— Ладненько. Я думаю, увлекаться очисткой сортиров не будем — здесь на озере есть небольшие птичьи базары, а в пещерах — тысячами лет живут летучие мыши. Их помет прекрасное сырье. Добудем вам с Федькой, милитаристы вы этакие, порох. Дай бог, что бы на войну он не понадобился.

— На всякий случай, постарайся, солнышко, сделать хоть килограмма три к летней поездке — чует мое сердце, что без психологического оружия там не обойтись — чего ждать от совета вождей, я могу только гадать. Попробуем глиняные гранаты со скипидаром для не летального, а психологического эффекта.

— Хорошо — хорошо, нет проблем. Селитряные фитили я сделаю, это совсем нетрудно…

Я поднялся, шутливо раскланялся:

— На этом, Ваше величество, разрешите считать совет главных людоедов планеты Земля оконченным!

Жена фыркнула и осталась корпеть над своими корчажками и мензурками, а я двинулся по острову дальше — проверять, распекать и учить, учить, учить… как завещал дедушка Ильич.

Гномы, вполне оправившиеся от последствий скипидарного оружия массового поражения, бодро работали над паровой машиной. Первую пробу решили сделать по схеме Ньюкомена, паровую машину вакуумного типа. В нашем мире в 18 веке такие машины работали для привода поршневых насосов, во всяком случае, нет никаких свидетельств о том, что они использовались в иных целях. При работе паровой машины вакуумного типа в начале такта пар низкого давления впускается в рабочую камеру или цилиндр. Впускной клапан после этого закрывается, и пар охлаждается, конденсируясь. В двигателе Ньюкомена охлаждающая вода распыляется непосредственно в цилиндр, и конденсат сбегает в сборник конденсата. Таким образом, создаётся вакуум в цилиндре. Атмосферное давление в верхней части цилиндра давит на поршень, и вызывает его перемещение вниз, то есть рабочий ход. Поршень связан цепью с концом большого коромысла, вращающегося вокруг своей середины. Насос под нагрузкой связан цепью с противоположным концом коромысла, которое под действием насоса возвращает поршень к верхней части цилиндра силой гравитации. Так происходит обратный ход. Давление пара низкое и не может противодействовать движению поршня.

Мы планировали заполнять такой машиной из озера водохранилище, для последующего разбора воды на водопровод и технические нужды. Еще была мысль приспособить его и к молоту в кузне — что бы не тягать полиспастом колоду для штамповки. Да и технологии надо было отработать. Получилось неплохо для первого раза, хотя расход топлива был несоразмерен к производимой работе. Впоследствии мы отказались от этой схемы, оставив несколько машин для откачки воды их шахт — там они были на своем месте.

Эльвира с Костей сделали пороховые гранаты из глины, в качестве запала применив пропитанный селитрой жгут. Граната могла крепиться на стрелу арбалета или лука, а увеличенная — метаться вручную. Малый арсенал на всякий случай вручался каждому стражнику. Гранаты на стрелах имели приемлемую дальность — до ста метров, навесным огнем, и удовлетворительную точность. На первое время для обороны вместо пушек и стрелкового оружия — самое то, что надо.

После паровой машины по схеме Ньюкомена, гномы сделали сразу и двигатель, подобный паровозному, установив его в воздуходувку доменных и медеплавильных печей, и соорудив привод для токарного стана и сверлилки. По габаритам машина получилась относительно небольшой, легко разбиралась на три части — станину, котел и собственно машину — цилиндр с маховиком. При разборке агрегат могли в три приема перенести десяток человек. Локомобиль, однако, что не говори.

Постоянный привод станков позволил организовать горячую протяжку проволоки — золотой, медной, и железной, а так же изготовить механизмы реверса для станков токарного и сверлильного. Длинномерные винты для реверса получили, намотав в два ряда проволоку на стержень, а потом удалив аккуратно один ряд. На получившийся «болт» налепили глины, и с помощью получившейся формы изготовили гайку каретки и задние бабки станков. Получилось грубовато, как и все первое. Но лиха беда начало, а совершенство приходит с опытом. На очереди стояли легирование стали — для этого был район Магнитогорска, а со сверлением и нарезкой бронзы мы уже справлялись закаленными железными инструментами.

