В город, как и предупреждали вожди, не пускали никого. На вершине холма, окружённая стеной, примерно семи метров собственной высоты, с четырьмя воротами на стороны света, рвом с мостами, ведущими к воротам и убирающимися на ночь, стоял настоящий город. Всю ночь на стенами горели факелы, а может быть — лампы, подобные тем, что мы выделывали у себя на острове. Но света они давали не в пример меньше, хоть и освещали периметр неплохо. Под светом ламп виделись тени ночной стражи. Днем у ворот стояли хмурые неразговорчивые стражи, в кожаных безрукавках, вооруженные устрашающего вида дубинами, которыми пользовались весьма ловко, непринужденно помахивая, как тонкими тросточками.

Из города и в город двигались люди. Одежда людей выполнена была в основном из кожи. Редко встречалось грубое тканое шерстяное одеяние, или растительное, то же грубой выделки полотно. У женщин я заметил украшения из меди, возможно — даже бронзовые, представляющие собой круглые диски, диаметром от двух до шести сантиметров, скреплённые цепями. Иногда можно было увидеть и украшения типа шейных гривен, серьги — массивные, типа древнерусских колтов. Только женские колты Древней Руси, виденные мной в музеях Москвы, Суздаля, Новгорода и других городов, отличаются более тонкой выделкой — по понятной причине. Медные перстни носили и мужчины и женщины. Ни у одного человека я не видел раньше медных изделий. Племена — соседи еще не знали меди ни в каком виде. Здесь же — явно было видно, что с медью уже знакомы. Я нашел простое объяснение — просто металла вырабатывается мало, и на его обмен наложено строгое табу.

До собственно Большого Совета было еще дней десять, по моему календарю солнцестояние ожидалось через десять дней. Но — со своим уставом, да в чужой монастырь — можно и нарваться на неприятности. Люди в ожидании вестей из города потихоньку подтягивались, знакомились, ходили на «экскурсии» друг к другу в стоянки, осматривались на месте. Начался пробный торг. Племена разместили людей в основном в шалашах. Топили хворостом, кизяком, плавником, который сумели выловить в реке. Я своих ежедневно гонял в лежащий за двадцать километров лес, где оставил двоих лесорубов с инструментом. Сменная команда «дровоносов» ежедневно вечером трусцой доставляла на паре тележек отменные дрова для костра. Однажды дровишки попытались отобрать двое амбалов из племени Осетра — оно стояло где-то на Урале, в среднем течении. На их счастье, за дровами, получив наряд вне очереди, в тот день пошли не рядовые члены племен, а стражники из племени Кремня и Мамонта, молодые парнишки, худенькие и низенькие с виду. На счастье — потому что атаковавших недоумков с дубинами, не убили и не ранили, как сделали бы мужики из наших союзных племен — они бы и не задумались, так как вооружены лучшим оружием, и порезали бы бедолаг на шашлык. Никто бы и претензии не предъявил — защищать свое каждый вправе. Мальчики поступили более «гуманно» — основательно поколотив любителей халявы, плотно увязали и привезли дополнительным грузом, чуть было не доведя до инфаркта рачительного гнома Дока, так как еще немного и поломали бы драгоценные тележки. Больше нападений на носильщиков не было. Придя в сознание, граждане племени Осетра не верили вначале, что такие хрупкие мальчики смогли их одолеть, и даже бросились снова на моих детей. Дети добавили по старому адресу, и по старым синякам, и снова руками…. В нокауте граждане оставались до самого прихода «уполномоченного для разбора полетов» из племени Осетра.

