В торце глухого тупика, изогнутого и заваленного мусором, была крепкая дубовая дверь, грязная и почти не видимая на фоне такой же грязной стены. Поковырявшись в мусоре, Мафусаил вытащил из-под какой-то помятой кастрюли большой ржавый ключ с затейливой бородкой.

- Не поверите, скольких усилий стоило мне привести этот чистенький закоулок в такой безобразный вид, - пожаловался джинн, вставляя ключ в замочную скважину. - Пришлось мусор самому понемногу приносить, из бедных кварталов. Зато никто сюда и носа не суёт - если случайно и забредут, так сразу же и уходят. Свалка, одно слово, - и с усилием провернул ключ.

Замок издал неожиданно мелодичный звук и обшарпанная дверь слегка приоткрылась.

- Ну ты и конспиратор, - восхитился Семён. - Дверь, небось, тоже грязью специально мазал? Для маскировки.

- Само собой, - буркнул джинн и, пропустив Семёна вперёди себя, вошёл следом за ним и запер за собой дверь. Семён с изумлением огляделся.

Пристройка была хороша. Настолько хороша, что называть её безликим словом «пристройка» было оскорбительно по отношению к такой хоромине: над головой был высокий лепной потолок с неяркими матовыми лампами, утопленными в причудливой лепнине; необъятный зал тянулся куда-то вдаль, задрапированный вдоль и поперёк разноцветными шелками; высокие зеркала по стенам, изящные столики и кушетки где ни попадя, и - далеко в глубине, еле видимая сквозь тонкие шелка, громадная кровать, укрытая от посторонних глаз опущенным серебристым пологом.

- Траходром, - со знанием дела сказал Мар. - Место любовных утех. Ай да джинн, ай да астролог! Ай да звездочёт.

- Да, в таком местечке и на ум не придёт звёзды считать, - охотно согласился с медальоном Семён. - А кто же, если не секрет, бывал здесь? Какие-нибудь астрологини? Предсказательницы судеб?

- Увы мне, - закручинился Мафусаил, - что теперь скрывать! Прелюбодеяние и разврат творились в этой обители греха… Здесь, в этом гнезде порока, прекрасные шахские наложницы тайно любили меня, - джинн протёр глаза бородой и трубно высморкался в полу грязного халата, - а я любил их. Всех! Ну, не сразу, конечно, откуда столько сил, а по очереди и в разные дни, - джинн с презрением посмотрел в сторону далёкой кровати. - Горе мне, горе! Как я мог? Нет чтобы отдаваться таинствам звёзд, изучать движение светил, преумножать свою мудрость…

- Тебе, Мафусаил, здорово повезло, что ты на предсказании погорел, а не на тайных свиданиях, - поспешил утешить джинна Семён. - Представляешь, что было бы, если б шах-государь тебя в таком месте да со своими наложницами застукал?!

- Не представляю, - мрачно ответил джинн. - Шах большой выдумщик насчёт пыток и медленного умерщвления неугодных. Всё! Никогда больше такого не повторится. Никогда! Наука и звёзды - вот мой удел, вот занятие, достойное пылкой любви. А не плотские утехи.

- Это он сейчас так говорит, - шепнул Мар. - Посмотрим, что он запоёт, когда помолодеет, - и мелко затрясся на цепочке в приступе беззвучного смеха.

- Кстати о предсказаниях, - Семён присел на кушетку. - Дай посмотреть твой свиток. Может, чего интересного прочитаю. А ты пока сообрази насчёт еды как обещал, хорошо? Прямо мутит от голода, надо же.

- С радостью, о великий знаток грамоты, - Мафусаил достал из-за пазухи пергаментную трубку и с полупоклоном вручил её Семёну Владимировичу. - Я искренне надеюсь, что мои слабые попытки приподнять незримую завесу далёкого будущего стоят тех усилий, кои…

- Жрать давай! - рявкнул Семён и стукнул кулаком по столику.

- Есть! - по-военному коротко отчеканил джинн и спешно умчался в глубь зала, лишь занавески колыхнулись от ветра.

- С ним только так, - сердито проворчал Семён, разворачивая свиток. - Ну-ка, что тут про нас говорится? - и углубился в чтение.

Пока Мафусаил сервировал стол вяленым мясом, сухими лепёшками и невесть откуда взятыми свежими фруктами и кувшином холодной воды, Семён изучал предсказания.

