказаться на ее поведении. Большая, черная, она сидела на дне банки, как всегда, сгорбившись, и казалось вялой и совершенно безразличной ко всему окружающему. Пока не поздно, следовало ее пересадить в другое место.

Делаю из гипса домик с многочисленными камерами и переходами между ними, прикрытый сверху стеклом. В самом просторном помещении в маленьких чашечках ставлю воду и раствор сахара и меда. Внезапно схваченная пинцетом, самка пробуждается, Наверное, стальные ветви пинцета ей представляются чем-то вроде клюва птицы. Она пытается защищаться и мощными челюстями хватает металл. Но стекло приоткрыто и через секунду самка в столовой с яствами. Она мечется, ищет выход, долго кружит по галереям, тщательно обследуя каждый уголок вытянутыми вперед усиками. Как она насторожена! Наконец гипсовый домик разведан до конца: выхода, из него нет. Самка занимает в нем одну большую камеру, успокаивается, постепенно впадает в дремоту, и вновь застывает в не подвижности, ничего не ест, ни к чему не желает прикасаться. Припасенные угощения стоят нетронутыми.

Быть может, у нее со столовой связаны неприятные ощущения стальных ветвей пинцета, насильно толкнувших ее сюда? Тогда я хитрю и, передвинув картонку, прикрывающую садочек от света, оставляю в темноте только столовую. Яркий свет беспокоит пленницу, она ищет укрытия. И вот оно — темный ход в столовую. Много раз самка подходит к нему, не решаясь переступить порог подозрительного помещения. Но свет оказывает на нее действие, и самка рядом с пищей. Ей понравился раствор сахара, она охотно пьет сладкую жидкость. Но ее оживление кратковременно: самка возвращается обратно, и снова погружается в полусон, лишь изредка слегка пробуждаясь.

В природе самки муравьев древоточцев, отыскав убежище, наверное, тоже ведут себя так, пережидая осень, а затем и зиму. Копаясь в осеннем лесу в поисках личинок хрущей, я случайно наткнулся на такую же самку. Она закопалась глубоко в землю и здесь соорудила уютную со всех сторон закрытую пещерку. В ней она, наверное, приготовилась зимовать. Здесь глубоко в земле она, благополучно переживет сильные сибирские морозы. Я подсаживаю к пленнице гипсового домика свою находку. Самки, похожие друг на друга как две капли воды, настороженно знакомятся, слегка прикасаясь усиками. Вот они сблизились, схватились челюстями и застыли в этой позе, будто раздумывая, что делать дальше.

Не подружатся ли они? Известны случаи, хотя и у других видов муравьев, когда бездомные самки сообща организовывали муравейник и выкармливали потомство. Правда, потом в таком муравейнике происходили между родительницами кровавые распри.

Неожиданно хозяйка садка делает рывок вперед, а гостья, изловчившись, быстро выдвигает кпереди кончик брюшка и, опрокинув противницу, отскакивает в сторону. Неужели гостья успела подсунуть капельку яда?

Как бы в недоумении хозяйка некоторое время лежит на спине. Все же она какая-то вялая! Наконец, поднимается и начинает чиститься. В это время гостья оживленно обследует помещение. Случайно она приближается к хозяйке, отскакивает от нее и, вздрагивая телом, совершает странные резкие толчки. Это сигнал тревоги, хорошо мне знакомый по другому виду древоточцу красногрудому. Потом успокоилась, проскочила в столовую, напилась сахарного сиропа.

А потом произошло разделение гипсового домика, и муравьи засели по обеим сторонам темного прохода, соединяющего столовую и галереи. Иногда они сближались, и тогда перекрещивались крепкими челюстями, К счастью, узкий проход мешал выдвинуть вперед брюшко и воспользоваться ядом.

Непримиримость самок была очевидной и ясной, чтобы продолжать испытание на возможность совместного их обитания. Пришлось гостью забрать, предоставив ей новое помещение тоже сделанное из гипса. Хозяйка вновь оказалась единственной владелицей садочка. Но она по-прежнему безвыходно сидела все в той же камере. В столовую ее теперь не удавалось заманить никакими мерами. Вскоре я нашел ее мертвой.

Теперь все внимание я переключил на вторую самку. Она чувствовала себя превосходного, но яичек класть не желала.

Наступила зима. Я поместил свою пленницу на холодный подоконник: пусть испытает что-то похожее на зиму. Она окоченела и заснула. Но зато через месяц, перенесенная в тепло, оживилась, деловито засновала по своему домику. И аппетит у нее стал отменный! Через неделю у самки появилось несколько яичек. Из них вышли личинки. Они росли с каждым днем, и самые крупные свили себе шелковую оболочку и превратились в куколок.

У меня прежде тоже воспитывалась самка древоточца. Она, по муравьиному обычаю, сидела в замурованной каморке без пищи, поедая слабых отстающих в росте своих детей-личинок. Почти всех уничтожив, она вырастила только одного муравья-помощника. Наша пленница не поедала потомство. Она преломила инстинкт затворничества и регулярно наведывалась в столовую. А насытившись, кормила отрыжками личинок. Вот и непреклонность инстинкта! Отступлению от этого правила, без сомнения, помогало подкармливание самки-основательницы.

Один за другим вскоре из куколок стали выходить маленькие муравьи и, окрепнув, принимались за дела, Вскоре возле самки суетилось уже восемь дочерей, настоящая семья. Все были заняты, все что-то делали, возились с новой партией личинок и яичек, без устали наведывались в столовую и набивали животики сахарным сиропом, жидким медом, кусочками мяса и спешили кормить всех остальных питательными отрыжками. Те же, которые не посещали столовую, не отходили от матери. Спокойная, малоподвижная, она сидела в окружении свиты, беспрестанно принимала подносимые ей отрыжки и клала яички. Брюшко ее сильно располнело.