Раздвинув строй, к креслу подошёл высокий человек в удивительно знакомом одеянии. В таком, в каком некогда щеголял и сам Семён. В форме офицера имперской безопасности. Неприятно улыбаясь, офицер оглядел Семёна, застывшего перед ним в дурацкой физкультурной позе - сидя, с откинутой назад головой и вытянутыми вперёд руками - и негромко сказал:

- Что, думал - мы ваше чародейное укрытие без надзора оставим, да? Что надоест нам за домом следить, раз вы его закрыли? Ошибся, жрец, ошибся. Мы ваш гадюшник беспризорным не оставляли. Ни на минуту! И тебя тоже вовремя заприметили. Впрочем, ты сам виноват. Наследил как последний недоумок - вломился в зону Перекрёстка с устаревшим кодом доступа…

- Как так! - встрепенулся Мар, - вот так новость!

- …В гостинице запрещённым золотом расплачивался. Чужого в камень превратил - впрочем, лично я это большим преступлением не считаю. Ко всему ещё и свой ботинок возле него оставил. Возле статуи. Словно нарочно. Поразительное дилетантство, уникальное…

- Ботинок, - ахнул Мар. - Вон оно что. А про маскировочный костюмчик-то не разнюхали, хе-хе! И то хорошо.

- …и, разумеется, твой след привёл нас к слимперскому логову. Мы не сомневались, что рано или поздно кто-нибудь из вас сюда явится. - Офицер криво улыбнулся. - Зря вы имперскую службу безопасности за дураков держите. Зря. Одного я только не пойму - почему ты не распечатал весь дом, а создал локальный проход сквозь глухой заслон? И особенно меня интересует, как именно ты ухитрился его создать. Очень интересует. Это для нас что-то новенькое… Вот об этом мы подробно и побеседуем в управлении. Кстати, если бы не этот фокус, с тобой сейчас и возиться не стали бы. У нас со жрецами нынче разговор короткий. Мы вам не кардинальская служба! - офицер кивнул головой солдатам. - Арестовать.

Мигом залепив семёновский рот заранее подготовленным куском пластыря, два солдата выдернули Семёна Владимировича из кресла и, намертво зажав его руки в своих, выволокли арестованного из комнаты в коридор. Споро таща его по извилистому ходу, солдаты не обращали внимания на взмыкивания возмущённого Семёна, лишь изредка, для острастки, врезая ему локтями под рёбра, иногда попадая по сумке с золотом, которую с Семёна не сняли. Не успели. Или забыли.

В холле их ждали. Но явно не те, на кого рассчитывали конвоиры: они резко остановились, шумно переводя дух. Подоспевший офицер растолкал солдат и вышел вперёд.

Возле лестницы, надёжно блокируя выход в коридор, на улицу, стояла группа людей в форме. Не в такой форме как те, что сопровождали Семёна. В тёмно-серой. Хотя во всём остальном они были удивительно похожи на арестовавших Семёна бойцов. Как братья-близнецы. Такой же покрой одежды, такие же угрюмые лица. Такие же светящиеся трубочки, направленные теперь не только на Семёна Владимировича, но и на его сопровождение.

Из встречающей группы вышел офицер - Семён уже отличал офицеров от рядовых бойцов. По обязательному плащу и высоким сапогам.

- Вы превысили свои полномочия, - скучным голосом сказал серый офицер. - Жрецы-слимперы проходят исключительно по нашему ведомству. Попрошу передать мне арестованного. Вот приказ, подписанный кардиналом, - офицер достал из нагрудного кармана карточку, наподобие визитной.

- Я подчиняюсь только имперской канцелярии, - отрезал, наливаясь кровью, чёрный офицер. - У меня приказ!

- У меня тоже, - хладнокровно ответил его собеседник. - Как будем решать затруднение?

- Разумеется, дуэль, - надменно вздёрнул голову чёрный офицер.

- Приступим? - сказал серый офицер, не отводя взгляда от противника и пряча светящуюся трубочку в рукав; неуловимым движением серый офицер выдернул из-под плаща шпагу и напал на чёрного - в руке у того тоже сверкнул клинок. Звон металла наполнил зал; солдаты потеснились, освобождая место для поединка, отступили к стенам и стали с интересом наблюдать за происходящим, возбуждённо переговариваясь между собой.

