Стояла ясная солнечная погода, и покупателей ежедневно было много. Товар стал потихоньку расходиться. Так же медленно возвращались потраченные на него деньги и сразу пускались на покупку продуктов, оплату коммунальных услуг, телефона… Их едва хватало на жизнь.

Незаметно подкралась осень. Сентябрь в Алма-Ате, считай, четвёртый месяц лета — всё так же жарко. Листва на деревьях начинает желтеть лишь в октябре. А пока осень напоминала о себе редкой желтизной в кронах деревьев и кустарников, робко ступая по ним, будто годовалый ребёнок. И, тем не менее, уже начались первые прохладные ночи, переходящие в такие же дни. А бабье лето? — спрашивала себя Марина… — Да будет ещё! Эта отрада глаз и души мелькнёт где-нибудь в октябре.

В сердце Евгения Ивановича поселилось беспокойство, его постоянно снедала тревога. Может быть, тому виной межсезонье? Не для всех оно проходит безболезненно. Но он знал, что есть другая причина. Закупленных лекарств до сих пор не было. Как-то, не выдержав неопределённости, Евгений схватился за трубку. С Москвой соединился сразу же. Родственник Сергей на его прямой вопрос виновато зачастил:

— Тут, понимаешь, такие обстоятельства… по телефону не объяснишь… Короче, твой товар пока не отправлен. Загвоздка, понимаешь, вышла с оформлением… С таможней долго разбирались, чёрт бы их побрал! Ты извини… Скоро всё будет ладушки.

Евгений Иванович был ошарашен и, услышав этот лепет, зашёлся в ярости:

— Да ты… твою мать, что же мне сразу-то не сообщил? Я тебе за что деньги заплатил? Жду-жду, как дурак, а он и в ус не дует!..

Давно, наверное, с юности, он не матерился, а тут обложил родственничка по полной.

— Да подожди, не кипятись ты! Товар я вышлю, как договаривались, только чуть позже. Пойми, неприятности у меня кругом — и с налоговой, и с финансовой полицией. Обложили, гады, едва откупился!.. Не телефонный это разговор, потому я и не звонил….

— Это твои проблемы! Ты что, моими деньгами откупился?! — В ответ на это Сергей промычал что-то мало вразумительное, чем окончательно взбесил Евгения, — Ну и подлец же ты!

— Остынь! Говорю, что всё будет в ажуре! Дай только время…

— Какое время? Нет его у меня! Мне постоянно звонят из фирмы, готовой купить всю партию лекарств, интересуются товаром… Осень уже на дворе! А я их всё «завтраками» кормлю! Ладно. Сколько времени тебе ещё понадобится? Только не вздумай кинуть меня! Приеду — голову оторву!

— Постараюсь выслать на следующей неделе…

Евгений в ярости бросил трубку. Достал из шкафчика на кухне початую бутылку коньяка, налил сразу полстакана и залпом выпил. Огненная жидкость успокаивающе растеклась по телу. Ну, и сволочь!.. Столько времени молчать!..

Когда на душе стало чуть легче, он позвонил своему местному партнёру Юрию, чтобы сообщить о телефонном разговоре. Выслушав, тот сказал, что нужно немедленно подсуетиться, искать запасной выход.

— Если из-за задержек что-то разладится с этой, как её… «Страховой медициной», то я придумаю что-нибудь, — пообещал Юрий.

И вновь потянулись дни ожиданий. Подходила уже к концу вторая неделя. От московского Сергея по-прежнему не было известий. Евгений неоднократно набирал его номер, но всякий раз секретарь бубнила, что шефа нет на месте, и она не знает, когда он будет. Домашний телефон Сергея либо молчал, либо трубку снимала жена, говоря, что муж сейчас в командировке. Стало ясно — Сергей намеренно избегает разговоров. Денег, чтобы отправиться в Москву для разборок, у Евгения Ивановича не было. Они с Мариной жили на скудные доходы от продажи пакистанских вещей. А те, рассчитанные на тепло и лето, в межсезонье расходились всё хуже и хуже.

В октябре надежды распродать товар растаяли окончательно, и Марина Михайловна, собрав остатки вещей, забрала их домой, слабо надеясь, что найдёт на них покупателей весной. Её вновь охватило глубокое отчаяние — она не представляла, как выбраться из этой трясины, из этой повседневной нужды, что засасывала её семью всё глубже и глубже.

