— Да, я заметила. Я хотела бы, чтобы и Мередит заметила это. Веди себя прилично за столом и, будем надеяться, бедная девочка поймет, что он из себя представляет.

Намеренно обойдя Бена, Мередит велела Питеру вести ее к столу. Остальные последовали за ними, не соблюдая формальностей. За столом Питер говорил комплименты своей жене. Он хвалил ее наряд, сервировку стола и даже аромат жареной утки, витавшей в воздухе.

— О, Питер, ты говоришь милые комплименты, — счастливо смеялась Элейн.

— Самой милой из женщин.

С едва заметным неодобрением Мередит и Джон наблюдали, как мать откровенно кокетничает с их отчимом.

— Черт возьми, что с ней случилось? — тихо спросил Джон.

— Наверное, заболела, — лукаво ответила Шеннон. — Посмотри, какая она румяная.

Джон сердито взглянул на свою невесту и демонстративно отвернулся к Бену.

— Ты должен погостить у меня. Когда ты увидишь девственные места, ты не захочешь возвращаться в этот город.

Шеннон с сочувствием смотрела на Бена, удивляясь, как можно не замечать его красоты и преданности. Должно быть, Мередит слепа. Отвечая Джону, смущенный кузнец спотыкался на каждом слове, стараясь быть одновременно и вежливым, и интересным.

Гастон был невыносим. Он не замечал явно враждебного отношения со стороны окружающих, перебивал всех и выплескивал на слушателей бесконечный поток «знаний» — розы следует срезать над узлом… свечи немного коптят, если их неправильно охладили… по показаниям его «инструментов» в течение нескольких дней будет стоять сырая погода…

Когда Питер предложил ему вина, Гастон нюхал и рассматривал его так долго, что Шеннон зарылась лицом в камзол Джона, пытаясь скрыть от Мередит насмешливую улыбку. Она надеялась, что девушка прозреет, глядя на француза глазами своей семьи, хотя в глубине души не верила этому ни на грош.

Мередит ловила каждое слово Гастона с восторженным вниманием. Исчезла говорливая веселая девушка с живыми, сверкающими глазами. Появилась спокойная, преданная науке женщина. Только один раз она отвела взгляд от Гастона, посмотрев с раздражением на смеющуюся мать.

Под конец месье Гарнье прочел Джону лекцию о людях, упивающихся красотами дикой природы.

— Я изучаю дикарей, — бодро сообщил он. — Мерри говорит, вы много времени проводите среди них. Мне бы хотелось задать вам несколько вопросов.

— Я не знаком с дикарями, — Джон свирепо смотрел на француза.

— Ах, — Гастон рассмеялся. — Вы их защитник? Очень благородно. Многие из моих соотечественников разделяют… ваше восхищение. Но признайтесь, туземцы — как это говорят? Vicieux?

— Злобны. — Перевела Мередит с сомнением в голосе. — Правильно, Джонни?

— Что ты имеешь в виду? Правильно ли ты перевела, что они злобны? — прорычал Джон.

— Твой французский улучшается, cherie, — похвалил Гастон девушку. — Боюсь, я оскорбил твоего братца.

— Джонни, как всегда, невыносим, — фыркнула Мередит.

— Мерри, ты ведь встречалась с Кахнаваки. Как ты считаешь, он злобный?

— Конечно, нет, — она отвернулась от брата. — Шеннон, заставь его вести себя прилично.

Шеннон обменялась с Элейн понимающим взглядом.

— Месье Гарнье. Мередит сказала, что вы знаете доктора Маршана. Он действительно выдающийся врач, как о нем говорят?

— Он хороший врач, но… выдающимся его не назовешь. Я бы поостерегся применять столь сильный эпитет к этому человеку.

— Но вы — выдающийся ученый? — Голос Джона полон яда.

— Mais qui. [24]

— Да, он выдающийся, — твердо сказала Мередит. — Гастон, расскажи им о своих экспериментах.

— Сомневаюсь, чтобы это было интересно, cherie, — он мягко улыбнулся. — Мне бы хотелось побольше узнать о вашей очаровательной гостье Шеннон, ваш акцент… как бы это сказать…

— Опять? — прорычал Джон. — Ее акцент: magnifique? Incroyable? Degoutant? [25]

— Джон Катлер, мне знакомы эти слова. Это — «великолепный», «потрясающий», но будем надеяться, не «отвратительный».