За нападение с целью грабежа в период Совета следовало серьезное наказание — вплоть до смерти виновника. Но я не стал требовать убийства незадачливых грабителей. Горе-бандиты были направлены на добычу леса на месяц к моим лесорубам, на перевоспитание. А мы получили еще одно благосклонно настроенное к нам племя. Я пригласил вождя и шамана племени посетить нас в свободное время, соблазняя хорошей торговлей, и заодно узнал, что они могут предоставить для обмена — оказалось, графит хорошего качества и горный хрусталь. Где-то в их краях находились и хорошие месторождения рубинов, по их словам — кристаллы были огромны. Какие-то мысли о техническом использовании рубина в промышленности зашевелилась у меня в голове, но была отодвинута насущными проблемами. Уже зимой благодарные Дети Осетра приволокли на обмен больше ста кило рубинов и несчитанное количество графита (вот так вот, килограммами а не каратами мерялись самоцветы, пока их не растащили по отноркам запасливые хомяки человечьего рода). Племя получило все, чего просило от нас — хорошие наконечники, бронзовую и железную посуду, ножи и пилы с топорами. Товарообмен был с этим племенем очень выгоден, несмотря на редкость встреч в первое время. Так же я попросил оказать гостеприимство экспедиции Мады и Чаки, вместе с Кла разыскивающих соплеменников, если они пройдут через стоянки. Мне оно было обещано с радостью.

Для ярмарки я велел сделать примитивные плетеные из лозы прилавки, на которые разложить наши товары. Выполняя роль «выставочных стендов», они еще и служили хранилищами для товара, и дополнительным препятствием, если бы нас надумали, к примеру, атаковать. Я не собирался развязывать «маленькую, но победоносную войну», но в воздухе явственно пахло большими неприятностями. Нас явно обходил ряд членов племен, не позволяя подходить к местам своих стоянок. От ребят сторонились, как от зачумленных, их сверстники. Вожди — Кремень, Мамонт, Волк с каждым часом мрачнели и надувались, умалчивая о причинах такого бойкота. Наконец меня прорвало, и, не выдержав их кислых физиономий, собрал «генералитет» в своей юрте, и прямо распорядился — рассказать мне о том, что их тревожит.

Услышанное не порадовало. «Знающие» представляли собой силу, диктующую окружающим от образа мыслей и правил поведения, до количества детей в семье и порядка погребения. Вблизи Аркаима — для удобства Город Неба я называю именно так, хотя звучание его названия для непривычного моего уха выглядело совсем необычно, — слову «знающих» было подчинено все. Но вдали от центра власть столицы ограничивалась расстоянием и несовершенством связи. Племена жили сами по себе, как и тысячи лет назад. Но с каждым годом «знающие» протягивали свое влияние все дальше. На все попытки выяснить причины такого влияния и слепого подчинения обычаям собеседники отвечали — так было всегда. Писаной истории еще не существовало, как не было и письменности, но память поколений передавала, что бывает с ослушниками. Племена изгонялись в никуда, или их вожди заменялись прямо на совете послушными воле элиты города, и никого это не удивляло.

Знакомые моих союзников под большим секретом сообщили, что мы нарушили естественный ход событий, вызвав гнев Великого Неба тем, что стали пользоваться металлом, который был прерогативой жителей города, причем самой обеспеченной его части. Металл добывался в самом городе в печах, с флюсом из костей выплавлялось малое количество меди из самородного металла и особо богатых рудных тел близлежащих рудников. Рудники эти, правда, скорее напоминали ямы, где куски руды с признаками самородного металла отбирались, а остальное ссыпалось в шлак. И медь была самой мягкой, присадок типа олова, используемых нами для выделки бронзы, не наблюдалось. Хотелось бы мне посмотреть на изделия горожан поближе, но такие попытки строго пресекались стражей города, вступать с которой в конфликт уже не хотелось.

Настал долгожданный день Большого Совета Вождей. По правилам, на совет должны были идти вождь и шаман племени, без оружия. Место совета строго охранялось стражей. По сути, мы становились заложниками доброй воли вождей города на совете. Мне было неприятно, что никто из руководителей города не сделал никакой попытки познакомиться поближе. Но, запертые в центральном доме города, они не вышли, против обыкновения, кстати, что бы хотя бы навестить приехавших, и до совета никого не допускали к себе. Это настораживало еще больше.