Бен целовал ее и раньше, вызывая в ней дрожь, но тогда она внутренне сопротивлялась его ласкам. Сегодня же готова сделать шаг, хоть и не знает, куда он ее приведет.

Их рты на мгновение расстались, и она сказала внятным и удивленным голосом:

— Похоронив Джея, я думала, что никогда, никогда больше со мной этого не будет.

В тишине дома мирно журчала вода в аквариуме, а на улице вновь затрещали петарды фейерверка. Обнимавший ее мужчина выждал с минуту, потом поцеловал в веки, легко прикасаясь губами. Потом заговорил, и его голос прозвучал тихо и решительно.

— Сейчас я не хочу слышать про Джея.

Джулия положила руки ему на грудь, пытаясь уловить биение сердца под махровой тканью. Не смогла. Тогда сделала еще один шаг и распахнула халат, скользнув маленькими ладонями по теплой гладкой коже мощных плеч Бена. Он прерывисто вздохнул и не пошевелился.

Какая волосатая грудь! Она совсем про это забыла, хоть они и плавали сегодня вместе. Пальцы легко пробежали по густым, золотистым джунглям. Ощущение оказалось не менее эротическим, чем тогда, когда она прикоснулась к его бороде.

— Сейчас нам обоим требуется маленькое чудо, — тихо сказала она. — Может, оно и случится…

Чудом будет, если они решатся направиться в спальню. Оба робевшие, оба испытывавшие неловкость, они продолжали целоваться, но никто не делал первым попытки совершить решительный шаг.

Наконец Бен заговорил.

— Если вы уверены, Джулия…

— Да. — Сердце у нее колотилось, она вся горела словно в лихорадке. И все-таки никогда в жизни она еще не испытывала меньшей уверенности в своих силах.

— Тогда мы могли бы устроиться поудобнее.

Он схватил ее за руку и повел в свою спальню. Джулия вдруг испытала миг паники и остановилась, увидев широкую кровать в огромной, по-спартански убранной комнате с массивной и прочной дубовой мебелью, которую оживляло множество растений — одни из них свисали со стен, другие стояли на подоконниках и бюро.

Она с трудом сглотнула. Оба понимали, что это нечто большее, чем порог спальни; для нее это момент принятия окончательного решения. И на какой-то миг она напряженно замерла на этом краю.

— Ну?

— Я не могу устоять против бородатого мужчины, — беспомощно прошептала она.

Он тихо засмеялся густым басом. Итак, они переступили через этот порог, и очень медленно Бен повернул Джулию к себе, целуя теплым и жадным ртом. Сладостная истома разлилась по ее телу.

Потом она ступила назад, развязала пояс его халата, медленно распахнула, изучая то, что увидела под махровой тканью. Большой и мощный мужчина — «атомная станция», как назвала его Лиз, и теперь Джулии приходилось с этим согласиться. Сильный, мускулистый, ни малейшего жира… мурашки пробежали по ее позвоночнику.

Осторожно Бен повернул ее спиной и помог расстегнуть «молнию» на платье. Потом засунул большие руки под ткань и осторожно спустил платье с плеч.

Он такой ласковый. Или это свойство очень сильных мужчин?

Платье упало на пол; Бен с привычной аккуратностью подобрал его и повесил на стул. Она сбросила сандалии и стояла в одной комбинации, радуясь, что надела сегодня эту, цвета слоновой кости с коричневым кружевом.

— Иди сюда, — сказал он и сел, продавив своей тяжестью матрас. Похлопал по кровати и снова сказал: — Иди сюда.

Джулия подчинилась.

Его губы накрыли ее, сладкие, теплые и требовательные. Она обняла его за шею, чувствуя горячую кожу и твердые мускулы, делавшие его плечи такими массивными.

«Ну, если уж я решилась на это, обратной дороги нет», — подумала она. Быстрое движение — и халат с него снят.

Вместе, уже забыв про неловкость, они избавились от нижнего белья Джулии. А потом крепко обнялись и упали на широкую кровать.

— Знаешь, Бен, — весело сказала она, — все началось из-за того, что ты обещал принести мне свитер.

— Теперь он тебе не понадобится.

Ты не должна сравнивать, вновь и вновь напоминала она себе. Однако невозможно было не вспомнить некоторые вещи — что Джей был одного с ней роста, тонкий в кости, нервный и порывистый.

