— Опоссумы?

— Как?

— Они серые с белым, с длинными крысиными хвостами. Они носят своих малышей во внешнем животе, — Джон внимательно смотрел на нее. — Я видел их к востоку отсюда. Наверное, ты вспоминаешь те места.

— Я не знала, что опоссумы — сумчатые. Я рассказываю об Австралии. Если плыть вокруг земли, она — как раз на полпути отсюда. Сама я никогда там не была. Я видела ее на картинках. Несомненно, ты никогда никому не расскажешь об этом.

— Мы не хотим изменить историю? — ласково поддразнил ее Джон. — И ты хочешь, чтобы я поверил, будто твой брат действительно находится в какой-то там еще неоткрытой Австралии?

— А почему бы тебе и не поверить?

— Да я никогда этому не поверю. Слышал я уже подобные рассказы. Улицы, мощенные золотыми камнями, женщины ростом в шесть футов…

— Кажется, ты перепутал Австралию с Атлантидой.

— Атлантида? — И Джон захохотал во все горло. — Так ты оттуда? Это кое-что объясняет.

— Перестань! — пробормотала Шеннон. — Мы говорим о моем брате Филиппе. Ты веришь, что он существует?

— Я верю, что кто-то любил тебя, иначе ты не была бы такой нежной. И, должно быть, кто-то угрожал тебе когда-то, поэтому ты так… поразительно ранима?

— Прекрасно, Джон, — Шеннон села ему на колени. — Давай, не будем больше ни о чем говорить.

— Закончи свой рассказ.

— Хорошо, — она соскочила с его колен с выражением притворной обиды на лице. — Да пошел ты со своими проклятыми условиями… На чем мы остановились?

— На Филиппе.

— Верно, — ее голос стал мягким и нежным. — Он на двенадцать лет старше меня. Он мог бы уже давно жениться и завести кучу детей, если бы ему не надо было спасать от развала нашу семью. Ему пришлось стать хозяином дома… понимаешь… раз отец умер. Итак, отец оставил наказ, чтобы его кремировали и развеяли пепел вкаком-нибудь спокойном красивом уголке. Мы с Филом выполнили его желание. Мне тогда было восемь лет. Потом, когда Фил уснул, я разожгла костер, и Великий Дух пришел в ярость.

— Ты была ребенком…

— Да. Поэтому наказания не последовало. С другой стороны, — Шеннон внимательно смотрела на Джона, — тогда уже не было саскуэханнеков и некому было наказать меня. Я выросла, взглянула на окружающий меня мир и увидела, как много в нем несправедливости. Вырубались леса, над беспомощными животными проводились ужасные эксперименты во имя науки, воздух загрязнялся выбросами машин… — Их глаза встретились. — В моем мире сохранилось еще много красивых мест, ну все так ненадежно. Почти необратимо.

— В твоем мире… В будущем?

Шеннон увидела на лице Джона не насмешку, а неподдельное смущение.

— Многое случится в ближайшие триста лет, Джон. Изобретения, например, машины, приводимые в движение моторами. Они могут увезти тебя на большое расстояние. Есть машины, которые летают в небе. Есть лекарства, вылечивающие от разных болезней. И за каждый так называемый успех платят дорогой ценой. По моему мнению, цена слишком велика. Теперь, когда я попала сюда, я убедилась в этом еще больше. — Шеннон с сожалением покачала головой. — Очень печальная история, не так ли? Я никогда раньше не говорила так прямо и честно.

— Это еще не все, — мягко напомнил Джон. — Ты не рассказала омужчине по имени Дасти Камберленд.

— У тебя прекрасная память, — Шеннон покраснела. — Я работала на него. Он производит синие джинсы, такие, как мои. Я рекламировала их. Это значит, меня фотографировали в джинсах, чтобы убедить остальных, что джинсы красивы и их следует покупать. Сначала я была заинтересована в нем, в работе с ним. Потом… мы встречались. Я спала с ним. Хотелось, чтобы это было не так, но… Неприятное ощущение. Теперь я понимаю, почему. Мы не любили друг друга.

— Понятно. И это все, что ты помнишь?

— Конечно, нет. Я помню массу подробностей, но они не имеют значения. Важно то, что я понимаю: я здесь временно. Это паранормальное явление, оно не постоянно. Наступит день, и я вернусь в будущее.

— Туда, где машины летают по воздуху?

