Когда-то пассивность второй вдовы раздражала ее, но теперь она сослужила добрую службу обеим. Оэлун хозяйничала, а Сочигиль делала, что велят, стала слушательницей воспоминаний Оэлун о лучших временах, сестрой, которая даже полюбилась Оэлун. Но Сочигиль так и не перестала оплакивать то, что потеряла.

— Верно, — сказала Оэлун, — Тэмулун надо бы поучиться домашнему хозяйству. Ты могла бы показать ей, как это делается.

— Как хочешь, но я сама не очень-то управляюсь. Я могла бы быть лучшей матерью своему бедному покойному сыну.

Оэлун не возражала. Свалить на плечи Сочигиль часть вины в смерти сына было предпочтительней, чем настраивать ее против Тэмуджина.

Оэлун шла с корзиной к реке за ягодами, которые, ссохшиеся, могли удержаться на ветках до ранней весны. Она вспоминала, как они хорошо поели, когда Тэмуджин с Хасаром сделали вылазку и вернулись с украденной овцой. Набежала слюна, она с вожделением представила себе творог, молоко и вареную баранину.

Над головой среди ветвей пели птицы. Она привыкла уже к лесу. Немногие путники обычно давали круг и не приближались к тому участку предгорий, где было их стойбище, но однажды, прошлой зимой, конные охотники все же гнались за ней и Хачуном до самого леса, пока не отступили под градом стрел, выпущенных Хасаром. Один из мужчин что-то кричал им голосом, похожим на голос Есугэя.

Прохладный ветерок холодил лицо. На склонах гор еще держался снег. Летом придется перекочевывать, поскольку охотники будут скопом гнать оленей и газелей по горным склонам. Она прикидывала, скоро ли вернется Джамуха. Они не видели анду Тэмуджина с осени. Она вспомнила вкус кумыса, который он привозил с собой, и вздохнула.

Привязанность мальчика к ее сыну была очевидной. В присутствии Тэмуджина он становился его тенью, порой ее беспокоило, что он слишком льнет к сыну. Но джайратский мальчик был верным другом, не то что Тогорил, кэрэитский союзник его племени. Джамуха говорил о том, что надо найти способ поговорить с ханом об их беде. Но просьбы за отверженных вряд ли тронут хана кэрэитов.

Она взглянула на Онон сквозь деревья. Тэмуджин с Бэлгутэем должны пасти лошадей близ реки.

— Стой! — вдруг услышала она вдалеке голос сына.

Оэлун бросила корзину и достала лук. Она прокралась на опушку и увидела Тэмуджина и Бэлгутэя, прицелившихся в какого-то всадника. Незнакомец держал руки вверх. Посадка его пробудила что-то в ее памяти. Она подошла поближе, стискивая лук.

— Мунлик, — прошептала она.

— Мир! — крикнул человек. — Не узнаете старого друга? Я искал вас много дней по старым следам. — Тэмуджин продолжал целиться. — Я тебя узнаю, Тэмуджин — у тебя глаза твоего отца.

Оэлун подбежала к ним по берегу.

— И тебя, уджин, — добавил Мунлик, — я узнаю даже после такой долгой разлуки. Крикни мальчикам — я не сделаю им ничего дурного.

Он уже спешился, когда она, обогнув лошадей, подбежала к нему. Он пошел ей навстречу, подхватил ее на руки, а потом опустил. Он посмуглел, усы отросли до подбородка, но в общем-то он не очень изменился.

— Я молил Небо, чтобы застать тебя живой и невредимой, — сказал он. — Я боялся, что не найду вас вовсе. — Тэмуджин опустил лук и отпрянул, когда Мунлик попытался обнять его. — Ты вырос, мальчик. — Он потянулся к Бэлгутэю и обнял его рукой за плечи. — А ты, видимо, Бэлгутэй — лицо у тебя почти не изменилось.

Бэлгутэй стряхнул его руку. Мальчики смотрели на хонхотата молча, подозрительно.

— Я искал, — добавил Мунлик, — надеясь, что рассказы, которые я слышал, не обманут.

— Какие рассказы? — спросила Оэлун.

— О юрте тут, о мальчиках, которые избегают чужаков. Не верилось, что вы еще живы, но я продолжал искать. К вам привели меня духи. — Он схватил Оэлун за локти. — Четыре года пряталась, а все такая же красавица.

Она высвободилась, поправила платок и вдруг застеснялась своего выношенного халата и рваного кожуха.

— Ты мне льстишь, Мунлик.