— Браво! — Гастон весело рассмеялся. — Она действительно великолепна, не так ли, Джонни?

— Зовите меня Джоном, — произнес тот сквозь сжатые зубы. — И будьте любезны обращаться к моей невесте «мисс Клиэри». Что касается моей сестры, она для вас слишком хороша; и если та хихикающая женщина, которая была моей матерью, пока не сошла с ума… держите свои елейные комплименты при себе и…

— Джонни! — Мередит была в панике. — Шеннон, заставь его замолчать.

Безуспешно Шеннон толкала Джона кулаком в бок. Потом покачала головой и сказала:

— Гастон, Джон просит вас больше не флиртовать. Дайте передышку, чтобы все могли спокойно поесть. Окей?

— Я… дам вам передышку, — явно потешаясь над ними, сказал француз. Потом повернулся к Мередит. — Не огорчайся, cherie. Я не обиделся.

— Почему? — четко спросил Джон. — Я-то как раз старался оскорбить его.

— Ш-ш-ш. Ты ведешь себя безобразно. Ты толкнешь Мередит прямо ему в объятия, если будешь оскорблять его.

— О! — Слова Шеннон заставили Джона замолчать. Обед проходил спокойно, хотя атмосфера была накалена. Изредка молчание прерывалось смехом миссис Ван Хорн. После обеда, когда мужчины, извинившись, направились в залу, Гастон схватил Шеннон за руку и оттащил в сторону.

— Ваш Джон ревнив и не без причины. Вы загадочная женщина.

— Это комплимент?

— Разумеется. У меня к вам много вопросов.

— Мередит, наверное, ищет вас, Гастон. Флиртуйте лучше с ней. На меня ваши чары не действуют.

— Если бы вы узнали меня поближе, — он вздохнул, — они бы на вас подействовали. Я учусь, день и ночь и все еще жажду знаний.

— И правды? — не сдержалась Шеннон и уколола этого самовлюбленного бабника. — Мередит говорит, вы хотите превратить железо в золото?

— Она ничего в этом не смыслит, — пожаловался Гарнье. — Не золото я ищу, а тайну.

— Какую тайну?

— Тайну Вселенной. Небес, ветра и смены времен года. Жизни и смерти, и возрождения после смерти.

— О! — Шеннон вдруг осознала, что он искренен. Он действительно стремился к знаниям, как об этом торжественно заявил за обедом. На какое-то мгновение она даже поверила, что он вовсе не бабник, а просто альтруист, любитель научных занятий. — Вы ученый?

— Я философ, cherie, — нежно поправил он ее.

— Но если Джон услышит, что вы называете меня «cherie», вы намного больше узнаете о жизни и смерти, чем вам хотелось бы. Давайте присоединимся к Мередит и миссис Ван Хорн…

— Хорошо. На мои вопросы вы ответите в другой раз.

— Что заставляет вас думать, что у меня есть ответы?

— Мередит рассказала мне, что вы ударились головой, cherie. Она говорит, что собираются посылать за Маршаном, потому что вы вспоминаете другие места, очень далекие, которые не существуют. Думаю, вы много путешествовали и могли бы рассказать много интересного. — Его загадочный тон вдруг словно налился сахаром, стоило Мередит приблизиться к ним. — Cherie! Мы с Шеннон только что говорили о тебе.

— Вот как? — пробормотала девушка. В зеленых глазах светилась ревность. — И что же вы обо мне говорили?

— Надеюсь, Шеннон защитит меня от твоего братца, и он смягчится и разрешит мне ухаживать за тобой. Шеннон, вы скажете Джонни, что он может доверять мне?

Шеннон колебалась, что лучше: сейчас причинить боль Мередит, или заставить страдать в будущем.

— Мы говорили о моей памяти и докторе Маршане. Гастон сказал мне, Мередит, что ты рассказала ему о моем состоянии.

По лицу девушки было видно, что у нее отлегло от сердца, потому что они говорили на медицинские темы.

— Шеннон, Гастон и сам неплохой врач. Он учился с Маршаном. Может быть, он поможет тебе, и Джонни не придется ехать в такую даль.

Гастон самоуверенно улыбнулся.

— Ты льстишь мне, cherie, но думаю, будет лучше, если приедет Маршан. Когда твой братец уедет, я буду часто заходить к вам, как врач, чтобы осмотреть Шеннон…