У коровы начались роды; при ней находились два или три человека, которые постоянно ее доили, кормили и убирали. Корова внимательно следила за ними и, если кто-нибудь выходил, тихо мычала. В этот критический момент ей хотелось, чтобы все ее друзья были около; все они пришли, и поэтому корова была довольна. Но роды проходили тяжело. Родился маленький теленок — это была красавица-телочка. Мать поднялась и стала ходить вокруг новорожденной, время от времени слегка подталкивая ее; она была настолько рада, что готова была оттолкнуть нас в сторону. Она проделывала это долгое время, пока не устала. Мы приподняли и поддержали телочку, чтобы дать ей пососать, но мать была слишком возбуждена. Наконец, она успокоилась и тогда уже не позволяла нам отойти. Одна из женщин села на землю, а корова улеглась и положила ей на колени свою голову. Она как-то сразу потеряла интерес к теленку, но зато друзья возымели для нее гораздо большее значение. Все время было очень холодно; но вот из-за холмов показалось солнце и стало теплее.

Это был член правительства, который осознавал свое важное положение, но не подчеркивал его. Он говорил о своей ответственности перед народом; объяснил, насколько партия, к которой он принадлежит, превосходит своих противников, насколько лучше она может руководить делами. Он и его партия стремятся покончить с коррупцией и черным рынком; но найти неподкупных и в то же время знающих и дельных людей очень трудно. Тем, кто стоит в стороне, легко критиковать и поносить правительство за то, что не было им сделано. Он продолжал говорить, что когда люди достигли бы его возраста, они смотрели бы на вещи проще; но большинство людей алчно к власти, это относится даже к самым неспособным. Глубоко внутри мы все несчастны, хотя некоторые достаточно умны, чтобы скрывать свое отсутствие счастья и жажду власти. Почему у людей существует такое стремление к власти?

— Что мы понимаем под властью? Каждый индивидуум, каждая группа ищет власти: для себя, для партии, для своей идеологии. Партия и идеология — это способ расширить наше «я». Аскет ищет власти с помощью отречения, а мать ищет ее с помощью ребенка. Существует власть, присущая высокоэффективной работе с ее безжалостностью, а также власть, порождаемая умением немногих обращаться с машиной. Мы видим господство одного человека над другими, эксплуатацию глупого умным, власть денег, власть имени и слова, власть ума над материей. Все мы стремимся к той или иной форме власти над собой или над другими. Подобное стремление к власти приносит известное счастье и удовлетворение, которое не так уж быстротечно. Власть, порождаемая отказом от собственности, того же рода, что и власть, связанная с обладанием богатством. Именно желание удовлетворения, счастья побуждает нас искать власти. А как легко получаем мы удовлетворение! Легкость, с какой мы получаем то или иное чувство удовлетворения, ослепляет нас. Все виды удовлетворения действуют ослепляющим образом. Почему мы ищем власти?

«Прежде всего, мне кажется, потому, что она дает нам физические удобства, социальное положение и уважение определенных кругов общества».

— Разве жажда власти существует только на одном уровне нашего бытия? Разве мы не ищем ее и внутри себя, и вне себя. Почему это так? Почему мы преклоняемся перед авторитетом, будь то авторитет книги, какого-то лица, государства или верования? Почему существует это стремление ухватиться за какого-то человека или за идею? В прежние времена нас подавлял авторитет священнослужителя, а теперь это авторитет эксперта, специалиста. Обратили ли вы внимание на то, как вы относитесь к человеку, имеющему титул или занимающему видное положение в обществе, к чиновнику, облеченному властью? Власть в той или иной форме, по-видимому, имеет доминирующее значение в нашей жизни: власть одного над многими, использование одного другим или взаимное использование.

«Что вы подразумеваете под использованием другого?»

— Это довольно просто, не так ли? Мы используем друг друга для взаимного удовольствия. Существующая структура общества, представляющего собой наши отношения друг с другом, основана на потребности и использовании. Вам нужны голоса избирателей, чтобы получить власть; вы используете людей, чтобы получить то, что вам нужно, а люди нуждаются в том, что вы обещаете. Женщина нуждается в мужчине, а мужчина — в женщине. Наши нынешние отношения основаны на потребности и использовании. Таким отношениям присущи черты насилия; и потому в самой основе нашего общества лежит насилие. До тех пор пока общественная структура будет основываться на взаимной потребности и использовании, она неизбежно будет носить насильственный и разрушительный характер; до тех пор, пока я использую другого ради собственного удовлетворения или для воплощения идей, с которыми я себя отождествил, возможны лишь страх, недоверие и вражда. И тогда отношения представляют собой процесс самоизоляции и дезинтеграции. Это до боли очевидно в жизни индивидуума и в отношении проблем, касающихся общества в целом.

«Но возможно ли жить без того, чтобы нуждаться друг в друге?»

— Я нуждаюсь в почтальоне; но если я использую его с целью удовлетворить какое-то внутреннее желание, то социальная потребность переходит в психологическую необходимость, и наши взаимоотношения претерпевают коренное изменение. Именно эта психологическая потребность и использование другого ведут к насилию и страданиям. Психологическая потребность является побудительной причиной поиска власти, а власть используется для удовлетворения этой потребности на разных уровнях нашего существования. Человек, исполненный честолюбия в отношении самого себя или своей партии, или же человек, стремящийся достичь идеала, представляет собой, очевидно, дезинтегрирующий фактор в обществе.

«Является ли честолюбие неизбежным?»

— Оно неизбежно лишь до тех пор, пока в самом человеке не произошло коренного изменения. Почему мы должны принимать его как нечто неизбежное? Разве жестокость человека по отношению к человеку неизбежна? Разве вы не хотели бы положить ей конец? Разве то, что мы принимаем жестокость как нечто неизбежное, не указывает на крайнюю степень нашей неразумности?

«Если вы не будете жестоки к другим, то кто-нибудь будет жестоким по отношению к вам. Поэтому лучше самому занять первые места».

— Быть в первых рядах — это то, к чему стремится каждый человек, каждая группа, каждая идеология, а в связи с этим поддерживается жестокость и насилие. Но творчество возможно лишь в состоянии мира, а разве может существовать мир, если имеет место взаимное использование? Разговоры о мире — это величайшая бессмыслица до тех пор, пока наши отношения с одним или со многими основаны на потребности и использовании. Удовлетворение потребности и использование другого неизбежно должны вести к власти и господству. Власть идеи и власть меча одинаковы, обе несут разрушение. Идея и вера ставят одного человека против другого так же, как это делает меч. Идея и вера — подлинная противоположность любви.

«Но почему же мы сознательно или подсознательно охвачены этой жаждой власти?»

— Не является ли стремление к власти одним из признанных и респектабельных способов бегства от себя, от того, что есть? Каждый из нас стремится уйти от своей неполноценности, от внутренней нищеты, от одиночества, изолированности. Нам не нравится настоящее, а бегство от него представляется привлекательным и полным очарования. Посмотрите, что случилось бы, если бы вам угрожало лишение вашей власти, положения, имущества, приобретенного с большим трудом? Вы сопротивлялись бы всему этому, не правда ли? Вы считаете, что вы необходимы для благосостояния общества, поэтому вы оказывали бы сопротивление, применяя при этом насилие или используя хитроумные и убедительные аргументы. Если бы вы смогли добровольно отказаться от всех ваших многочисленных приобретений на различных уровнях, вы стали бы ничем, разве не так?

«Думаю, да; и это было бы очень тяжело. Конечно, я не хотел бы стать ничем».