— Твой сын — почти мужчина, скоро он будет ростом с отца.

— Я рад видеть тебя, старый друг, — сказал Тэмуджин своим тихим голосом, звучавшим, однако, совсем не приветливо. — Значит, ты слышал рассказы. А наши враги тоже рассказывали тебе эти сказки?

— Таргутай Курултух рассказывал.

Тэмуджин сощурился.

— Когда я в последний раз был в его стане, — сказал Мунлик, — он говорил, что выводок твоей матери, верно, уже подрос йччто ее выкормыши могут причинить ему неприятности. Несколько дней тому назад я побывал в стане у дорбэнов и слышал там, что тайчиуты собираются искать вас после того, как их кобылы ожеребятся.

Оэлун замерла.

— Я понимаю, что вечно прятаться мы не можем, — сказал ее сын. — Как ты хочешь помочь нам, старый друг?

Мунлик подбоченился.

— Как помочь? Я рисковал, разыскивая вас. Если я приведу вас в свой стан, тайчиуты узнают об этом скоро. Стан Таргутая на северо-востоке от вас, в пяти днях скачки. У вас есть время найти убежище где-нибудь еще.

Тэмуджин изучал Мунлика спокойным, холодным взглядом. Оэлун догадывалась, о чем думает сын. Мунлик пользуется случаем, чтобы загладить свою вину — он нарушил клятву, данную ее мужу. Но он не может открыто выступить против своих союзников-тайчиутов.

— Я благодарен тебе, — сказал Тэмуджин. — Таргутай не обрадуется, узнав, что ты предупредил нас. Ты рискуешь из-за нас. — Он посмотрел на Оэлун. — Но Таргутай нас здесь не найдет. Есть друзья, которые нас приютят.

Не собирается ли Тэмуджин бежать в стан Джамухи? Она не могла себе представить, куда им податься еще.

— Я не могу остаться надолго, — сказал Мунлик. — Товарищи, что ехали со мной, разбили лагерь в дне пути отсюда, и они будут беспокоиться.

Он взял лошадь под уздцы и пошел к реке.

Оэлун провожала Мунлика.

— Не уходи далеко, — сказала она, когда лошадь попила. — Мой сын не хочет терять нас из виду.

— И держит нас под прицелом.

— У него есть причина не доверять даже старому другу.

— Тебе нечего меня бояться. Я никогда не причиню тебе вреда, Оэлун. Мне больно сознавать, как мало я сделал для тебя.

Как бесполезны его слова. Она села, он устроился на земле рядом.

— Я ожидал увидеть увядший цветок, — стал он объясняться, — а ты еще больше расцвела. — Она вздохнула; опять бесполезные слова. — Тэмуджин вырос весьма красивым, и у Бэлгутэя свет в лице. А как другие?

— Дети у меня крепкие, но не молитвами тех, кто бросил нас. Старший сын Сочигиль скончался два года тому назад.

— Печально это слышать.

— Бэлгутэй грустит, но Тэмуджин пытается заменить ему старшего брата. Теперь уже мальчик привязался к моему сыну.

Он взял ее за руку.

— Я остаюсь твоим другом, Оэлун. Я бы женился на тебе, если бы это было возможно.

Ее не утешали его ласковые слова. Мунлик мог бы примириться с тем, что их захватят тайчиуты, надеясь выпросить ее у их вождя. Он может зауважать себя за то, что сдержал клятву, данную Есугэю, и предупредил их, но он не станет биться за нее и ее детей.

— Надеюсь, твоя жена чувствует себя хорошо, — сказала она.

— Хорошо. Она только что принесла мне четвертого сына, Кокочу, и, возможно, скоро зачнет пятого.

«Бедная женщина», — подумала Оэлун. Рожать сыновей — это главная радость в жизни, но чтобы так часто — этого она не одобряла.

— Я бы остался с тобой, — сказал Мунлик, — но надо ехать.

Она высвободила руку из его руки и встала.

— Не бойся за нас, Мунлик. Жизнь закалила нас, и мы найдем способ уйти от тайчиутов. — Ей хотелось убедить его. — У Орбэй-хатун повода позлорадствовать не найдется.

— Верно. Она вслед за другой вдовой Амбахая сошла в могилу.

Оэлун заулыбалась.

Они вернулись к мальчикам. Мунлик быстро попрощался и сел на коня.

— Доброго пути, друг, — сказал ему Тэмуджин. — Я буду помнить, что ты не забыл нас. Я не забуду тех, кто бросил нас, но я не забуду и тех, кто нам помогал. Это живет в моем сердце.