В это время пришла Яна. Быстро раздевшись, пройдя в кухню, она с едва скрытым раздражением спросила Саида, зачем он тут.

— Я — отец, здесь мои дети, моя жена… — начал он.

Но Яна перейдя на урду, что-то твёрдо и убеждённо стала говорить ему. Он не перебивал. Слушал, опустив голову. Марина, всё равно ничего не понимала в их разговоре, поэтому предпочла покинуть кухню. Сердце её бешено стучало. Чем закончатся эти переговоры? Вот что! Нужно срочно подыскать ему квартиру для жилья! Не дело, чтобы он тут обретался! Кто знает, что им движет? А если это просто азиатская хитрость или желание элементарной мести с его стороны? Едва ли он простил их побег! И, вообще, какая разница, что им движет? Надо отталкиваться от основной причины их разрыва: разные они люди, разные… Несовместимы друг с другом.

Марина Михайловна взяла валявшуюся на столе газету «Из рук в руки» и стала с интересом просматривать рубрику, где публиковались объявления об аренде однокомнатных квартир. Нашла несколько, находящихся вблизи их дома, в одной или двух автобусных остановках. Это позволит Саиду не тратить на поездки к детям много времени. А вот чтобы отпускать девочек куда-либо с ним, не могло быть и речи.

Марина обвела объявления красным карандашом, намереваясь позвонить хозяевам жилья, а потом посмотреть его. Чтобы хоть как-то заглушить беспокойство, не оставляющее её с момента приезда Саида, Марина принялась гладить бельё, прислушиваясь к разговору в кухне. Голос Яны был ровен и сух. Саид порой вскрикивал, горячился, но вскоре овладел собой — заговорил спокойно. Спустя некоторое время Марина пришла на кухню и начала готовить ужин. Незаметно наблюдая за дочерью, она не прочла в её глазах ничего нового, кроме всё той же каменной холодности. Это немного успокоило Марину. Кажется, дочка и вправду против возобновления семейных отношений. На Саида Марина старалась не смотреть, ей было по-человечески жаль его, добрая душа этой много повидавшей на своём веку женщины невольно отзывалась на его чувства отца.

Проснулись дети — и в кухню босиком вбежала Зара, тут же метнулась к отцу. Обняв её, он усадил девочку на колени. Разговор взрослых прекратился. Яна отправилась в спальню, чтобы одеть Марьяшу, а затем принялась помогать матери с приготовлением еды.

Вскоре пришёл с работы Евгений Иванович. Переступив порог квартиры и услышав голос Саида, он удивлённо вытаращил глаза — не почудилось ли ему это. Марина подтвердила кивком, что он не ослышался. На щеках Евгения заходили скулы, но жена жестом призвала его сохранять спокойствие. Переодевшись, Евгений заперся в ванной. Когда же, наконец, он появился в кухне, Саид встал и протянул хозяину руку, но ответного рукопожатия не дождался. Буркнув что-то маловразумительное, глава семьи стал деловито выкладывать на стол купленные днём продукты. Раскладывая их по полкам холодильника, он словно не замечал гостя. Почувствовав это, Саид ушёл с детьми в комнату. Марина Михайловна шёпотом спросила дочь, не будет ли она возражать, если Саид разместится в её спальне, откуда они уберут детские кроватки. Одну пока можно поставить в гостиной, рядом с диваном, на котором придётся ночевать Евгению, а Марьяшкину она предлагает разместить рядом с кроватью отца, на которой теперь будут спать Марина и Яна. «Передислокацию» провели сразу же после ужина, что явно не понравилось Саиду. Он стал что-то возмущённо выговаривать Яне, размахивая руками, глаза его загорелись злым огнём. Но тут вмешался Евгений и поднёс к носу Саида крепкий кулак:

—Что ты здесь забыл после всего, что произошло между вами в Карачи? Не получишь Яну, не надейся! Раньше надо было думать! Только попробуй ещё раз крикнуть на мою дочь, пожалеешь, что на свет родился! — Глаза у обоих сверкали, скулы на лице двигались, выдавая крайнюю степень раздражения. Марина кинулась между мужчинами.

