К числу сложных и до конца не решенных проблем в концепции диатез и залогов относится, как известно, вопрос о составе залоговых граммем. В работах [Храковский 1978; 1980; 1981] и [Khrakovsky 1979] было предложено вопреки традиции не считать рефлексив и реципрок залоговыми граммемами на том основании, что для интерпретации и рефлексива и реципрока в отличие от интерпретации пассива и других залогов необходимо привлекать не только уровень синтаксических актантов, но и уровень референтов. Дело в том, что при переходе от актива к другим залогам все изменения касаются только уровня синтаксических актантов: в производной диатезе либо семантическим актантам соответствуют не те синтаксические актанты, что в исходной диатезе (Водитель открывает двери=> Двери открываются водителем), либо отсутствует какой-либо синтаксический актант, имевшийся в наличии в исходной диатезе (Мальчик дразнит девочку => Мальчик дразнится),либо мена соответствия сочетается с отсутствием какого-либо синтаксического актанта (Водитель открывает двери=> Двери открываются).Иначе обстоит дело при переходе от актива к рефлексиву и реципроку. В этом случае в производной диатезе изменения происходят и на уровне синтаксических актантов и на уровне референтов. В случае рефлексива двум семантическим актантам соответствует один референт (в активе каждому семантическому актанту соответствует свой референт) и один синтаксический актант (Мама причесывает дочку=> Мама причесывается).В случае реципрока два референта выполняют одновременно по две роли, и при этом каждый из референтов соотносится с одним и тем же синтаксическим актантом (Оля поцеловала Машу+ Маша поцеловала Олю => Оля и Маша поцеловались).Правильность этой точки зрения аргументируется тем, что граммемы рефлексива и реципрока могут объединяться в пределах одной словоформы с граммемой пассива (лит. Onos ap-si-reng-t-a ir išeita букв.«Оной одетось и выйдено»; Jųdviejų pyksta-m-a-si «Ими (двоими) сердитесь друг на друга»). Если бы рефлексив, реципрок и пассив были граммемами одной грамматической категории, то комбинации рефлексив + пассив и реципрок + пассив относились бы к числу запрещенных. В настоящее время данный подход получил дальнейшее развитие. И рефлексив, и реципрок не включают в категорию залога, а относят к категории интерпретирующей актантной деривации, которая меняет референциальные характеристики участников (=партиципантов) ситуации, называемой глагольной лексемой [Плунгян 2000].

Суммируя сказанное, можно прийти к заключению, что многие гипотезы, которые были сформулированы в рамках концепции диатез и залогов, выдержали испытание временем и учитываются современной лингвистической теорией.

Категория залога: Материалы конференции. Л., 1970.

Мельчук И. А. К понятию словообразования // Изв. ОЛЯ АН СССР. 1967. Вып. 4.

Мельчук И. А. О синтаксическом нуле // Типология пассивных конструкций: Диатезы и залоги / Отв. ред. А. А. Холодович. Л., 1974. Мельчук И. А. Курс общей морфологии. Т. II. М.; Вена, 1998.

Мельчук И. А., Холодович А. А. К теории грамматического залога // Народы Азии и Африки. 1970. № 4.

Падучева Е. В. Семантические роли и проблема сохранения инварианта при лексической деривации И НТИ. Сер. 2.1997. № 2.

Падучева Е. В. Коммуникативное выделение на уровне семантики и синтаксиса // Семиотика и информатика. Вып. 36. М., 1998.

Плунгян В. А. Общая морфология. М., 2000.

Холодович А. А. Залог I: Определение. Исчисление // Категория залога: Материалы конференции. Л., 1970.

Холодович А. А. (ред.). Типология пассивных конструкций. М., 1974.

Храковский В. С. Конструкции пассивного залога (определение и исчисление) // Категория залога: Материалы конференции. Л., 1970.

