— Мягко сказано — не очень. Терпеть не могу: всюду крошки, да и вообще…

— Вот было бы отлично, если бы все дамы так рассуждали, — одобрительно заметила Мэй. — Некоторые оставляют после себя такую помойку, вы бы видели! Крошки, пролитый чай, наволочки в мармеладе… Иногда до самого ленча не убраться!

Джейн понимающе улыбнулась.

— А что после завтрака? — напомнила она.

— Мне кажется, у лорда Редланда имеются какие-то свои планы на утро. В час будет ленч, в восемь часов — ужин. Чай накрывают в четыре. Но если вы не хотите, на чай можно не приходить.

— А что здешние гости делают весь день?

— Едят, главным образом. — Она засмеялась. — Иногда гуляют в саду. Некоторые катаются на лошадях. Письма иногда пишут… Что-то в этом роде. — По тону Мэй можно было заключить, что она полагала пребывание гостей весьма скучной процедурой. — Тут есть плавательный бассейн за цветочной оранжереей. И если стоит хорошая погода, гости иногда купаются. А так, пожалуй, ничего и не делают. Большинство дам после ленча отдыхают у себя. Ума не приложу, с чего бы им уставать? — Мэй вновь рассмеялась.

— А вы не могли бы немного прогуляться со мной? Если у лорда Редланда свои планы? — поинтересовалась Джейн. Девушка с явным недоумением взглянула на нее. — Я имею в виду, не могли бы вы показать мне, где именно находится цветочная оранжерея?

— Боже правый, мисс, это означало бы немедленное увольнение со службы!

— Только за то, что вы со мной прогуляетесь?!

— Нет, я могу, конечно, прогуляться на свежем воздухе. Но только не в сторону оранжереи и вообще не там, где меня могли бы видеть. Так что благодарю покорно!

— Где вас могли бы видеть — кто?

— Ну, в первую очередь ее светлость, мисс. Когда она в саду, то даже садовникам не разрешается находиться рядом. Бывает так, что ее светлость приходит в сад, а садовники в кусты прячутся — не дай Бог, заметит!

— Но это какая-то архаика! Никогда не слышала ничего подобного! И вам самой, что же, это кажется нормальным?!

— Тут всегда были такие порядки.

Джейн не нашлась что сказать. Все-таки эта девушка живет совершенно в ином мире, не похожем на мир лондонских больниц.

— Да, мисс, сегодня будет праздничный ужин. Не помочь ли вам уложить волосы?

— Уложить волосы?! — Джейн машинально провела рукой по голове. — А что вы можете предложить?

— Ну, я бы предложила взбить их, сделать что-то вроде большого шиньона. У вас такие длинные, такие красивые волосы.

— Вы так считаете? Впрочем, делайте все, что угодно. Главное, чтобы новая прическа не причиняла мне неудобств. — Джейн улыбнулась. — А остальное — на ваш вкус.

— Договорились, мисс. Поверьте, все будет в лучшем виде. Обещаю вам. Вообще-то я с удовольствием работала бы прислугой у кого-нибудь одного. А так у меня практически нет возможности поупражняться. Гостьи обычно приезжают со своими служанками. Кстати, мисс, не забудьте про ванну: вода остынет.

Вернувшись в комнату после ванны, Джейн не могла удержаться от улыбки: Мэй не только убрала постель, но и вообще навела полный порядок, все сложила, а постельное белье так и вовсе унесла. Одевшись, Джейн по совету Мэй спустилась в столовую к завтраку.

К ее радости, столовая оказалась пуста. Оставив без внимания ряды аккуратных серебряных кастрюль, в которых было все что душе угодно — от вареных яиц до копченой рыбы и яично-лукового салата, Джейн налила себе кофе. Рядом на столике лежали свежие газеты. Конечно, хорошо просмотреть прессу, однако Джейн не рискнула разворошить стопку.

Открылась дверь, и в столовую бесшумно вошел Бэнкс. Еще вчера вечером она обратила внимание, что дворецкий не ходит, а как-то скользит по полу, словно на роликах.

— Доброе утро, мисс Рид.

— Доброе утро, мистер Бэнкс.

Дворецкий одарил ее своей редкой улыбкой, правда, не преминув заметить, что тарелка ее пуста.

— Вам ничего более не нужно, мисс? Может, принести еще чего-нибудь? — В голосе его слышалась некоторая озабоченность.

— О нет, благодарю вас, мистер Бэнкс. Великолепный кофе, — поспешила добавить она, чтобы, не дай Бог, дворецкий не почувствовал себя оскорбленным. Поднявшись из-за стола, она в нерешительности перевела взгляд с одной двери на другую. Заметив ее замешательство, Бэнкс распахнул одну из них.

— Я предложил бы вам пройти в Длинную Галерею, в это время там особенно хорошо.

— Длинная Галерея? А как туда пройти? — улыбнувшись, поинтересовалась Джейн.

— Позвольте, я вас провожу. — Дворецкий молча повел ее по длинным коридорам. Наконец они остановились перед двойными дверями. Бэнкс, чуть рисуясь, объявил:

— Вот это, мисс Рид, и есть Длинная Галерея.

Джейн от изумления даже рот раскрыла. Уже в библиотеке она подумала, что библиотечное помещение огромно, но Галерея оказалась куда просторнее. Она располагалась у подножия небольшой лестницы и если казалась узкой, то исключительно вследствие своей необычайной длины. Сквозь высокие окна проникал солнечный свет, радужными переливами поигрывал на потолке, на гладких поверхностях мраморных каминов. Полированный дубовый паркет, изящно сработанный, поражал блеском. Вообще Галерея была такой светлой, что у Джейн возникло ощущение, словно она вступила в призму.

— Надо же, как восхитительно! — невольно вырвалось у нее. При этом Джейн даже захлопала в ладоши.

— Да, эта зала имеет 116 футов в длину, мисс. Зимой окна занавешивают шторами, а летом их всегда снимают.

— Понимаю, мистер Бэнкс, понимаю… Такое чувство, что тут господствует не дерево и побелка, а кристально чистый свет.

— Именно. — Дворецкий явно питал тайную симпатию к Галерее. — Обратите внимание на потолок, мисс. — Она задрала голову и увидела, что он был украшен искусной, хотя и несколько тяжеловесной лепниной. — Сюда специально приезжали итальянские специалисты по лепным потолкам, и не один год. Если бы вы, мисс, подошли к окну и взглянули на противоположную сторону, то наверняка заметили бы, что каждая панель украшена сценой из Библии. Вот тут, скажем, Адам, Ева и Змий.

— Эта зала используется для танцев, мистер Бэнкс?

— Время от времени. Вообще-то она была задумана как помещение, где все дамы, живущие в доме, могли бы прогуливаться в пасмурную погоду. — Где-то в глубине особняка зазвонил телефон. Извинившись, Бэнкс неохотно оставил девушку.

Длинная Галерея, по всей видимости, служила чем-то вроде настоящего музея. Тут стояли изящные ларцы с иероглифами. В одном из них Джейн обнаружила расшитые перчатки и носки с тиснением, что эти вещи принадлежали королеве Виктории и Елизавете I. «Какие же странные люди эти самые королевы, — подумала Джейн. — Сколько особняков они посетили за всю свою жизнь и в каждом доме старались оставить хоть что-то на память. Интересно, они что же, забывали эти вещи? Или специально дарили хозяевам?» Внимание девушки также привлекли большие фарфоровые часы: ее так и подмывало подойти и повернуть ключ заводного механизма. Не будучи в состоянии справиться с этим искушением, Джейн повернула ключ, и тотчас же кукла подняла свою крошечную руку и провела по клавиатуре крошечного пианино: зала наполнилась звуками механической мелодии.

У кого-то из прежних владельцев особняка была явная страсть к коллекционированию различного рода часов, у кого-то — ко всему африканскому. Красовался тут и индийский ларец, на крышке которого драгоценными камнями были выложены скрещенные сабли, а в центре из пластинок слоновой кости собран миниатюрный Тадж-Махал. Немало здесь хранилось и разного оружия: пики, ножи, дротики… Все безделицы отличались отменными формами и неоспоримым изяществом.

Наконец Джейн добралась до самого дальнего конца залы и уселась перед нешироким окном на вышитую подушечку. Отсюда открывался прекрасный вид на всю Галерею. Джейн без труда представила, как тут прогуливаются нарядно одетые дамы в длинных платьях, смеясь, сплетничая и деланно восхищаясь собачками. Тут же крутятся неугомонные дети, забавляясь на скользком паркете.