— У меня идея! Вообразите тысячу журналистов, каждый из которых хочет прорваться вперед и готов призвать на помощь все адские силы, чтобы заполучить особые сведения. Единственный человек, который способен справиться с ними, это Рук. Он знает, как обходиться с воинственными мужчинами, и поскольку у нас уже есть штат тех, кто будет присматривать за гостями-журналистами, он его и возглавит. И сам назначит себе помощников. В каких-то обстоятельствах потребуются крепкие нервы и выдержка, чтобы сохранить мир и спокойствие. Рук создан для подобного дела.

Мы все были озабочены одной вещью, важной на женский взгляд: как одеться Тьюте? В древние времена, в эпоху королей и королев, в торжественном случае полагалось бы пышное и красочное облачение, но прежние старинные королевские одеяния уже столетия, как истлели, а иллюстрированных журналов в те примитивные времена не существовало. Тьюта, нахмурив свои прекрасные брови, горячо обсуждала этот вопрос со мной, когда Руперт, который читал какой-то объемистый документ, поднял глаза и сказал:

— Дорогая, ну конечно же ты наденешь саван!

— Отлично, — вскричала она и захлопала в ладоши, как обрадовавшийся ребенок, — именно то, что нужно! И нашему народу он придется по вкусу.

Признаюсь, на мгновение я встревожилась. Это было чудовищное испытание женской любви и преданности. В пору приема в своем доме королей и всякой знати — а они, конечно же, будут при полном параде — появиться в подобном облачении! Таком простом, без намека на изящество, не говоря уже о великолепии! Я высказала свое мнение Руперту — опасалась, что Тьюта, разочарованная его советом, не осмелится сказать об этом. Однако он не успел рта раскрыть, как Тьюта выпалила:

— О, благодарю тебя, дорогой! Я предпочту этот наряд всем другим. Я не предложила его сама, решив, что ты посчитаешь меня высокомерной, самонадеянной. Ведь я, Руперт, действительно очень горжусь этим одеянием и тем, как наш народ воспринимает его.

— А что тут удивительного? — откликнулся Руперт со свойственной ему прямотой. — Это предмет нашей всеобщей гордости; народ уже принял его как национальный символ — символ нашей отваги, верности, нашего патриотизма, которые, я надеюсь, всегда будут ценимы мужчинами и женщинами нашей династии… и народом, народом, каким он станет.

Позже тем же вечером мы получили поддержку народа, необыкновенным образом выразившего свою волю. Без всякого официального уведомления вечером в замок прибыла «народная депутация» горцев — в соответствии с изданным Рупертом «Декретом о свободе», по которому все население страны получало право посылать депутации к королю по своей инициативе с целью обсуждения вопросов государственной важности. Эту депутацию составляли семнадцать человек — по одному представителю, выбранному от каждого района, — так что группа выступала выразителем воли всего народа. В депутацию входили люди разных социальных слоев и разного достатка, но в основном это были люди «из народа». Говорили они сбивчиво — возможно, по причине присутствия Тьюты и даже моего, — однако, с пылкостью. Они высказали одну просьбу — чтобы королева на великой церемонии провозглашения Балканской федерации была одета, как в официальный костюм, в саван, столь полюбившийся им всем. Глава депутации обратился к королеве и, обнаруживая грубоватое красноречие, сказал:

— Это вопрос, ваше величество, в котором к голосу женщин, естественно, надо прислушаться, поэтому мы, конечно же, спрашивали у них. Они обсудили вопрос между собой, потом вместе с нами, и они того мнения, что для народа, для женской его половины будет благом, если вы сделаете это. Вы показали им да и всему свету, на что горазды женщины, как им надобно поступать, и синегорки хотят, в память о вашем великом подвиге, хотят, чтобы саван стал прославленным одеянием женщин, которые заслуживают всенародной чести. Впредь он будет одеянием только избранных женщин, заслуживших право облачиться в него. Но женщины наши надеются, да и мы вместе с ними, что по торжественному случаю, когда страна выступит как ведущая в глазах всего света, все женщины Синегории смогут в этот день надеть его, с наглядностью показывая, что готовы выполнить свой долг даже ценой смерти. И поэтому — тут глава депутации повернулся к королю, — Руперт, мы верим, что ее величество королева Тьюта поймет: поступая по желанию женщин Синегории, она как королева завоюет их преданность, равную той, какой пользовалась среди них, будучи воеводиной. Отныне и навеки саван станет прославленным нарядом в нашей земле.

Тьюта просияла от гордости. Звезды в ее глазах вспыхнули белым огнем, когда она заверяла депутацию в том, что исполнит просьбу. И так завершила свою короткую речь:

— Я опасалась, что если последую своему желанию, то могу показаться высокомерной, но желание Руперта совпало с моим; и теперь я знаю, что вольна облачиться в одеяние, в котором буду под вашим покровительством и под защитой короля, моего господина. — Тут она одарила его любящим взглядом и взяла его руку в свою.

Руперт обнял ее и при всех страстно поцеловал, а потом произнес:

— Передайте вашим женам, братья, и всем остальным женщинам Синегории, каков был ответ мужа, любящего и чтящего свою жену. Весь мир на церемонии провозглашения федерации Балка увидит, что мужи любят и почитают женщин, которые преданны и умрут ради исполнения долга. И вот что, мужи Синегории, недалек тот день, когда мы воспользуемся этой идеей и увековечим ее как Орден Савана: это будет высшая награда для женщин с благородным сердцем.

Тьюта на минуту исчезла и вернулась с наследным принцем, держа его на руках. Каждый из присутствовавших попросил позволения поцеловать королевское дитя и сделал это, преклонив колена.

Издатели «Свободной Америки» считают, что было бы интересно представить в должной последовательности репортажи наших специальных корреспондентов, присутствовавших на церемонии в составе восьми человек. Ни одного слова не было изъято из репортажей, однако тексты комбинировались таким образом, чтобы читатели смогли наблюдать за происходящим под разными углами зрения, благодаря тому что каждый из наших корреспондентов максимально воспользовался преимуществами своего местонахождения при освещении событий. Корреспондентский корпус был столь велик — присутствовало свыше тысячи журналистов из разных стран, — что наши репортеры не имели возможности находиться одновременно в одном и том же месте и рассредоточились, так чтобы выбрать удачные позиции и со всем своим мастерством описать церемонию. Один из наших репортеров расположился наверху бронированной башни при Синем входе; другой был на специальном судне для прессы, стоявшем на якоре рядом с «Леди», бронированной яхтой короля Руперта, на которой собрались короли и правители балканских государств, вошедших в федерацию; еще один расположился на торпедном катере, свободно перемещавшемся в заливе; был и такой, что забрался на вершину высокой горы, нависавшей над Плазаком, и поэтому мог с высоты птичьего полета охватить всю картину событий; еще двое устроились на укреплениях справа и слева от Синего входа; был репортер, выбравший себе место у начала главного тоннеля, который от уровня моря поднимается вверх, до горного плато, с расположенными на нем шахтами и заводами; еще одному посчастливилось получить доступ к аэроплану, и он побывал везде и видел все. Аэроплан вел старейший спецкор «Свободной Америки», закадычный друг нашего корреспондента, освещавший ход русско-японской войны, а также постоянный в Синегории спецкор «Офишиал газетт».

июня 30-го, 1909

Гости Синегории начали съезжаться за два дня до даты церемонии. Раньше всех прибыли журналисты, прибыли почти из всех стран мира. Король Руперт, хорошо подготовившийся к торжеству, разбил лагерь исключительно для прессы. Каждому из нас отводилась отдельная палатка — конечно же, маленькая, поскольку в Синегорию съехалось свыше тысячи журналистов, — однако вокруг стояло несколько больших палаток общего пользования — столовые, библиотеки, «зоны» отдыха и т. д. В читальнях, которые предназначались для работы, были свежие, насколько это возможно, номера газет со всего мира, списки лиц, занимающих государственные должности, путеводители, справочники и все, что только могло потребоваться репортеру в качестве вспомогательного материала. Кроме того, в нашем распоряжении находилось несколько сотен опытных служащих в униформе и с личной карточкой, они были нам помощниками в том, что касалось наших профессиональных обязанностей. Король Руперт поставил дело, как надо.