Диатеза может различать разные значения одного слова, как в (37), и разные слова, как в (38):

Слова, различающиеся только диатезой, как боятьсяи пугать,были названы в [Апресян 1974] конверсивами. Надо сказать, что подлинные конверсивы, т. е. слова, семантическое соотношение между которыми сводится к чисто диатетическому, встречаются редко. Так, роли участников у глаголов купитьи продатьвсе-таки различны: нельзя сказать, что роль у покупаемого — Товар; покупающий приобретает Ценность; а Товар это то, что продается. Так что в толкованиях глаголов купитьи продатьАгенсы различаются целями: цель Покупателя — в обмен на деньги получить Ценность; цель Продавца — получить деньги в обмен на Товар.

Говоря о диатезе, следует подчеркнуть особый статус рефлексивов. Переменная толкования, как уже говорилось, не может быть использована для референциальной идентификации участников; скажем, во фразе Слишком он любит самого себя у любитьдва разных участника: глагол любитьпредполагает две роли. Поэтому наших атрибутов участника недостаточно для описания такого залогового преобразования, как рефлексивизация. Чтобы представить рефлексивизацию как диатетический сдвиг, необходимо включить в диатезу референциальный идентификатор, т. е. информацию о кореферентных связях между участниками, ср. [Храковский 1981; Geniušiene 1987: 53]. В [Плунгян 2000: 212] рефлексивизация описывается не как диатетический сдвиг, а как интерпретирующая актантная деривация.

За время, которое прошло с 1970 г., область применения понятия диатеза была расширена.

i. Было проведено различие между прямой и косвенной диатезой у глаголов, подчиняющих косвенный вопрос или параметрическое имя [Падучева 1999]:

Диатеза может различать значения одного слова и слова между собой; так, в (40а) прямая, а в (40,) — косвенная диатеза глагола решить:

А предпочестьотличается от решитьтем, что у него единственная возможная диатеза — прямая: предпочел уехать\.

ii. Была введена диатеза с детерминантом (см. об этой диатезе в [Мельчук 1995: 139]). Так, в примере (41) из [Падучева 1974: 235] у словоформы соответствуютвозникает «лишняя» (по сравнению со словарем) синтаксическая позиция — для детерминанта с предлогом у; а у его подчиненных, напротив, пропадает синтаксическая позиция — чьи валентности и чьи актанты показывает детерминант:

Позднее этот сдвиг был назван фокализацией в [Мельчук 1995: 150], экстрапозицией Посессора в [Кибрик 2000]. Речь идет о расщеплении генитивной группы с посессивным, в широком смысле, отношением:

iii. Другой вариант расщепления генитивной группы дает диатезу с подъемом Посессора и экстрапозицией Обладаемого; см. [Кибрик 2000]; запрет посессивной валентности у имени и лишняя синтаксическая позиция (для Обладаемого) у глагола:

Сдвиг такого рода может быть морфологически маркирован:

iv. Диатеза с Наблюдателем; ср. (45а) и (45б):

В результате диатетического сдвига субъектную позицию занимает Перцепт, а участник Экспериент уходит за кадр, т. е. становится Наблюдателем.

В 60–70 гг. на повестке дня была синонимия, т. е. отношение между знаком и смыслом. Сейчас в рассмотрение вовлечена третья вершина треугольника Фреге — денотат: ставится вопрос о языковой концептуализации реальной ситуации. Разные концептуализации достигаются, прежде всего, за счет смещения фокуса внимания. Изменение диатезы глагола можно трактовать как смещение фокуса внимания, а следовательно — как метонимический сдвиг.

Апресян Ю. Д. Лексическая семантика. М.: Наука, 1974.

Апресян Ю. Д. Дейксис в лексике и грамматике и наивная модель мира // Семиотика и информатика. Вып. 28. М., 1986.

Кибрик А. Е. Внешний посессор как результат расщепления валентности // Слово в тексте и в словаре: Сб. ст. к семидесятилетию академика Ю. Д. Апресяна / Отв. ред. Л. Л. Иомдин, Л. П. Крысин. М., 2000.

Мельчук И. А. Русский язык в модели «Смысл о Текст». М.; Вена, 1995.

Мельчук И. А. Курс общей морфологии. Т. II. М.; Вена, 1998.

Мельчук И. А., Холодович А. А. К теории грамматического залога // Народы Африки и Азии. 1970. № 4.

Падучева Е. В. О семантике синтаксиса. М., 1974.

Падучева Е. В. Высказывание и его соотнесенность с действительностью. М., 1985.

Падучева Е. В. Семантические исследования. М., 1996.

Падучева Е. В. Аспектуальные свойства глаголов с семантическим актантом Результат // Вопр. филологии, 1999. № 3.

Падучева Е. В . Каузативные глаголы и декаузативы в русском языке // Рус. яз. в науч. освещении. 2001. № 1.

Плунгян В. А. Общая морфология. М., 2000.

Шмелев А. Д. Референциальные механизмы русского языка. Тампере, 1996.

Храковский В. С. Пассивные конструкции // Типология пассивных конструкций. Диатезы и залоги. Л., 1974.

Храковский В. С. Диатеза и референтность // Залоговые различия в разноструктурных языках. Л., 1981.

Comrie B. Causative verb formation and other verb-deriving morphology // Shopen T. (ed.). Language Typology and Syntactic Description. Vol. HI: Grammatical Categories and the Lexicon. Cambridge, 1985.

Dik S. C. The Theory of Functional Grammar. Dordrecht (Holland), 1989.

Dowty D. R. Thematic proto-roles and argument selection // Language. 1991. Vol. 67. Pt 3.

Geniušieni E. The Typology of Reflexives. Berlin; N. Y.; Amsterdam, 1987.

Jackendoff R. Semantic Structures. 3rd ed. Cambridge etc., 1993.

Levin B. English Verb Classes and Alternations: A preliminary investigation. Chicago, 1993.

Wierzbicka A. The Case for Surface Case. Ann Arbor, 1980.

УПОТРЕБЛЕНИЕ ГЛАГОЛЬНЫХ ВРЕМЕН В НЕКОТОРЫХ ТИПАХ СЛОЖНОПОДЧИНЕННЫХ ПРЕДЛОЖЕНИЙ(на материале чешского языка)

Употребление глагольных временных форм в сложноподчиненном предложении определяется обычно специфическими правилами, которые зависят от типа языка, а внутри языка от типа предложения. Даже в языках, где имеется простая (трехчленная) система глагольных времен, как в чешском, есть правила употребления форм настоящего, прошедшего и будущего времени для выражения одновременности, предшествования и следования событий. Они формально отличаются от системы «consecutio temporum», представленной, например, в английском языке. Кроме того, правила употребления глагольных времен не совсем точно отражены в современных грамматических описаниях. В них правильно отмечен только тот факт, что относительность выражается в чешском языке следующим образом: одновременность выражается как настоящее, предшествование как прошедшее и следование как будущее; однако граница того, где выражается абсолютное время, а где относительное (ср. ниже), проведена неточно.