Гномы по обыкновению жадничали, и норовили все выделанное железо пустить на свои инструменты, за что им неоднократно приходилось выслушивать мои и Эльвирины нотации. Слишком уж много было всего надо и сразу. Заказы на мастерскую распределялись порой с руганью и обидами еженедельно. Штат увеличивался тоже не по дням, а по часам. Молодые охотники племен становились в очередь, что бы овладеть колдовством работы с металлами — действительно, есть толика волшебства в металлургическом процессе. Затягивает, по крайней мере, как дети мои говорят — «не по детски».

На бревнах, сваленных у будущей караульной вышки, с комфортом расположились, передыхая от трудов праведных, трое пацанов. Они только что приволокли очередную партию слег к немаленькой куче, заготовленной для этого строительства.

… Слышь, Ромка! — обратился к Финкелю Антошка Маленький, он же — Рябчик, -

— А мы точно в мир, как у Властелина Колец попали!

— Смотри, у нас огры уже есть, это я про Тетю Клаву говорю, с её Гаврилкой. Валары, те же — Дмитрий Сергеевич с Елкой…. Он воровато оглянулся, не слышит ли упомянутая, как он заглазно её назвал — Эльвира свое прозвище не очень-то жаловала, особенно из уст таких шкетов.

— Неандеры — точно, как орки, ну почти! Только они дружелюбные орки, что ни говори, — вон, Ветка Клена, когда дежурит по столовой, мне всегда че-нибудь вкусненькое подсовывает, и урчит так дружелюбно.

— Глупый ты. Она в тебе своего ребенка видит — мне Инка наша рассказывала, у ней два года назад волки от самой пещеры детеныша утащили, вот она всех маленьких и приласкать пытается…

— Да… А я не знал… Я ей тоже чего-нибудь хорошее сделаю… корзинку например, такую, с крышкой, мне еще «там» дед показывал…

— Какой дед? С пальмы который? (Антон Маленький у нас чернокожий, воспитывался дедом и бабушкой по матери, до того как попал в интернат)

— Дурак ты, чес-слово. Мозги твои с пальмы… я про Антона Ефимыча говорю, меня в честь него назвали, он у меня был — ого, орденоносец! Всю войну прошел в разведке. Вот как. А на тебя посмотреть, загорелого цыганским загаром, — еще разобраться надо, кто из нас раньше с дерева слез!

— Ладно, не обижайся Антош, пошутил я — примирительно покачал головой Ромка.

Пикировки такого рода частенько происходили между приятелями, и никто не обижался.

— Не, ну вы не отвлекайтесь от темы — вступил в разговор третий участник, до сего момента слушавший с интересом выкладки Антона про мир Кольца, — че дальше то? Ну, орки у нас есть — разобрались кто. Огры, они ж тролли — пусть Клавдия с детенышем, люди — ну, тут понятно, этих индейцев-кромандейцев, похоже, вокруг хватает. А эльфы?

— Ну, как бы сказать… А наша Стража? Подходят?

— Мдяяяя… они критически уставились на площадку, где Антон Ким муштровал новичка из племени Мамонта, обучая того парировать удары меча кистенем и щитом. Ким гонял рекрута по поляне кругами, изредка охаживая ученика по мягким местам плоскостью деревянного учебного кхукри. Неандертальцев не брали в стражей по простой причине — мужчин в племени было пока только двое — маленький совсем Умка, а старший, экс-глава стада Чака был плотно занят на добыче полезных ископаемых для металлургических нужд, как лучший в этом нелегком деле. «Эльфы», один — приземистый, лохматый и кривоногий, сосредоточенно пытающийся подбить щитом ногу другому — тоже невысокому, черноволосому и раскосому Киму, кружили по полянке, не обращая внимания на бездельников — не получался прием, а Рогу Бизона еще зачет Федору сдавать, он то небрежности не простит…