Вполне естественным и уместным является перенос различения элементарной и обобщенной роли из монолингвального описания в типологическое.

Однако тут встает важнейший методологический вопрос. Он связан с проблематикой, обсуждавшейся С. Е. Яхонтовым в связи его с разграничением грамматических и таксономических категорий. Имеет ли различение элементарной роли и гиперроли в метаязыке типологии тот же смысл, что и в метаязыке описательной (монолингвальной) грамматики?

Мне кажется, что на этот вопрос следовало бы ответить отрицательно.

Типология бывает специальная (контрастивная) и общая (универсальная).

Специальная (контрастивная) типология работает всегда со строго ограниченным набором сопоставляемых языков — чаще всего с парой языков, реже с тройкой-четверкой языков. Но это множество языков при контрастивном исследовании заранее задается эксплицитно. Будем называть его контрольным перечнем интересных языков.

Некоторые понятия определимы лишь на контрастивной основе. Помимо трансформационных рядов и сентенциальных парадигм, которые заданы исследователю отдельного языка и принадлежат описательной (монолингвальной) грамматике, контрастивный типолог должен иметь в распоряжении заранее данное отношение «быть переводом для», задаваемое на множестве текстов на тех языках, которые входят в контрольный перечень «интересных» языков.

Межъязыковые роли могут быть заданы лишь на основе абстракции отождествления на множестве межъязыковых лексических ролей (т. е. ролей межъязыковых лексических партиципантов). Межъязыковой лексический партиципант — это набор лексических партиципантов всех языков, входящих в контрольный перечень интересных языков и соответствующих друг другу при переводе с языка на язык.

Элементарной ролью считается такое множество межъязыковых лексических ролей, которое при отображении на любой язык, входящий в контрольный перечень интересных языков, дает набор лексических ролей, в составе которого нельзя выделить двух подмножеств, отличающихся друг от друга способами падежного оформления.

Гиперролью, аналогично, следует считать такое множество лексических ролей, которое хотя бы в одном из языков, входящих в контрольный перечень интересных языков, обнаруживает единообразное оформление ролей (то есть члены которого ведут себя в этом языке сходно, в отличие от членов других множеств лексических ролей, не являющихся подмножествами данного).

Имеют ли смысл понятия гиперроли и элементарной роли за пределами контрастивного исследования — в общей типологии и универсалистике?

Инвентарь гиперролей в универсалистике тривиально выводится из инвентаря контрастивных типологий: это такой набор межъязыковых лексических ролей, который хотя бы в одномиз изученных сегодня языков оформляется единообразно.

Однако понятие элементарной роли в общей (универсальной) типологии оказывается сугубо относительным. Ведь если определять ее как множество межъязыковых лексических ролей всех изученных языков, отображение которого на любой из этих языков не расщепляется присущими данному языку семантическими правилами управления, то, во-первых, надо сперва суметь эксплицитно задать это множество «всех изученных языков» (а этого не может никто); а во-вторых, учитывать, что множество изученных языков растет постоянно. Множество гиперролей будет расти и расти (и это бы еще полбеды), но ведь множество элементарных семантических ролей потеряет всякую определенность. В универсальной типологии его нельзя задать никаким конструктивным образом, поэтому оно будет непредсказуемо менять свои очертания. То, что мы считали вчера ролью элементарной, завтра будет объявлено гиперролью, расщепляемой на две более элементарные. Между тем никакая универсалистика не может апеллировать к понятиям с неясными очертаниями. Для решения этой проблемы как раз и вводится понятие волюнтаристски задаваемого множества — контрольного перечня интересных языков. Но коль скоро такой перечень задан, то описание будет не общетипологическим, а контрастивным.

Проверка «элементарности» на множестве «всех языков», очевидно, является делом неосуществимым (практически и теоретически). Из этого следует, что экстенсионал понятия элементарной семантической роли в рамках общей типологии (разумеется, если не отождествлять ее с философской «спекулятивной» грамматикой) является пустым.

