- Ничего не понимаю, - растерянно ответил Мар. - Ну-ка, ещё раз… - безжизненная равнина сменилась изумительно красивым зимним пейзажем: Семён и Хайк стояли на заснеженной скале - внизу, под скалой, на ледяном берегу копошилось множество пингвинов; за льдиной начинался безбрежный океан, над которым клубились тяжёлые серебряные облака, из облаков в океан били ветвистые молнии; поверх облаков раскинулась широкая радуга - маленькое холодное солнце висело под радугой как бубенчик на хомуте свадебной лошади.
- Опять не то! - с досадой воскликнул Мар. - Ну совершенно ничего не понимаю! Адрес верный, транспортное заклинание свежее, всё делаю как надо, а носит по Мирам куда попало, как дурака по ярмарке.
- Пытайся дальше, - мрачно сказал Семён. - Сначала найдём людей, а после будем разбираться, что с твоим заклинанием приключилось.
- Ничего с ним не приключилось, - отрезал Мар. - Я его уже протестировал: нормальное заклинание, рабочее… - ледяной Мир с пингвинами и радугой исчез; новый Мир был не так красив, но зато в нём обитали люди.
Семён, с Олией на руках, и Хайк, с сумкой на плече, очутились в каком-то первобытном селении: высокие хижины, сделанные из толстого бамбука, с покатыми крышами из пальмовых листьев, обступали их со всех сторон; ни дорожки, ни тропинки - вся земля вокруг поросла густой травой. Словно здесь и не ходили.
Солнце в небе этого Мира было обычным, нормальных размеров и не холодное - Семён мельком глянул вверх, день близился к полудню, - воздух, сырой и тёплый как в бане, пах незнакомыми цветами и свежезаваренным кофе.
Возле ближних хижин играли смуглые то ли от рождения, то ли от загара дети, на редкость чистые и ухоженные для такого места: увидев пришельцев, малыши вовсе не испугались, а с любопытством уставились на них; где-то неподалёку находились и взрослые жители посёлка, Семён слышал их неразборчивые голоса.
- Не может быть! - ахнул Мар. - Нет, только не это! Едем дальше! Куда угодно, но дальше.
- Стой! - приказал Семён. - Остаёмся! Хватит, нагулялись уже… Ты, собственно, почему задёргался-то, а? Тут разве людоеды какие живут или вампиры? С чего такая паника, ну-ка, признавайся.
- Это ж Пёстрый Мир, - неохотно ответил медальон. - Мало того, мы ухитрились попасть именно в ту деревню, где живёт колдун, тот самый, у которого мой последний хозяин адресок Хранилища с золотом вытряхивал. Того Хранилища, откуда ты меня забрал.
- Колдун там, не колдун, какая разница, - Семён осторожно положил Олию в траву. - Даже хорошо, что колдун. Они, колдуны-шаманы, в медицине худо-бедно, но разбираются! Должность обязывает.
- Тогда спрячь меня под рубашку, - попросил Мар. - Не надо, чтобы колдун-шаман меня увидел. Очень не надо!
- Почему? - Семён кинул медальон за пазуху. - Сильно вы его со своим хозяином обидели, да?
- Сильно, - признался Мар. - Могут быть неприятности, если шаман меня опознает: они, гады колдучие, до хрена памятливые! Все, как один.
- А где его искать-то? - Семён постучал себя по груди. - Эй, партизан-подпиджачник! Где твой шаман живёт?
Мар не ответил, вместо него сказал Хайк:
- Симеон, а вон тот мужик, что из соседней хибары вышел, случаем, не колдун? Здорово похож на поселкового мага! Он, между прочим, сюда идёт, - Семён повернулся навстречу шаману.
Сомнений не было: к ним шёл колдун. Большой грузный мужчина, темнокожий, босой, в зелёной накидке вроде мексиканского пончо, подпоясанный кожаным ремешком. На голове поселкового мага сидела неуместная по сезону меховая шапка, украшенная длинными зелёными перьями; на могучей груди колдуна висело с пяток разнокалиберных ожерелий из черепов всяких лесных зверушек, а на тонком поясе болталась тыква-погремушка с ручкой - в тыкве на каждом шагу что-то громко постукивало. В руке колдун держал медную кружку, мятую, закопчённую, из которой то и дело прихлёбывал прямо на ходу: от кружки шёл терпкий лекарственный запах.
Колдун подошёл к Семёну, оглядел его с ног до головы - на Хайка шаман внимания не обратил, - и, приложившись к кружке, спросил простуженным басом:
- Миссионер, что ли? Учти, нам миссионеры не нужны! Проваливай туда, откуда явился. Пока я добрый. - Колдун заглянул в кружку, страдальчески приподнял кустистые брови и вновь отхлебнул из неё.
