Мы сталкиваемся здесь с узловыми проблемами гносеологии, примером которых может служить вопрос о рациональности веры. Одновременно мы обращаемся к лексической категории, играющей абсолютно фундаментальную роль в языке как таковом и поэтому имеющей первостепенную важность для общей теории языка.
Что касается того, насколько сложно разобраться и в сущности феномена веры и в разных обстоятельствах ее появления и функционирования, весьма поучительно послушать следующее чрезвычайно показательное признание Чеслава Милоша: «Я был глубоко верующим человеком. Я был совсем неверующим человеком. Противоречие столь большое, что не знаешь, как с ним жить. Я стал подозревать, что в слове „верить“ скрывается какое-то до сих пор не изученное содержание, не изученное, быть может, потому, что это явление, относящееся в большей степени к жизни человеческого общества, чем к психологии личности. Ни язык, употребляемый религиозными общинами, ни язык атеистов не способствовали размышлениям над его смыслом» [Miłosz 1997: 27].
Мы попытались описать глагол верить, что…(в его безударной ипостаси) именно как носитель понятия, используемого всемичленами человеческого общества во всейсовокупности ситуаций, для которых оно с точки зрения среднего говорящего как-то годится. Оставляются в стороне философские, логические или идеологические конструкты, которые тоже называют «верой». В качестве примеров таких конструктов можно привести аксиоматические построения в [Hintikka 1962] или в [Lenzen 1978] — для частого словарногоанглийского соответствия верить— believe. Характерной чертой таких построений, кроме всего прочего, является допустимость кореферентной итерации данного глагола [конечно, в его роли условного обозначения вводимых авторамипонятий]; это ярко контрастирует с фактами естественного языка, ср. строго аномальное *Он думает, что он думает, что Маша уже не придетили очень странное ? Он верит, что он верит, что его книга будет иметь успех(чтобы избежать недоразумений, добавим, что мы все-таки не решаемздесь окончательно вопроса о возможной итерации естественно-языкового верить, что…, такого, как оно дано в русском языке).
В соответствии с указанной установкой «неизученное содержание» «веры» будет вскрываться путем наблюдений за свойствами обычных контекстов общедоступной речи, в которых наш предикат либо действительно встречается (или может встретиться), либо, наоборот, неприемлем; последняя категория случаев обладает, как известно, особой диагностической силой и благодаря этому регулярно используется в качестве решающего звена семантической аргументации.
Мы считаем предварительно установленным, что одной из подлинных единиц языка (соссюровских entitfis concrètes) является безударное верить, что(именно эта величина участвует в необходимых пропорциях выражений). Этого нельзя сказать о простом верить(если отвлечься от случаев эллипсиса). Выделяются и другие глагольные единицы: подударное верить, что…, верить в…, верить+ дат., верить+ дат., что…,а также глагол верить в то, что…,который, кажется, не обязательно вполне синонимичен глаголу верить, что.Но их описание представляет собой отдельную трудную задачу, решение которой остается за рамками настоящей статьи.
Одновременно с самого начала отвергается многозначность безударного выражения верить, что:она отличается ничтожной вероятностью. Иначе говоря, нам не представляется возможным, в противоположность мнениям таких авторов, как М. Г. Селезнев [1988: 244–254], И. Б. Шатуновский [1996: 274–277], установление некоторого количества единиц с той же внешней оболочкой безударного верить, что(названные авторы говорят о двузначности — с компонентом положительной оценки и без него). Итак, в предложениях
(1) Я верю, что Бог СУЩЕСТВУЕТ
(2) Наш тренер до последней минуты верил, что мы ВЫИГРАЕМ
(3) Даже его мать не верила, что ему УДАСТСЯ ПОСТУПИТЬ В УНИВЕРСИТЕТ
усматривается один однозначный глагол. Верно лишь то, что подударныйглагол верить, чтоотличается от безударного отсутствием оценочного компонента: пример (2) с заменой выиграемна проиграемприписывает «тренеру» положительную оценку проигрыша, в то время как предложение
(4) Я ВЕРЮ, что наша команда проиграла
допускает как отрицательную, так и положительную оценку возможного факта со стороны субъекта. Это действительно заставляет говорить о двух значениях — но о двух значениях двух, с учетом ударения, словесных оболочек. Второе из них — это значение «доверия» по отношению к источнику получаемой информации (мы эту единицу здесь не будем обсуждать).
С учетом названных предпосылок предлагается следующее семантическое представление как лежащее в основе всех мыслимых употреблений безударного глагола верить, что:
(В) а[ азнает, что если р˘,то в отношении того, что аимеет в виду, хорошо, что р˘]
[1] готов сказать, что если кто-то (а. i) знает то, что азнает, (а. ii) знает, что р˘,то кто-то знает что-то iтакое, что (к. i) что-то i ≠ р˘,(к. ii) что-то i → р˘
[2] не готов сказать о чем-то, что-то iне: кто-то знает что-то i
Объясним выражения и символы, употребленные в (В). [1], [2] — это рема, которая подлежит (как целое) возможному отрицанию; то, что предшествует [1], [2], — тематическая часть, включающая не подлежащую отрицанию пресуппозицию (данную в скобках []). Все слова и символы, в принципе, либо принимаются в качестве экспонентов тех значений, которые с ними связаны доступной всем и действительной для каждого контекста корреляцией, либо принимаются в качестве элемента обычного формального аппарата.
Необходимо, однако, обратить внимание на несколько элементов записи. Символ аподлежит замещению выражением, обозначающим эпистемический субъект. Символ р˘замещает один из членов пары пропозиций { р,~р}, причем рзамещает т. наз. пропозициональный аргумент глагола верить, что; р˘обозначает тот член пары, к которому относится пресуппозиция. Выражение что-то, не:обозначает логическое дополнение к тому, что следует за двоеточием; неимеет здесь основное, контрадикторное значение отрицательной частицы. Стержнем репрезентации (В) является 4-аргументный функтор знает о…, что…, не:…, который считается неделимым и универсальным семантическим примитивом, или «семой» (ср. Bogusławski 1998]; он представлен, однако, своими вариантами, например, с местоимениями (на месте группы с что..)или же с упрощением, касающимся либо его референтной части (устранение предлога ос сопутствующими синтактико-флективными изменениями), либо его отрицательной части (она может лишь подразумеваться и в самом деле чаще всего подразумевается).
Особое внимание надо обратить на тот факт, что (В) (без отрицания ремы) предполагает всегда «готовность субъекта сказать» в отношении р˘то, что дано в [1], и вместе с тем отсутствиетакой готовности по отношению к ~ р˘,причем в силу истинностной бивалентности (дуальности) это отсутствие равносильно готовности субъекта сказать в отношении ~ р˘противоположное по сравнению с тем, что он готов сказать в отношении р˘(т. е. вместо [1] — отрицание [1]). Синтаксически это осуществляется так, что р˘ставится как после верить,так и после не верить, а дискурсивно заданное~ р˘,т. е. такое р,которое представляет собой логическое дополнение р˘(не оцениваемое положительно субъектом и не связываемое им с «условной гарантией существования/истинности») и которое выдвигается на первый план контекстом, ставится только после не верить,с тем, что вместо такой конструкции можно употребить и (оценочно положительное) р˘после утвердительного верить,ср.:
