Одиноко и молчаливо стояла принцесса Монья на берегу озера, когда шестеро мужчин направились к самолету.

Монах остановился рядом с ней. Его некрасивое лицо подергивалось от волнения. Казалось, он хотел что-то сказать, но не смог выговорить ни слова.

Принцесса смотрела только на Дока. С разочарованным видом Монах пошел дальше.

Двигатель взревел. Самолет начал медленно скользить по воде. Прощальные крики, исполненные печали, наполнили воздух. Пройдет много времени, прежде чем они снова увидят Дока Сэвиджа.

Монах не мог оторвать глаз от Моньи. При ярком свете центрально-американского солнца ее кожа казалась золотой, а лицо прекрасным.

Лицо Хэма ехидно скривилось, но он сдержался. Вид Монаха слишком хорошо говорил о том, что у него на сердце.

— Брось, — ласково посоветовал щеголеватый юрист. — Хоть она и прекрасна, эта принцесса. Но у тебя не больше шансов завоевать ее расположение, чем у нее, чтобы покорить Дока. Женщины также опасны.

— Да, — глубоко вздохнул Монах. — Опасное золото.

Нью-Йорк — город множества наций. На его узких улицах можно встретить людей любой национальности.

Поэтому четверо темнокожих мужчин на Пятой авеню не привлекали к себе особого внимания. Одеты они были в новые, но неброские костюмы, что помогало им не выделяться.

Держались они вплотную друг к другу, беспокойно озираясь. Так обычно ведут себя приезжие из дальних мест, ошеломленные видом Манхеттена с его небоскребами, пронзающими облака, и с глубокими ущельями улиц. Затаенное беспокойство приезжих могло вызвать разве что сочувственный случайный взгляд прохожего.

Но улыбки прохожих сменились бы выражением ужаса, если бы они знали, кто перед ними.

Эта четверка была самой свирепой шайкой головорезов из всех, что когда-либо проходили по этой улице из стекла и бетона.

Нью-йоркские гангстеры со своими автоматами — просто младенцы в сравнении с этими четырьмя темнокожими, скрывающими волнение чужестранцами.

Они шли на боевое задание. Если бы сведения об этом достигли полиции, сюда бы уже ринулся целый рой завывающих патрульных машин.

Каждый из этих мужчин двигался чуть неловко, неестественно выпрямившись, так как к спине был прикреплен ремнями длинный плоский меч в ножнах. Под одеждой скрывался длинноствольный автоматический пистолет.

Всего около часа тому назад они совершили торжественный ритуал погружали конец каждого меча и свинцовую головку каждой пули в кусок сырого мяса. Предварительно этим куском дразнили ядовитую змею, и она, многократно вонзая в мясо свои зубы, пропитала его сильнейшим ядом.

Одной лишь царапины, нанесенной оружием, обработанным таким способом, было достаточно, чтобы смерть наступила почти мгновенно. Это мужчины точно знали — подобный опыт у них уже был.

Наступил поздний вечер. Вспыхивающие огни реклам на Бродвее бросали блеклые разноцветные отсветы на клубящиеся тучи, задевающие рыхлыми серыми боками за верхние этажи высотных зданий. Час назад, когда солнце садилось, прошел дождь, и теперь тонкая пленка влага покрывала тротуары и мостовую.

Четверо мужчин свернули в боковую улицу, дошли др неосвещенного входа в дом и остановились. Раму убогой двери покрывали глубокие борозды. Видно, когда вносили или выносили громоздкие вещи, ее поцарапали. В темном месте, у входа, стоял большой упаковочный ящик, — по всей видимости, пустой.

— Кавам, биляджал! — раздался голос из этого ящика. — Быстрее! Прячьтесь, скоро может появиться наша дичь.

Четверо бросились к ящику, явно собираясь втиснуться в него.

— Не сюда, сыновья безмозглых верблюдов! Вам хватит места и в парадном. Лучше, если я все время пробуду здесь. Смотрите же, ни взглядом, ни делом не выдайте моего присутствия. Анта сами? Слышали?

Гортанными звуками они подтвердили, что поняли его, и начали устраиваться в сумраке, в парадном. Они извлекли из-за спины длинные мечи. Ножны были настолько тугими, что удерживали оружие даже рукояткой вниз.