А Бен такой огромный… она задрожала. Лежа рядом с ним, Джулия ощущала себя Дюймовочкой, случайно оказавшейся рядом с этим гигантским Аполлоном, греческим богом солнца. Теперь, когда они разделись, она невольно любовалась его телом, находила его замечательным, — но все равно это было тело чужого мужчины.

«Я была замужем почти тридцать пять лет; как же мне избавиться от этих воспоминаний?»

Но когда рот Бена надвинулся на нее, она смогла — вполне смогла! — забыть и прошлое и свою супружескую постель. А эти жесткие волосы на широкой груди, для нее это было так ново, что она ахнула и задохнулась, когда они в первый раз пощекотали чувствительные соски.

— О Боже, — прошептала она, погружаясь в новые для себя, сладостные ощущения.

— Я знал, Джулия, что у тебя красивое тело. — Его руки осторожно накрыли нежные купола ее грудей.

— Галантный комплимент, — пробормотала она, не совсем соглашаясь и желая напомнить ему, что ее тело уже пережило климакс и что лучшие дни уже позади…. однако, словно догадавшись, он заставил ее замолчать, приложив ей к губам палец.

— Тише. Я говорю, что ты прекрасна.

Его губы легко двигались по одному из ее занывших сосков, затем по другому, и она обнаружила, что извивается в сладострастной агонии.

Хватая ртом воздух, она выпалила:

— Знаешь, я не занималась этим так долго…

— Я еще дольше…

Она поразилась. Не хочет же он сказать, что ни разу…

— Ни разу за все эти годы? — не поверила она. — За шесть лет, прошедших после смерти твоей жены? Не может быть.

— Мы договорились не вспоминать наших близких.

— Да… я помню.

Потом она вообще перестала думать, потому что произошло ожидаемое чудо… Ее лоно сделалось влажным и жаждало принять его; его плоть была вполне явственно готова к встрече с ней.

— Чего ты ждешь? — прошептала она, преодолевая смущение.

— Сейчас? — тихо спросил он.

— О, да.

Снова сверкнула его замечательная улыбка.

— Я так долго ждал этого момента…

Глубже и глубже… нет, Джулия, ты не можешь сравнивать, не можешь, потому что ничто и никогда не сравнится с этим… этот человек Аполлон, любовник, который встречается женщине лишь раз в жизни, ничто на земле не достигало никогда такой глубины наслаждения…

Ей казалось, что она стонет, хотя сама кричала. Заставила себя остановиться. Посмотрела на крупные капли пота у него на лбу и улыбнулась. Ей нравилось ощущать, как ее погружают — топят — в страстном огне милых зеленых глаз. Она знала, что если бы ей было суждено умереть прямо сейчас, то она умерла бы счастливой женщиной.

Ее освобождение произошло лишь на секунды раньше Бена. Оно оказалось поразительным и всепоглощающим. Казалось, что смыты месяцы тоски, недели рыданий, дни сокрушительного горя. Она так сильно вцепилась в спину Бена, что даже испугалась, что поранит ему кожу…

Потом они лежали, тесно прижавшись друг к другу, улыбаясь, нежно ласкали друг друга и целовались.

Джулия сердцем понимала, что отбросила все сравнения… и что, отдаваясь недавно Бену, сильно и чисто любила этого человека.

Джулия проснулась в странной спальне с высоким потолком. Смятые простыни свидетельствовали о бурной ночи, что заставило ее залиться краской.

Бен спал, тихонько похрапывая рядом с ней. Она повернулась к нему и стала разглядывать; в сумраке виднелись темные ресницы, крупный нос, разметавшиеся рыжеватые волосы, делавшие его похожим на мальчика.

Джулия попробовала обдумать сложившуюся ситуацию. «До сегодняшней ночи я была респектабельной вдовой, неужели вся моя жизнь изменится после нескольких часов горячей, чувственной любви? Что теперь будет?»

Она тяжко вздохнула, не находя ответа на этот важный вопрос.

Где-то в доме слышалось бульканье воды в аквариуме с тропическими рыбками, единственный звук в этой темной и безмолвной гавани. Бен смешно всхрапнул во сне и придвинулся к ней тесней, положив свою тяжелую руку на ее грудь.