Как всегда, жаль раскапывать муравьиную обитель и совестно чувствовать себя недругом тех, к кому лежит душа. Но что поделать.

К лопатке соленая и мокрая глина так прилипает, что ее с силой приходится отряхивать. Раскопка не дала ничего нового. Деятельных и всегда торопливых малышек в гнезде оказалось мало, не более пятой части колонии. Как они, такие крохотные, могут прокормить большую ораву едоков, среди которых и такие большие бездельники? Тогда я разыскиваю другой такой же муравейник и веду над ним наблюдение.

Маленькие рабочие в вечном движении. Интересно смотреть за ними, занятыми поисками добычи. Быстрый бросок, остановка, размахивание усиками, поворот головы в разные стороны, и снова молниеносный бросок. И так до бесконечности, до первой добычи. Поймать маленького охотника очень трудно, до того он ловок и стремителен. Ящерицы, злые враги муравьев, не пытаются гоняться за малышками. К тому же и добыча мала, не стоит на нее тратить силы. Кстати, как муравьи оказались на таком мокром месте, где ноги вязнут почти по щиколотку. Не так давно здесь была вода. Наверное, переселились сюда на жаркое и сухое лето. Муравьи торопились, пока не высох солончак: влажную почву легче рыть. К зиме же недолго перебраться обратно на сухие холмы.

Солнце клонилось к холмам, белый солончак сперва стал алым, потом по нему, такому яркому и полыхающему пожаром света, с вершины ближайшего холма, как кинжал, скользнула резкая синяя тень, и скоро он весь сам потух, слился с зелеными берегами и потемневшим небом. Из пустыни в сторону Балхаша пролетела серая цапля. Стало прохладнее и хотя занемели ноги, я не схожу с походного стульчика, сижу у гнезда муравьев, не шелохнусь, ожидаю.

Маленькие юркие разведчики-добытчики давно уже возвратились в жилище: их трудовой день закончился. Лишь иногда кое-кто из запоздавших примчится и без остановки заскочит в темное отверстие хода.

«Сейчас все выяснится, — утешаю я сам себя, оправдывая скучные часы ожидания, проведенные возле муравейника. — А если ничего не выяснится? Сколько раз так бывало!» — мелькает другая мысль.

Но мне везет, я счастлив, отгадал загадку. Давнее предположение оправдалось. Из норки один за другим степенно выползают большие муравьи и исчезают на поиски пищи. Они, конечно, не так быстры, как их маленькие сестры, куда им! Но зато внушительный рост и сила у них отменные. Быстрота же, к чему она ночью, когда ящерицы спят, воздух прохладен и все ночные насекомые неторопливы.

Так вот кто вы такие! И вовсе не домоседы и не обязательно будущие хранители запасов. Кто бы мог подумать, что муравьи проформики трудятся в две смены: маленькие юркие днем, а большие и медлительные только ночью!

Работу в две смены еще никто не видал у муравьев, и меня радует открытие этого маленького секрета муравьиной жизни.

На многие километры каменистой пустыни вокруг нет человеческого жилья и как только мы остановились на бивак, тот час же примчались каменки-плясуньи и долго с любопытством стали разглядывать нас, поблескивая черными глазками и размахивая хвостиками.

Вечером небо удивительное чистое и на нем сверкают яркие звезды пустыни. Вокруг царит безмолвие. Перед рассветом потянуло холодком, звезды исчезли, небо закрылось тяжелыми облаками.

Не желая будить товарищей, стараясь не шуметь, осторожно выбрался из спального мешка и направился бродить по редким зарослям приземистых кустарничков. На одном из них чернели крупные неподвижные муравьи проформики. Рядом на чистой площадке располагалось их гнездо. Вход в него закрыт опавшими на землю члениками стволиков саксаула.

Поведение муравьев казалось странным. Зачем им здесь торчать на кустах? И что значила эта столь необычная для муравьев неподвижность? Может быть, они выбрались сюда в ожидании дождя, намереваясь запастись водой для своего уснувшего под землей общества? Или, быть может, набродившись ночью, сейчас отдыхали возле дома? Или после ночного путешествия, возвратившись домой и застав дверь закрытой, нашли безопасное место на кустике и устроились в ожидании, когда можно будет опуститься в подземную спальню? Или... Мало ли могло еще возникнуть разных причин.