Храковский В. С. Пассивные конструкции // Типология пассивных конструкций: Диатезы и залоги / Отв. ред. А. А. Холодович. Л., 1974.

Храковский В. С. Залог и рефлексив // Проблемы теории грамматического залога. Л., 1978.

Храковский В. С. Некоторые проблемы деривации взаимных конструкций // Семантические аспекты слова и предложения. Пермь, 1980.

Храковский В. С. Диатеза и референтность // Залоговые конструкции в разноструктурных языках / Отв. ред. В. С. Храковский. Л., 1981.

Храковский В. С. (ред.). Типология итеративных конструкций. Л., 1989.

Храковский В. С. Формальная маркировка изменения диатез//Words Are Physicians for an Ailing Mind. München, 1991.

Храковский В. С. Пассивные конструкции // Теория функциональной грамматики: Персональность. Залоговость / Отв. ред. А. В. Бондарко. Л., 1991а.

Храковский В. С. (ред.). Типология императивных конструкций. СПб., 1992.

Храковский В. С. (ред.). Типология условных конструкций. СПб., 1998.

Храковский В. С. Диатезы и залоги (тридцать лет спустя) // Слово в тексте и в словаре: Сб. ст. к семидесятилетию академика Ю. Д. Апресяна / Отв. ред. Л. Л. Иомдин, Л. П. Крысин. М., 2000.

Dayley J. P. Voice and ergativity in Mayan languages // Journal of Mayan Linguistics. 1981. Vol. 2. № 2.

Khrakovsky V. S. Diathesis // Acta Linguistics Academiae Scientiarum Hungaricae, 1979. T. 29 (3–4).

Xrakovskij V S. (ed.). Typology of Iterative Constructions. München; Newcastle, 1997.

Xrakovskij V. S. (ed.). Typology of Imperative Constructions. München, 2001.

Служебные слова и морфемы в изолирующих и других языках [133]

Во введении к своему обширному исследованию японского глагола А. А, Холодович, отмечая, что в предложении существует по крайней мере два значимых уровня — уровень слов и уровень морфем, делает при этом одну оговорку, важную для китаеведения: «…есть языки… типа древнекитайского, в которых предложение сегментируется на значимые единицы только одного уровня — на слова. Правда… такие неделимые… слова явно распадются на два класса: класс нестроевых, или неграмматических, и класс строевых, или грамматических, слов; такое деление косвенным образом воспроизводит двухуровневую семантическую структуру привычных и в каком-то смысле „нормальных“, с нашей точки зрения, языков» [Холодович 1979].

Ниже я хотел бы прокомментировать эту оговорку.

Деление единиц языка на знаменательные и служебные (или лексические и грамматические) мы, кажется, встречаем в грамматическом описании любого языка. Противопоставление знаменательных и служебных элементов появляется в традиционных лингенетических учениях очень рано; в частности, в китайской филологии термины «полные слова» и «пустые слова» (известные и в европейской науке) были важнейшими в грамматике (впрочем, в Китае очень слабо развитой).

Смысловое различие между лексическими и грамматическими элементами, будь то морфемы в составе слова (корни и аффиксы) или слова в предложении (части речи и «частицы речи»), всеми описывается более или менее одинаково: значение лексических элементов — конкретное, реальное, грамматических — отвлеченное, обобщенное, формальное; грамматические элементы обозначают не предметы, действия или качества, а отношения между ними или их дополнительные, переменные признаки. Однако мы видим, что одинаковые или очень близкие значения на практике выражаются в одних случаях аффиксами, в других — словами. Ср. запели начал петь:префикс за-выражает более или менее ту же идею, что и глагол начал.То же самое — буду учитьсяи собираюсь учиться, был побити пострадал от побоев, претерпел побои:аналитическая форма будущего времени или пассива по смыслу мало отличается от двух знаменательных слов. Поэтому для различения двух типов значимых единиц, о которых идет речь, должны быть предложены какие-то формальные критерии.