- Однако какие мы важные, - пробормотал Мар. - Офицерская дуэль, и из-за кого! Слушай, я как-то всё больше и больше начинаю уважать нас обоих, - с гордостью сказал медальон. Семён в ответ лишь коротко промычал носом.

- Это как надо понимать, что ты со мной согласен, или ты мне просто сигнал подал? - озаботился Мар. - Типа покашлял. Ну, как мы договаривались, помнишь? Короче, план меняется - будешь не кашлять, а мычать. Один раз громко промычал, значит, дёргаем отсюда. Если получится, - честно предупредил медальон.

Солдаты оглушительно взревели: серый офицер сделал финт шпагой, чёрный подался на уловку и заработал ранение в грудь. На Семёна теперь никто не обращал внимания; солдаты принялись делать ставки на своих командиров - как чёрные, так и серые. Стоял невероятный шум.

Поединок сместился ближе к пленнику: серый офицер теснил чёрного, нанося ему удары, которые чёрный офицер парировал с трудом, сказывалось ранение. Солдаты подались в разные стороны, оставив Семёна с конвоирами у стены - те попытались тоже разойтись и тоже в разные стороны, но чуть не вывихнули Семёну руки, второпях забыв о нём. Семён взвыл, от боли закрыв глаза. Замычал во всю мочь.

- Понял, - сказал Мар. - Действую.

Не успел Семён проморгаться, как железная хватка солдат-конвоиров вдруг исчезла; звон стали и крики стали гораздо глуше. Семён открыл глаза: он был всё там же, в запечатанном доме. На втором этаже. Возле пентаграммы. Возле столба фиолетового света.

- Ушёл! - истошно завопили внизу, - жрец ушёл!

- Искать! - вразнобой командирским рёвом ответили два голоса, - всем искать! Не мог уйти, дом закрыт дополнительным щитом. Имперский отряд - на второй этаж, к звезде! Кардинальский - в библиотеку! Бегом! Бегом! - по лестнице забухали сапоги.

Семён повернулся к пентаграмме. Поёжился.

- Я предупреждал, что тебе этот вариант не понравится, - мрачно сказал медальон. - Но другого нет.

Буханье сапог становилось всё ближе и громче; Семён, не оборачиваясь, шагнул в столб.

- Вот он! - раздалось сзади, - он… он… - крик отозвался в ушах Семёна умирающим эхом. Что-то мощное, безжалостное схватило Семёна Владимировича, сжало так, что парень не смог ни охнуть, не вздохнуть; нарастающее электрическое шипение полностью оглушило его. Фиолетовый свет померк и Семёна грубо швырнуло куда-то в темноту. Как камень из пращи.

…Семён поморгал, разгоняя муть: видно было плохо, всё плыло и качалось, свет резал глаза как с похмелья.

- М-м-м, - промычал парень, потом вспомнил о пластыре и с ненавистью содрал его с губ.

- Чёрт, - сказал Семён, тут же схватившись за лицо, - больно-то как! Ух ты, какая щетина отросла. Побриться, однако, надо. Мар, где мы?

- Хрен его знает, гражданин начальник, - чётко отрапортовал медальон. - Понятия не имею куда нас зашвырнуло. В принципе должны были в каком-нибудь колдовском месте оказаться. Где магия сильная. Надеюсь, это не очередное Хранилище?

Семён стоял в длинном и широком коридоре: по левую сторону от Семёна тускло багровели закатным светом прямоугольники узких окошек-бойниц, забранных толстыми железными прутьями; по правую тянулась каменная стена, увешанная груботканными гобеленами. На всех гобеленах то сажали кого-то на кол, то отрубали головы, то четвертовали… Цветная вышивка была сделана с чувством и весьма тщательно - наказуемые выглядели как живые. Даже те, которые наверняка были уже мертвы.

Меж красочных полотен застыли почётным караулом пустые рыцарские доспехи, мятые, грязные, местами продавленные и распоротые, как будто их вскрывали тупым консервным ножом. Поверх многих доспехов запеклось что-то чёрное, словно на них небрежно плесканули краской; рядом с каждым рыцарем была дверь из крепкого морёного дуба с тяжёлой ручкой-молотком. Создавалось впечатление, что распотрошённые рыцари то ли охраняли эти двери, то ли наоборот, предупреждали, чтобы их не открывали. Ни в коем случае.

Резким контрастом с этим мрачным местом был запах: в коридоре крепко пахло жареным луком, уксусом и чем-то мясным. У Семёна сразу заурчало в животе.