Набрался терпения, улегся на землю возле кустика. Посветлело. Но тучи по-прежнему тянулись друг за другом серыми космами. Упали первые капли дождя и на светлой сухой почве пустыни появились темные пятнышки. Муравьи стали пробуждаться, один за другим спустились на землю, поспешно юркнули в темное отверстие, раздвинув над ним мусор. Вскоре оттуда крошка-муравей высунул свои длинные усики, повел ими во все стороны, как бы принюхиваясь, нет ли где неприятелей, потом выбрался наружу и поспешно стал закладывать отверстие сухими соринками.

Наверное, все же крупные проформики бродили всю ночь по пустыне, но, возвратившись домой, были вынуждены ждать, пока откроется дверь их жилища, хотя я, обнаружив его, слегка раскрыл заранее.

У входа в гнездо муравья-жнеца лежит большая кучка маленьких зеленоватых семян. Муравьи бегают по ней, не обращают на них никакого внимания. Сборщики урожая очень заняты: созрели семена курчавки и дел по горло.

Быть может, эти зеленые семена ядовиты и для того, чтобы они потеряли свои неприятные свойства, их оставили прогреваться на солнце! Или вообще непригодны для еды, заготовлены по ошибке и поэтому выброшены. Но тогда почему муравьи не могли сразу опознать несъедобную добычу и вон какую кучу приволокли попусту. Кроме того, не полагается выбрасывать негодное у самого входа, и по принятому обычаю надо относить подальше в сторону. Вот сколько вопросов по поводу, казалось, такой незначительной находки.

Пересмотрел все травы, но не нашел на них таких же маленьких, аккуратно цилиндрических со слегка шероховатой поверхностью зеленых семян. И готов был еще ползать целый день, но над пустыней взошло большое красное солнце и стало разогревать землю. А вокруг — ни воды, ни кусочка тени.

В городе показал семена ботанику, большому знатоку растений. — Странные семена, необычные, — решительно сказал он. — Не встречались мне такие семена. Уж не принадлежат ли они неизвестному растению. Надо попытаться их прорастить.

И он забрал у меня почти все, что я собрал на гнезде муравьев-жнецов.

Прошла зима, наступила, весна. — Знаете ли что, — сообщил мне ботаник, — Не мог заставить тронуться в рост ваши семена, — развел он в стороны руками. — И не могу разыскать в почве их остатки. Исчезли куда-то!

Тогда я отправился в пустыню и разыскал то гнездо муравьев, где нашел загадочные семена. Быть может, растение, на котором растут семена, можно разыскать только весной! Но ничего не нашел. Зато на серой полыни увидел светлую, с зелеными крапинками, гусеницу. Она объедала пахучие листики, ежеминутно сбрасывая вниз зеленые катышки испражнений, точно такие же, как те «семена».

Вот так загадочные семена! Они обманули своим случайным сходством не только муравьев, но даже ботаника. Неужели ошибся и весь муравейник, все опытные сборщики легко поддались обманчивой внешности. Впрочем, в тот год пустыня высохла прежде времени, урожая трав не было муравьи голодали, собирать было нечего, хорошо, что к осени созрели семена курчавки. Просто, удовлетворяя инстинкт заготовки семян, не умея преодолеть его силу, они тащили даже то, что никуда не годилось!

О своей находке никому не рассказывал. Теперь же дело прошлое!

Пустыня еще желтая и спит по-зимнему, хотя и пригревает солнце. Застыли тугаи. Но рыжие степные муравьи пробудились, копошатся на муравейнике. Им что! Пусть возвратятся холода, пусть даже выпадут поздние снега и ударят морозы, дом рядом, есть куда спрятаться.

Муравьям еще не на кого охотиться. Но недалеко от муравейника по зеленому стволику ивы уже кто-то ползает, чем-то занят. Здесь, оказывается, совершаются важные дела. Несколько десятков муравьев крутятся возле крошечного скопления тлей. Они принесли их сюда из муравейника, теперь лелеют, стерегут, заботятся всячески. Лишь бы было тепло, скоро коровушки подрастут, расплодятся и тогда побегут по зеленому стволику с раздувшимися брюшками муравьи-молочники, все будут напоены, сыты и сильны. Как муравьи постигли славное искусство скотоводства, кто их этому научил?