— Да, Джон. Не спрашивай у меня доказательств. Будет лучше, если я не открою тебе слишком много.

— Боишься, что изменится история?

Шеннон поморщилась, как от боли. На этот раз его слова были полны сарказма.

— Ты хотел узнать о будущем, и я рассказала тебе.

— Если ты можешь доказать, сделай это. Объясни, как летают по воздуху машины?

— Ну, я не знаю, как работает машина. Просто летит, и все. — Ей хотелось развеселить его. — У меня нет технических знаний, Джон. У меня элементарные знания. Но для тебя и они были бы удивительны. Например, я знаю, почему луна вызывает приливы и отливы, или почему апельсины спасают моряков от цинги. Это было открыто еще в XVIII веке.

— Замечательно. Скажи, как луна управляет приливами и отливами.

— Я не могу сказать тебе этого.

Джон раздраженно махнул рукой.

— Если бы только ты могла услышать себя! Какой вздор ты говоришь!

— Ты сам попросил рассказать тебе о моей жизни.

— Я подумал, что отыщу в твоей болтовне ключ к разгадке. Может быть, он там и есть, только я его не обнаружил.

— Ключ?

— Ты ударилась головой, — продолжил Джон. — Это — единственное, что мы знаем о тебе точно, кроме того, что ты говоришь по-английски и разжигала костер на священной земле четыре дня назад. Кахнаваки говорит, что он не нашел следов борьбы, но это ничего не значит. Стычка могла произойти где-нибудь поблизости. Потом ты могла очнуться и прийти на священную землю. Возможно, ты замерзла и потерялась в лесу… Хотелось бы мне побывать там в первый день и все осмотреть. Может быть, я нашел бы хоть какой-нибудь намек…

— Намек на что? — Шеннон сердито смотрела на него. — Ты все еще считаешь, что я вышла из города в джинсах и футболке и заблудилась в лесу. Ты говоришь чепуху! И не хочешь ничего понять, потому что боишься признать правду.

— Я выслушал тебя. Теперь ты послушай меня.

— Нет. Я заранее знаю, что скажешь: что у меня бред и что все будет в порядке, когда я отдохну. Поэтому, — она многозначительно посмотрела на кровать, — давай отдохнем.

— Ты еще не обедала, — Джон вынул из очага кусок обугленного мяса, положил на тарелку и сунул ей под нос. — Ешь, Шеннон.

В последний раз она ела мясо шесть лет назад. И сейчас только от одной мысли, что ей придется это проглотить, Шеннон затошнило. Запах мяса был невыносим. Шеннон взглянула на Джона. Было ясно, что он заставит ее съесть кролика. Джон прав, ей необходим протеин, но она не могла принудить себя прикоснуться к мясу. Шеннон схватила джинсы с кровати и молча натянула их.

— Что ты собираешься делать? — Джон приблизился к ней почти вплотную.

— Ухожу.

— Куда?

— Ловить рыбу.

— Х-м?

— Я иду ловить рыбу. Извини, но я не могу есть кролика. — Заметив на его губах легкую улыбку, терпеливо объяснила: — Когда я перешла на вегетарианскую пищу, то, чтобы Фил не очень волновался, два раза в неделю я ела рыбу. В конце концов, я отказалась и от рыбы. Думаю, мне будет легче съесть рыбу, чем кролика.

— Я поймаю тебе рыбу, только позже, — его рука потянулась к застежке джинсов. — Намного позже.

— Ты еще не ел, — Шеннон шутливо оттолкнула его руку. — Поверь мне, если мы уляжемся в постель, то нескоро встанем. Поешь, а я приведу себя в порядок.

— Сними эти свои джинсы, — попросил Джон. — Во время еды я хочу любоваться твоими красивыми длинными ногами.

Шеннон безропотно подчинилась.

— Ты любишь грецкие орехи? — спросил он.

— Очень. Разве их здесь можно найти?

— Я совсем забыл о них, — Джон взял глиняный кувшин с крышкой. — Мне не нравится их вкус, но они сытные.

Шеннон жадно схватила горсть орехов.

— А где щипцы? Они у тебя есть?

— Вот они, — он взял несколько орехов и раздавил их в руке. Потом положил Шеннон в рот кусочек ядрышка.

— Ммм… — Ее руки обвили его шею. — Накорми меня, Джон Катлер. — Его глаза сказали ей, что она странная женщина, но это придает ей очарование. — Здесь настоящий рай.