Апресян Ю. Д. Экспериментальное исследование семантики русского глагола. М., 1967.

Апресян Ю. Д. Лексическая семантика. Синонимические средства языка. М., 1974; 2-е изд., испр. и доп. М., 1995.

Гак В. Г. К проблеме синтаксической семантики // Инвариантные синтаксические значения и структура предложения / Ред. Н. Д. Арутюнова. М., 1969.

Кибрик А. Е. Очерки по общим и прикладным вопросам языкознания. М., 1992.

Козинский И. Ш. Некоторые грамматические универсалии в подсистемах выражения субъектно-объектных отношений: Автореф. дис…. канд. филол. наук. М., 1980.

Козинский И. Ш. О категории «подлежащее» в русском языке //Предварительные публикации ПГЭПЛ. Вып. 156. М., 1983.

Леонтьева Н. Н. Семантический анализ и смысловая неполнота текста: Автореф. дис…. канд. филол. наук. М., 1968.

Мельчук И. А., Холодович А. А. Залог (Определение. Исчисление) // Народы Африки и Азии. 1970. № 4.

Успенский В. А. К понятию диатезы II Проблемы лингвистической типологии и структуры языка. Л., 1977.

Яхонтов С. Е. Классы глаголов и падежное оформление актантов // Проблемы теории грамматического залога / Отв. ред. В. С. Храковский Л., 1978.

Qu'est-ce que la transitivité? Cette question n'a guère de sens, pas plus que des questions comme: qu'est-ce qu'un objet? qu'est-ce qu'un sujet? Transitivité, sujet, objet sont des notions traditionnelles élaborées par les grammairiens du passé observant leurs langues et s'efforçant de systématiser leurs observations. Ces notions assurément ne sont pas creuses, mais elles sont obscures parce qu'elles sont confuses. La question que doit se poser le linguiste d'aujourd'hui n'est pas: qu'est-ce que la transitivité? mais: quels faits observés par nos prédécesseurs les ont conduits à élaborer la notion de transitivité? Pourquoi a-t-elle été et est-elle encore si généralement utilisée dans la description des langues les plus diverses? Garde-t-elle une pertinence dans la perspective de la linguistique moderne, et, si oui, quelle définition peut-on en donner?

Deux évidences s'imposent à qui s'adonne à l'étude du langage. L'une est qu'il porte du sens: on parle pour dire quelque chose. L'autre est que les seuls faits observables avec précision sont les formes. Comme a fort bien dit mon maître E. Benveniste, «les manifestations du sens semblent aussi libres, fuyantes, imprévisibles, que sont concrets, définis, descriptibles, les aspects de la forme» [Benveniste 1974: 216]. C'est donc sur la forme qu'il faut s'appuyer pour saisir comment la langue structure le contenu de pensée. Nous le savons aujourd'hui, surtout grâce aux instruments intellectuels que nous a légués le saussurisme, notions d'arbitraire du signe, de signifié et de signifiant, de pertinence, etc. Ils nous permettent de serrer de plus près les réalités linguistiques que les grammairiens anciens percevaient intuitivement et confusément.

Nous savons qu'il ne suffît pas de définir un verbe transitif, en termes sémantiques, comme un verbe indiquant qu'une action émanée d'un sujet passe ( transit) sur un objet, mais qu'il faut, dans chaque langue, chercher des critères morphosyntaxiques, c'est-à-dire de forme, distinguant les verbes transitifs de ceux qu'on dénomme intransitifs. Et cependant, comme nous le verrons, la sémantique reprend inévitablement ses droits quand on passe de la description des langues, prises individuellement, à leur comparaison, en vue d'apercevoir ce qu'elles ont de commun et qui explique et, dans une certaine mesure, justifie Vidée traditionnelle de transitivité. Cette recherche implique une démarche complexe: sémasiologique, de la forme au sens, dans la description de chaque langue, puis onomasiologique, du sens à la forme, au départ de la comparaison des langues, puis de nouveau sémasiologique dans la quête de l'universel. Nous l'esquissons très sommairement dans ce qui suit.