В конце октября вдруг позвонил Сергей и сообщил, что груз, наконец-то, отправлен, и через пару недель должен быть в Казахстане.

— А на кой чёрт он мне теперь нужен! — кричал в трубку взбешённый Евгений.

— Да не страшно! Впереди зима, ещё реализуете свои лекарства, не переживай! Ну не получилось раньше! Я ведь не нарушил нашу договорённость, отправил товар на чётко оговоренную сумму, в том числе, на деньги, которых у тебя не было, так что не забудь рассчитаться со мной с прибыли. Ну, всё! С меня взятки гладки! — Сергей дал отбой.

Когда пришёл долгожданный груз и с помощью Юрия были решены формальности с таможней, Евгений встал перед необходимостью максимально быстро реализовать лекарства. Но тут выяснилось, что «Страховая медицина» приказала долго жить — обанкротилась, что было в те времена делом обычным. А тут ещё Юрию приспичило ехать в командировку в Чехию. Он предложил Петренко за ту неделю, пока он будет отсутствовать, подыскать оптовиков-закупщиков и пообещал, что вернувшись, сразу «разрулит» проблему.

Евгений мотался по фирмам, предлагая товар, но с ним даже не хотели разговаривать — частник, он и есть частник! Оставалось надеяться, что вернётся Юрий, и тогда… Но тут, как гром среди ясного неба, пришло известие из Чехии: Юрий погиб в автокатастрофе, его останки отправлены самолётом в цинковом гробу… Когда Евгений услышал об этом, ему показалось, что земля разверзлась под ногами, что он висит над пропастью, цепляясь за любую травинку, чтобы не рухнуть в зияющую пасть страшной беды.

Потом были похороны… поминки. Юрий оказался одиноким человеком, уже давно разведенным. С бывшей женой детей не нажил. Обретался в частном доме за скромным забором, внешне весьма непритязательном. Однако внутри жильё оказалось отделанным по высшему разряду: евроремонт, дорогая итальянская мебель… Всё кричало о богатстве. «Боялся, видно, демонстрировать свой достаток, — подумал Евгений, внутренне усмехнувшись. — Сразу видно — помирать не собирался. Но вот, поди ж ты… Человек полагает, а бог располагает… На тот свет нажитое не заберёшь! Подтверждается известная фраза из одноимённого советского фильма «Всё остаётся людям». Поговаривали, что Юрия убили, что у него были какие-то непростые отношения с чехами. Получается, он жизнь поставил на карту, а во имя чего, спрашивается? Нелепо!

Через несколько дней позвонил коммерческий директор фирмы, в которой работал Юрий, и предложил встретиться. Евгений Иванович отправился к нему озадаченным, что вдруг понадобилось лично от него, ведь раньше Петренко ни с кем в этой фирме дел ни имел, кроме покойного. При встрече выяснилось, что коммерческий директор, разбирая дела бывшего шефа, нашёл расписку Евгения Ивановича на крупную сумму денег. Не важно, сказал он, что бумага выдана на имя Юрия, деньги были взяты из кассы учреждения, и их нужно вернуть в самое ближайшее время.

— У меня нет такой суммы сейчас, я только что получил товар на реализацию. Как только распродам — сразу верну.

— Вы знаете, после смерти директора, кому из должников ни позвоню, все твердят одно и то же или бросают трубку! Меня не волнует, где вы возьмёте эту сумму. Я требую её немедленно вернуть! И никаких объяснений, пожалуйста! Они мне не интересны.

Евгений Иванович ехал домой сам не свой, убитый последними событиями. Казалось, весь мир обернулся против него, хотя никакой вины за собой он не находил. В тот же день, вечером, позвонил один из сокурсников-кредиторов и поинтересовался, как идут дела, напомнил, что пора расплачиваться, а то проценты нарастают в геометрической прогрессии. Что мог ему ответить на это Евгений? Попросил подождать, объяснив, что не всё идёт так гладко, как хотелось бы, и что расплатиться ему пока нечем.

Теперь каждый день, прямо с утра, Евгений ходил по аптекам, предлагая товар, но там не очень охотно соглашались приобрести даже самую малость. Брали лекарства только под реализацию, что означало получение денег за них после того, как они будут проданы. Евгений был согласен и на это, ведь ничего другого не оставалось.