Когда, вечером, оставив «ниссан» возле Яниного дома, он стал подниматься по лестнице, ноги его сделались ватными, кровь прилила к смуглым щекам, сердце гулко стучало. Поднявшись на нужный этаж, Саид постоял несколько мгновений, прежде чем нажал кнопку звонка. А потом… потом было то, о чём читатель уже знает.

… Когда они с Яной спустились к машине, Саид был просто счастлив, что всё так прекрасно устроилось. Они проехали к центру, где были хорошо освещены улицы и скверы, припарковали машину и пешком пошли по вымощенной красной плиткой улице. Влажный воздух был свежим и приятным, пахло прелой листвой. Молодые люди двигались не спеша, Яна спросила:

— Сэр, расскажите о себе немного, о вашей стране…

Саид не замедлил выполнить её просьбу. Яна, не перебивая, слушала, задавая лишь время от времени уточняющие вопросы, пыталась представить себе странный мир, в котором всегда царит лето, где экзотические фрукты растут прямо на улицах. «Рай да и только!» — восхитилась она. Саид в свою очередь расспрашивал спутницу о жизни, о её родителях, много шутил. Не всё в его рассказах было понятно Яне (её английский для этого ещё не был совершенным), но она убедилась, что шеф её — прекрасный рассказчик, с ним ей не было скучно.

Спустя пару часов Саид отвёз Яну домой, и, когда она поднялась к себе, ещё несколько минут сидел в машине, переживая события вечера: «Как же она хороша! Такая скромная, простая девушка! Совсем не похожа на наших. Уверена в себе, держится со мной, мужчиной, на равных. Нашу девушку даже представить себе трудно в подобной ситуации!»

Саид завёл двигатель и отправился домой. Всю дорогу перед его глазами стояли её улыбка, чуть насмешливый взгляд, лишённый всякого жеманства. «В офисе она совсем другая — официальная, деловая, все разговоры её сосредоточены только на работе», — думал Саид, и в его ушах колокольчиком звенел её нежный голос.

Дома Саид принял душ и лёг спать. Однако не спалось. Приехав в Казахстан, он часто сравнивал здешние быт и устои с привычными ему понятиями. Многое здесь было ему непонятно и странно. Он вспомнил, как родственники и друзья предупреждали его, что за границей он может столкнуться с пошлостью и развратом, что в европейских странах совсем другой уклад жизни, и он всегда должен помнить об Аллахе, храня духовную чистоту.

— Там падшие женщины — на каждом шагу! Будут приставать к тебе, не успеешь сойти с трапа самолёта — наставляли его.

Когда Саид летел в Алма-Ату, он с любопытством ждал чего угодно и был готов ко всему, придумывая, как станет отвергать вешающихся ему на шею проституток. Но спускаясь по трапу самолёта и оглядываясь по сторонам, он не увидел ничего подобного. Девушки здесь, действительно, были другие. Они носили мини-юбки, без смущения выставляя напоказ свои прелести, не только не стеснялись, но как бы даже гордились своей красотой. В его стране они могли бы предстать в таком виде только перед законным мужем! «И это правильно, — считал Саид, — телом женщина принадлежит только супругу, всем же остальным должна демонстрировать свой ум, скромность, доброту и другие достоинства души, да, да, именно души! А здесь, в этой чужой стране, у него складывается впечатление, что главным своим достоинством девушки считают собственное тело. Неужто они настолько развратны и похотливы?»

С этим Саид до конца ещё не разобрался. Представительницы прекрасного пола, с которыми ему приходилось сталкиваться на работе, несмотря на явное желание обольщать мужчин, при близком знакомстве оказывались вовсе неглупыми и неиспорченными. Не нужно, правда, идеализировать их.

Например, в ресторане, куда Саид ходил ужинать, он часто ловил на себе томные зазывающие взгляды красавиц. Они иногда подсаживались к нему, желая познакомиться, и он вынужден был поддерживать на ломаном русском ничего не значащий разговор. Про себя же гадливо морщился: «Неужели она не понимает, что теряет своё достоинство? А, может, это и есть проститутка?»

Размышляя на эту тему, Саид пришёл к выводу, что его землячки и чище, и порядочнее здешних «дам». Только вот Яна, пожалуй, единственная, кто не шокирует его своим поведением. Общение с ней доставляет ему удовольствие: она умна, образованна и не использует свою красоту как козырь в обращении с мужчинами.