- Нет-нет, - поспешно заверил его Семён. - Мы не миссионеры! Мы… э-э… вольные путешественники. Туристы мы! У нас беда: девушка наша приболела, спит и не просыпается, а вы, говорят, целитель могущественный, умелый… Посмотрите, что с ней?
- Кто говорит? - ничуть не удивившись, спросил колдун.
- Все, - не моргнув глазом, отрапортовал Семён. - Кого ни встретим, так все и говорят: великий шаман в зелёном, лечит что угодно! И берёт за работу недорого.
- Брешут, - надменно процедил колдун, выплеснул остатки питья на землю, сплюнул с отвращением. - Брешут, что недорого. Ну, пошли, - он повернулся и потопал к своей хижине. Семён подмигнул Хайку, тот понял намёк по-своему: подняв Олию, он перекинул её через плечо и направился к хижине колдуна; Семён хмыкнул и пошёл за ним.
В хижине творился настоящий бедлам, словно в ней порезвилась стая пьяных бабуинов: разбросанная по полу битая посуда, какие-то рваные тряпки где попало, перевёрнутая в углу лежанка с разворошенной постелью; вдоль ближних стен валялись пучки сухих трав, засыпанные обломками стульев; на дальней стене, прилепившись животом к бамбуковым стволам, висела башкой вниз упитанная жаба с кроваво-красными глазами. Жаба то и дело напрягала лапки и вытягивала голову, словно порывалась отклеиться от стены и спрыгнуть вниз, но не отклеивалась и не прыгала - взгляд её слепо шарил по комнате, ни на чём особо не останавливаясь; короче, вид у хижины внутри был ещё тот! Очень и очень настораживающий.
У самого входа лежал разбитый вдребезги глиняный кувшин, крупные черепки которого тлели как угли; Семён едва успел схватить Хайка за куртку и остановить его - останки кувшина мерцали не простым, а магическим светом, для черепахового бойца невидимым.
- На осколки не наступите, - не оборачиваясь предупредил колдун, - они превращательной силой Куандо заряжены, того и гляди в ящериц обратитесь. - Семён перепрыгнул через оранжевые черепки, Хайк покосился на Олию и попросту их обошёл.
- Не обращайте внимания на погром, - колдун, громко сопя, поставил на место лежанку, заправил постель. - Сгружайте вашу девицу сюда, а я пока приберусь, - он походил по хижине, брезгливо вороша ногой тряпки, нашёл и вытащил из-под скомканного одеяла совок, веник, и, помахав ими в воздухе словно остужая, принялся подметать черепки; Хайк положил Олию на постель.
- Ходят тут всякие, - брюзгливо сказал колдун, заметая осколки на совок, - а потом у ящериц говорящие детёныши появляются… Да не о вас я! - колдун махнул веником в сторону встрепенувшегося Семёна. - Это шаман-первогодок из соседнего посёлка утром приходил, опять со мной силой задумал меряться, недоумок. Надоел хуже банановой запеканки, сколько ж можно… Я его по-хорошему в прошлый раз предупредил - уймись, не то худо будет, ан нет, опять припёрся! Надрался с утра для храбрости и припёрся. Драку устроил, разорение, порчу на меня чихом пускал… с собой её притащил, в носу. Вот, дочихался. У меня всего-то простуда, а он сейчас под камнем где прячется. - Колдун выкинул черепки вместе с совком и веником за порог. - Эй! - высунув голову за дверь, зычно крикнул он. - Ко мне не ходить! Детей с улицы забрать, всем дома сидеть! Кто не услышал - я не виноват, - закрыв дверь, колдун обернулся к гостям.
- Давай, миссионер, рассказывай, что с девушкой приключилось. - колдун снял шапку с головы, небрежно швырнул её в сторону: шапка зигзагом пролетела по хижине, выискивая чистое место, не нашла и шлёпнулась на обломки стульев. - Как уснула, почему, всё рассказывай, - колдун сел на пол, похлопал рядом с собой ладонью: Семён и Хайк сели напротив.
- Я - не миссионер, - терпеливо напомнил Семён, - я…
- А мне без разницы, кто ты, - поселковый маг сложил руки на груди. - Я тебя так назвал, значит, им ты и будешь. А ты, - он ткнул пальцем в сторону Хайка, - его помощник. Ну, Миссионер и Помощник, говорите, не тяните время! У меня дел по горло, вечером приём больных назначен: разных порченных с пяток, со сглазом трое… полтора зомби на повторное зомбирование, тоже возни достаточно.
