— Ясно. Хорошо, что напомнил. Федя, уйти не должен никто из этих…

Попрыгав в лодки, мы взяли курс на берег к нашим причалам. Гости разобрали уже один на дрова, и собрали невеликое имущество, хранившееся в легком сарайчике на берегу, в свои тюки — «доброму вору все впору». Увидев нас, они вызывающе запрыгали по берегу, затрясли оружием, и в нас полетели примитивные стрелы, из-за малой дальности, пока падающие в воду.

— Спокойно выйти на берег не дадут, и к переговорам не расположены, заметил Рома Ким.

— Слушай команду. Кимы стреляют в того, расписанного от макушки до пяток, с копьем и перьями — скорей всего — шаман. Я и Хромов берем на себя того гада, что командует на правом фланге. Федя, остаешься в резерве — бьешь недобитого, из первых наших целей, если оба лягут, берешь любого на выбор, — распорядился я.

Для первого выстрела были приготовлены арбалеты на лодках их натянуть второй раз не удастся, но для открытия огня с предельной дальности — в самый раз. Подплыв на сто метров, мы с Романом Кимом приложились к арбалетам, лодки — мы взяли две, — шли по ровной без малейшей ряби воде, как по зеркалу, и спустили тетивы. Тренькнули тетивы, и предводители каннибалов повалились на гальку с болтами. Мой клиент получил болт в шею, Роман достал своего в грудь. «добавки» не требовалось, и вставшие в рост ребята стали методично осыпать мечущихся на берег у каннибалов стрелами. Английские луки резко звенели в руках парней, раз, за разом посылая стрелы по убегающим. Я пожалел, что открыл стрельбу с дальнего расстояния, но выхода не было, иначе была велика вероятность, что нас зацепят самих.

Выскочив на берег, ребята тут же без дополнительной команды сомкнули ряды вокруг меня, я продолжал стрельбу. Кое в кого из дикарей попало уже не по одной стреле, в горячке они еще передвигались, пытались даже метать дротики в ответ, но исход боя уже был предрешен. Последняя пятерка метнулась в кусты. На галечнике лежало семнадцать тяжелораненых и трупов.

На берег с Кон Тики выскочила группа наших ребят — охотников из племени Мамонта, вооруженных нашим оружием, и принялась методично дорезать, по моей команде, уцелевших, а мы и часть охотников, неспешно потрусили в лес. Через два часа все было кончено. Мы дошли до последней стоянки каннибалов, расположенной в десяти километрах от берега, где нашли еще двоих, охранявших лагерь, а так же трофеи — выделанные черепа четырех гоминид-гигантопитеков. Остальных людоедов добили по дроге к этому лагерю. Черепа родственников Кла мы схоронили отдельно от слегка приваленных землей и ветками людоедов. С убитыми на берегу наши «мамонты» разобрались еще проще — привязав к ногам по булыжнику, недолго думая, отправили в озеро, на корм ракам.

По возвращению домой, ребята начали пытать меня на тему, почему я приказал на этот раз добить раненых и стрелял первый раз на их памяти на поражение. Романа интересовало, разве их нельзя было взять на перевоспитание?

Ответил, что с моей точки, народ, сделавший своей религией или просто источником существования людоедство, без действительной пищевой потребности, как на островах Океании к примеру, права на существование не имеет. Его удел — раствориться в небытии, оставшись в памяти последующих людей страшной сказкой. Даже мысль — жрать себе подобных мне глубоко противна, и должна выжигаться сейчас, на генетическом уровне, что бы среди потомков не выросли новые Чикатилы и прочая человеческая дрянь. При некотором размышлении парни согласились со мной полностью.

Люди рода Волка впятером шли вторую луну к священному озеру. Четверо из них несли носилки, на которых лежали кости старого шамана — Голоса духа Воды Серебристого Тайменя, и все необходимое для торжественного обряда проводов его к духам предков, живущих на озере. Пятым впереди шел ученик старого — будущий шаман объединенного Рода.

Род был велик. Две руки поселений по берегам Большой реки, занимавшиеся охотой на лесного и кочующего зверя, плетущие для обмена хитрые ловушки для рыбы и корзины, собирающие красивые прозрачные пластины, сквозь которые можно смотреть и обменять у людей Полудня на разные полезные в обиходе вещи. Люди на обмен получали кремни и огнива, зерно и горшки из плетеной ивы, обмазанной глиной, отчего они становятся стойкими к огню и в них можно варить мясо.