Но, пожалуй, ему пора спать! Завтра рано вставать на работу. И завтра… новая встреча с Яной.

Марина Михайловна проснулась и, открыв глаза, испуганно подумала, что проспала. В комнате было совсем светло, но, взглянув на часы, она убедилась, что ещё рано. «А отчего же так светло»? Подошла к окну — и ахнула: улицу завалил снег. Похоже, он шёл он всю ночь, деревья и крыши домов были сплошь в белом.

— Вот и зима пришла! — Марина Михайловна открыла окно и полной грудью вдохнула чистый пьянящий воздух, наслаждаясь влажной прохладой и кристальной чистотой нового дня. Стояла непривычная для города тишина. Казалось, что кто-то высоко в небе распотрошил огромную перину, и её содержимое разлетелось на многие километры окрест. Сознание невольно нарисовало Зиму-волшебницу, этакую гигантскую старушку в кружевном чепчике, заботливо укутывающую землю пуховым покрывалом.

Марина поймала в ладонь несколько красиво огранённых, совсем невесомых звёздочек. Они тут же превратились в едва различимые капли влаги.

Снежинка опустилась на ладошку — чарует филигранной красотой. Вот так и жизнь растает понемножку! Не закричишь: «Чудесный миг, постой!». Волшебные прекрасные мгновенья текут, сливаясь в долгие года, не сообщив цену прикосновений, дары их тают… тают без следа. Снежинки, словно звёздочки, летают и грустную рисуют параллель. Сосульки странным думам потакают, и в такт мгновеньям с крыш стучит капель…

Да, мы ловим каждое мгновение, стараясь задержать его, а время… как было вечностью, так и остаётся, размышляла Марина. Для вечности такого понятия, как время, просто не существует. Но оно невероятно важно для человека, потому что день ото дня вбирает в себя все мгновения его жизни, отсчитывая их с точностью неумолимого хронометра. Каждая прожитая минута, как растаявшая снежинка, оставляет после себя эфемерное прошлое, от которого ничего не остаётся, кроме нажитого опыта и извлечённой из него мудрости, но этот «экстракт» — панацея далеко не для всех. И только дети, одни лишь дети — явный и неоспоримый результат супружества, смысл всей нашей жизни…

Уже не впервые придя к такому выводу, Марина глубоко вздохнула и принялась за приготовление завтрака. Потом она вскипятила чайник, а минут двадцать спустя, как всегда, провожала сына в университет, а дочку и мужа — на работу.

И вот утренняя кутерьма, когда все члены семейства носились по квартире, стремясь занять место «под солнцем», торопливо завтракали, а потом, начищенные и наглаженные, разбегались по делам, осталась позади. В квартире еще долго витали запахи туалетной воды, лака для волос, обувного крема…

…Марина Михайловна раскладывала по местам раскиданные в спешке вещи. Вот Костины носки и шарф, галстук Евгения… Нет чтобы встать минут на десять раньше! Тогда бы им не пришлось собираться впопыхах… Ах, вы мои дорогие засони!.. Мысли хозяйки дома снова обратились к сыну и дочери. Как бы счастлива была она, если бы судьба детей сложилась удачно, если бы каждый, и Костик, и Яна, прочно встали на ноги, обрели настоящую любовь. Настоящую… Марина не просто верила, а на собственном опыте знала, что это великое, всеохватное чувство существует. Есть оно. Правда это! Сама познала его.

…Свою любовь Марина встретила в институте, оказавшись со своим будущим избранником в одной группе. Поначалу этот парень как-то прошёл мимо её внимания. В их студенческом коллективе юношей и девушек было поровну. Парни почти все уже отслужили в армии. Крепкие, возмужавшие, они вступили в тот возраст, когда молодые мужчины особенно активно интересуются прекрасным полом. То один, то другой сокурсник приглашал Марину в кино или театр, посидеть в кафе. Она не ломалась, откликалась на приглашения, однако всё это были мимолётные встречи, лёгкий, ни к чему не обязывающий флирт. Постепенно сформировался круг её друзей-товарищей без претензий на что-либо большее. В дружном студенческом коллективе сложилась традиция вечеринок, здесь вскладчину собирали деньги на дни рождения и по другим поводам, бывало и так, что вся группа вдруг снималась с лекции и удирала в кино.