— Женя, ради бога!.. Саид, ты должен понять, что всего, что произошло между вами с Яной, уже не исправить. И не обижайся! Мы не отказали тебе в гостеприимстве, раз уж ты приехал без предупреждения, хотя нужно было это согласовать с нами. Так вот, сегодня ты переночуешь здесь, а завтра отправишься в одну из съемных квартир, неподалёку отсюда. Я дам адрес и телефоны — выберешь, что больше тебе понравится. И запомни: Яна тебе больше не жена! Раз уж ты приехал повидать детей, приходи хоть каждый день, общайся с ними!.. И только! Когда отправляешься назад?..

— Через неделю.

— Вот, и хорошо. Но завтра тебя здесь быть не должно. А сегодня, пожалуйста, успокойся, отдыхай после дороги. Нам не нужно становиться врагами, если хочешь и в дальнейшем навещать детей.

Саид ушёл в отведенную ему комнату и закрылся. А женщины, пока Евгений Иванович выгуливал собаку, постелили всем на новых местах.

Когда Марьяшка заснула, Яна перебралась на кровать матери. Марина Михайловна тут же пристала к ней с вопросами:

— О чём вы сегодня толковали с Саидом? У меня уже терпения не хватает, так хочется быть в курсе дела.

— Он начал втирать мне, что я сделала глупость, уехав. Стал упрекать, что для меня семья ничего не значит. Дескать, детей мне не жалко. А я ответила, что это бесполезный разговор, потому что уже ничего не вернуть, слишком многое встало между нами. Пусть скажет спасибо своей мамочке, ведь она теперь, конечно, счастлива — избавилась от меня, наконец! Я сказала ему, что уехала именно потому, что мне стало жалко детей. Ведь они — будущие женщины, а Пакистан это рай для мужчин. А женщину и камнями можно закидать, и выгнать в любой момент на все четыре стороны, просто под настроение. О женщину можно ноги вытирать, короче. А он стал убеждать меня, что, напротив, дамы в его стране живут, как королевы, не работают, только занимаются детьми да домом, что они всем обеспечены. Зато мужики пашут за двоих, чтобы в семье был достаток. Словом, старая песня!..

Упрекал, что я не задумываюсь о том, как можно в одиночку растить детей. Что я могу им дать со своим незаконченным высшим образованием? Вот с ним девочки были бы всем обеспечены и приучены почитать бога. Я сказала, что спасибо, мол, большое, я сама и подниму, и воспитаю дочек, пусть не сомневается в этом.

— А не спрашивал, где ты работаешь? Ты разве не сказала, что у тебя хорошая перспектива и профессионального, и карьерного роста, что это и есть залог того, что ни тебе, ни детям не придётся нуждаться?

— Спрашивал, конечно. А когда узнал, что это индийская компания, ехидно ухмыльнулся: мои надежды сделать карьеру — пустые, поскольку мужики-индусы ничем не уступают пакистанцам и никогда не допустят, чтобы женщина, да ещё иностранка, делала у них карьеру.

— А ты что ответила?

— Я сказала «Посмотрим»! Потом я потребовала, чтобы он выбросил меня из головы — я ведь глупая, необразованная, без перспектив, плохая жена и мать. Сказала, что пусть ищет пакистанку, под стать себе. Что успеет еще детьми обзавестись. Его мамочка, наверное, уже нашла ему невесту? А он стал утверждать, что ему никто, кроме меня, не нужен, что он только меня любит. Любит, как же!.. Но при этом не уважает ни на грош, смотрит как на вещь. Я убедилась, что он ничуть не изменился с тех пор, как мы с тобой бежали из Карачи. Он думал, наверное, что приедет, разжалобит меня — и всё будет, как раньше.

Прогнала тебя, прогнала, и об этом я не жалею! Слёзы вытерла, как могла, и смеяться я вновь умею. Невозможно тебя забыть: причинил ты мне столько боли! Продолжаю тебя любить, хоть и вырвалась я на волю… Ты — страница моей судьбы, или, может быть, даже книга, как могу я тебя забыть, где б ты ни был, и с кем бы ни был? Боль сидит глубоко внутри… Подрастают малышки-дочки. Хоть смотри или не смотри — просто копии твои, и точка. Часто вижу я в них тебя: вот твой взгляд, вот твоя улыбка. Не жалея и не скорбя, не прощу я себе ошибки. Ты — страница моей судьбы и не вырвать её из сердца. Не помогут мои мольбы — не закрытой осталась дверца.