В лесу Как тяжело катить стеклянный шар: В нем жизнь прошла наедине с собою. Осенним ярким солнцем освещен, Он кажется пустым и золотым. Горит трава, в кустах издохли змеи, На красный камень бабочка садится, Несется поезд, скор на повороте, Но нет, не может здесь остановиться. В пещере льется чистая вода. Глухонемые души слышат звуки. А выше снег прекрасный навсегда. Чего ж ты ждешь? умой больные руки Звезда Пилата поцелует их. Как сон, спокоен лес. Как сон затих. Напрасная музыка Вечером ярким в осеннем парке Музыка пела: «Вернусь, вернусь». Вечером дивно прекрасным и кратким Сердце не в силах забыть свою грусть. Белое лето дождем отшумело, Boт уж лазоревый август расцвел. Сердце к туману привыкнуть успело, К близости долгих метелей и зол. Слишком прекрасно лазурное небо. «Больно мне, больно и я не вернусь». Музыка тихо вздыхает без дела, Сердце не в силах забыть свою грусть. Бескорыстье Серый день смеркается, все гаснет, Медленно идет дождливый год. Все теперь напрасно и все ясно, Будь спокоен, больше ничего. Значит, будет так, как обещала Страшная вечерняя заря, Только не поверил ты сначала, Позабыл свой первый детских страх. Все казалось: столько жизней бьется, В снежном ветре падает на лед, Но тебя все это не коснется, Кто-нибудь полюбит и поймет. Нет, мой друг. Знакомой уж дорогой Так же страшно, так же тонок лед, И никто не слышит кроме Бога, Как грядущий день в снегах поет. Серый сад закрыт и непригляден, Снег летит над тощею травой, Будь же сердцем тверд и непонятен, Жди спокойно ранний вечер свой. Романс Изумрудное небо сияет, Темен город, таинственен сквер. Саломея — душа забывает Как похож был твой голос на смерть Помню я, Ты пришла из заката С черной чашею в тонких руках. Вечер в пении белых акаций Отходил за рекой в облака. Все казалось бесцельным и странным Черный рыцарь глаза закрывал. Над болотом оркестр ресторанный В бесконечной дали проплывал. Спящий призрак, ведь я не умею Разбудить Тебя, я Твой сон. Пела, низко склонясь, Саломея Над болотной водой в унисон. Минет время, исчезнет вчерашний Чернокрылый призрак земли. Буду ждать Тебя в замке на башне, Где звезда напевает вдали. Золотая, иная, живая Неразлучна с тобою в веках. Спи мой рыцарь, над Ронсевалем Так прекрасны огни в облаках. Чтобы ты не увидел горя, Прожил счастливо этот год, Брошу черную чашу в море, Отойду в сиянье болот. На горах розовеют годы, Все прошедшее близко к весне, Где под яркой звездою свободы Память спит, улыбаясь во сне. 1929. Молитва Ночь устала. И месяц заходит. Где-то утренний поезд пропел. Страшно думать как время проходит Ты ж ни думать, ни жить не успел. Вечно ищем забыть и забыться, Ходим, шутим и карты сдаем. На таинственный суд ли явиться? Отрешиться ль от страха в пустом? А потом, на исходе дурмана, Видеть бледную, страшную ночь Точно смерть из окна ресторана, И никто уж не в силах помочь. Нет, уж лучше при лунном сияньи Буду в поле судьбу вспоминать, Слушать лай отдаленный в тумане, О содеянном зле горевать. Лучше сердце раскрою, увижу Маловерье и тщетную тьму. Осужу себя сам и унижу, Обращусь беззащитно к Нему. Поэзия Китайский вечер безразлично тих. Он, как стихи, пробормотал и стих. Он трогает тебя едва касаясь, Так путешественника лапой трогал заяц. Дымится мир над переулком снова Она витает, дымная вода На мокрых камнях шелково блистает, Как молоко сбегает навсегда. Не верю я Тебе, себе, но знаю, Но вижу как непрочны я и Ты, И как река сползает ледяная, Неся с собою души с высоты. Как бесконечно трогателен вечер, Когда клубится в нем неяркий стих, И, как пальто надетое на плечи, Тебя покой убийственный настиг. 1925 Дни потопа 1 Шум приближался, огонь полыхал за туманом. Что-то мелькало и снова молчали в столовой. Лег не раздевшись и руки засунул в карманы, В свежесть подушек ушел отрицатель суровый Спит и не думает больше, не хочет, не знает. Тихо смеркается лампа и вот темнота. Жизнь в подземелье огромную книгу читает. Книга сияет и плачет, она высока и пуста. |