В этот год они — понесли тяжелую утрату. Шаман объединенного рода, старый Голос духа Воды, чьи года так были велики, что он и сам не помнил их счета, весной не проснулся у своего очага. Тело не трогали, пока не пошел от него запах павшего зверя — и тогда родичи поняли, что старый Таймень покинул род, окончательно уйдя тропой предков. Как требовал обычай, тело оставили в лесу на самом большом муравейнике, поставив круглосуточную охрану из двух воинов, меняющихся каждую руку дней. И через одну луну воины доложили, что муравьи отнесли мясо Тайменя духам, оставив только твердые кости, а запах пропал, — значит, пришла пора исполнить последнюю волю старика. Как повелел Таймень, его кости следовало отнести к священным берегам озера на восходе солнца, где вода так холодна, что сжимает сердце, если войти ногами. Там родичи должны были одеть его костяк в лучшие одежды, положить на стволы деревьев, которых должно быть столько же, сколько на обеих руках пальцев, рядом приторочить на дорогу убитого на заре оленя, его копье, колотушку от бубна и настойку для общения с духами. Сам бубен старик велел отдать своему преемнику, который должен был ночью разжечь на берегу костер, песней и звуками бубна приветствовать духов предков, и испросить у них разрешения быть новым шаманом. Для этого новый шаман приготовил немаленький кувшин настойки и для себя, любимого.

К озеру он дорогу знал неплохо — ходили с шаманом несколько раз и по разным поводам. Провожали старого вождя племени, вместе с помощниками этого шамана из малых поселений приходили в трудные годы, когда духи отказывали в охоте и на племя нападали болезни, уносившие большую часть членов, спросить совета, как жить роду дальше, умилостивить духов богатой жертвой и звуками бубна. В племени каждый знал, что если выпить немного священного напитка, и смотреть, качаясь под ритмичные удары в бубен на огонь, то духи обязательно появятся и дадут нужный совет или помощь. Если и это не помогало — старые изображения духов леса просто пороли хворостиной, а то и выбрасывали в огонь.

Но Священный Остров — это было место, где жили все ушедшие за грань жизни. На острове они тихо жили, не беспокоя живых, а правильно ушедший вождь или шаман, похороненный правильно, по обряду с вызовом предков, которые должны были помочь покойному пересечь грань воды к острову мертвых, потом уводил за собой и тех, кто умер-заснул перед ним, кого не успел забрать с собой предыдущий шаман или вождь. Ведь всех к острову не перенесешь, а бесплотному свежеупокоенному шаману легко собрать своих соплеменников, потерявшихся зимой на охоте, нашедших смерть в лапах хищников, успокоившихся за границей стоянки, куда племя после обряда выносило родственников и оставляло под грудой ветвей. Но шаман или вождь должен был быть похороненным на озере. Таков обычай. Иначе он вернется и возглавит толпу не до конца упокоенных мертвецов, что могут принести много вреда сородичам.

Лед уже образовал толстые закраины по берегам. Племя вышло к месту, известному шаману, где проводились все обряды, уже в сумерках, и стало готовиться к ночи. Кости шамана вынесли к кромке воды, где были сооружены непонятно как скрепленные конструкции из толстенных бревен с невиданно ровными торцами. Молодой шаман — пока безымянный, имя ему должны были сообщить духи следующей ночью, недовольно морщился — разведчики, бегавшие летом в заповедные края, сообщили ему, что вокруг озера творится что то непонятное, появились люди, и они — не из Рода Волка. У них непонятное оружие, они — разные. Похожи и на Детей Ночи — проклятое племя, представителей которого надо убивать и гнать от своих мест поселения, и на Детей Полудня, носят странные одежды из непонятного вида кожи, одевающиеся на тело как кожа вторая. В руках у них — блестящее оружие, а стрелы — бьют на расстояние, которое неподвластно лукам Детей Волка. Может быть, это и не люди вовсе, а младшие духи, вернувшиеся на берега. Захотят ли они принять старого Тайменя? Дадут ли превратиться ему в его тотем — сильную и красивую рыбу с радужной чешуей? Или отвернулись они от детей Волка? Вопросы, вопросы, вопросы….