Предсказаний было много. Лет на триста вперёд, а то и больше: чёткой хронологии, естественно, не было никакой. Где-то в самом конце свитка Семён нашёл и телеграфно короткое сообщение о нём самом, о Семёне Владимировиче: ничего нового, о чём бы им тогда не рассказал джинн, в том предсказании не имелось. Все остальные пророчества были настолько туманны и насыщены столь непонятными намёками и ссылками, что читать их было просто бессмысленно. Всё равно ничего не было понятно.

Семён отложил пергамент и вплотную занялся мясом и лепёшками, запивая их холодной водой. Пока он ел, джинн успел где-то выкупаться, коротко подстричь бороду и переодеться во всё новое. В таком виде он выглядел куда как благообразнее, хотя одежда ему была заметно великовата; отмытый и подстриженный джинн здорово смахивал на постаревшего Шонна Конери. Как брат-близнец.

- Скажи, Мафусаил, а звёзды тебе случаем не намекнули, как мы сможем пробраться в шахскую сокровищницу? - Семён с аппетитом захрустел яблоком. - Или, может, ты у них сегодня ночью поспрашиваешь? Я вижу, ты с небесными светилами накоротке - вон сколько пророчеств наклепал! И что, все-все сбудутся?

- Сомневаюсь, - джинн отщипнул кусочек лепёшки. - Сомневаюсь, что звёзды помогут мне в столь пустяковом для них деле, как проникновение во всякие там сокровищницы. Нет им до людских сокровищ никакого дела! А насчёт долгосрочных предсказаний… Насчёт них я тоже сомневаюсь. В их правдивости. Звёзды порой бывают весьма лживы… Но долг астролога заставил меня записать всё, что я узрел в небесах, дополнив предсказания обязательными в таком случае туманными намёками и расплывчатыми предположениями.

- А зачем они нужны, эти намёки и предположения? Туманные. - Семён с удовольствием запил яблоко холодной водой и вытер рот салфеткой.

- Как же иначе? - удивился джинн. - Предсказания вещь деликатная. Нельзя в них ничего говорить откровенно и в лоб! Тем более с указанием конкретных дат. Опасно это. Что далеко ходить, три недели тому назад… А, ладно. Что случилось, то случилось. Так вот, о любознательный повелитель карманов, знай же - чем больше тумана и непонятностей в пророчестве, тем больше шансов, что такое долгосрочное предсказание окажется верным, даже если оно изначально ошибочно или попросту выдумано. Когда-нибудь, но верным! Пусть даже и через сотни лет. Когда случайно, хоть немного, хоть чуть-чуть, оно совпадёт с каким-нибудь важным событием, о котором астролог, по правде говоря, и понятия не имел - потомки обязательно растолкуют его расплывчатое пророчество так, как этого не смог бы сделать и сам предсказатель. Достаточно одного такого совпадения и всё: имя твоё обессмертится на века. Как гения и провидца. А у меня таких предсказаний сотни! Хоть одно, но сработает… Я так думаю.

- Так он в гении метит, - догадался медальон, - в веках наш дедушка прославиться хочет! Вот это размах, вот это амбиции, - позавидовал Мар. - Молодец. А я-то думал, что он недотёпа. А он ух какой оказывается! Всё, я тебя уважаю. Хочешь ты того или нет.

- Я не против, - скромно ответил джинн. - Уважай.

- Ну вылитый Нострадамус, - зевая сказал Семён. - Тотальный провидец. Теперь я понимаю, как делаются великие предсказания. Жулики вы, господа астрологи. Никому верить нельзя, - зевнул ещё раз и растянулся на кушетке. - Устал я что-то. Пожалуй, посплю немного.

- Отдыхай, о непревзойдённый специалист по замкам, - согласно покивал Мафусаил. - Сегодня ночью нам предстоит нелёгкая работа! А я пока схожу к шахской башне, посмотрю, что да как. Думаю, в таком обличии меня никто в тех краях не признает, - поклонился и ушёл, тихонько заперев входную дверь снаружи. И Семён немедленно уснул.

Проснулся Семён оттого, что ему кое-куда приспичило. Так как джинн забыл объяснить Семёну Владимировичу где именно находятся столь важные удобства, пришлось Семёну искать их самому. Заодно он полностью ознакомился с безразмерной пристройкой и убедился, что она, в общем-то, действительно невелика, а дополнительное пространство в ней было создано всё той же магией: комната попросту была повторена много раз, о чём ясно говорили видимые только Семёну дымчатые перегородки пространственных состыковок.