— Верните их на место, недоумки! — донеслось из ящика. — Никаких убийств, пока не получим необходимую информацию.

Они ловко стали засовывать мечи обратно в ножны, каждый старался при этом не уколоться смертоносным кончиком своего оружия.

— Скоро он появится? — спросил по-арабски один из сидящих в засаде.

— С минуты на минуту, — ответил, оставаясь невидимым, тот, кто находился в ящике. — Наблюдайте за левой стороной улицы, дети мои.

— Как мы его узнаем?

— Он большой. Вы таких и не видели никогда. Уаллах! У него тело такого цвета и такой прочности, что кажется металлическим. Великан из бронзы!

Четверо выглянули на улицу, затем снова спрятались.

— Темная, вонючая улица, — проворчал один из них. — Вы уверены, что он сюда придет?

— Видите большие стальные двери на противоположной стороне, как раз перед нами?

— Нам, айвах. Да.

— За этими дверьми — гараж, где Бронзовый человек держит много машин. На этой улице разрешено только одностороннее движение. Поэтому он приедет слева.

Всматриваясь в большие стальные двери, они только сейчас заметили, как велико здание из мерцающего металла и как умело подогнана серая каменная кладка. Вверх устремлялось около ста этажей.

— Бронзовый человек живет здесь?

— На восемьдесят шестом этаже.

— Уаллах! Должно быть, он очень богат, если живет в таком доме.

— Он странный, загадочный человек, о котором рассказывают много невероятного. Его имя известно всем в городе. Газеты, помещают статьи о нем на видном месте. И все же он — почти легенда, потому что не показывается перед публикой, не стремится к известности.

— А есть у него то, что нам нужно?

— Да. Остается только выяснить, где он это прячет. В том и заключается ваша задача.

Сидя на корточках и напоминая коричневых сов, они напряженно вглядывались в темноту улицы.

— Узнали что-нибудь о сбежавшей беловолосой девушке? — спросил человек из ящика.

— Никаких следов, о господин. Но наши друзья ищут ее повсюду.

— Тай иб малих! Очень хорошо! Надо ее поймать и вернуть на мою яхту.

— Хорошо еще, что никто в этом городе не понимает языка, на котором она говорит, — задумчиво произнес один. — Только вам, о просветленный, удается с нею объясниться. Но даже вам, при всей вашей учености, понадобилось немало дней, чтобы выучить несколько слов ее языка.

Тут сидящий в ящике резко оборвал его:

— Следите за улицей! Приготовьте пистолеты! Не стрелять, только пугать!

— Девчонку надо бы прикончить, — пробормотал один из четверых.

— Глупый ты ишак! Она нужна нам живая и невредимая, только она может показать дорогу в Город-Призрак. И крепко запомните, если хоть один белый волос упадет с ее головы, да поможет Аллах тому, по чьей вине это произойдет!

Сидящие на корточках мужчины с опаской покосились на ящик, будто в нем находилось грозное чудовище. Хозяин внушал им страх.

— Этот Бронзовый человек, которого мы ждем, он и есть тот, ради кого мы пересекли океан?

— Да, ради него одного. Ради Дока Сэвиджа, — ответил голос из ящика.

В двух кварталах от этого места на перекресток выехал лимузин с закрытыми окнами и повернул налево. Машина была дорогая, длинная, темного цвета. Ничего такого, что бросалось бы в глаза, не было.

Стоящий на углу регулировщик мельком взглянул на номерную табличку и сразу как-то подтянулся. В Нью-Йорке машины влиятельных людей отличают по маленьким числам номерных знаков. На этой машине номер состоял всего из одной цифры. Полицейский прищурился, чтобы лучше рассмотреть, кто сидит в машине, потом широко улыбнулся и энергично отдал честь.

Несколько прохожих, случайно бросивших взгляд на машину, застыли, разинув рты. Все сразу узнавали сидевшего в ней.

На следующем углу толстяк, уступая дорогу большой машине, шагнул назад, на край тротуара. Увидев человека за рулем, он чуть не выронил сверток и только выдохнул: