Когда ее автомобиль столкнули в реку, Джейн не пострадала, хотя и промокла буквально до нитки.

Полиция попыталась уверить ее в том, что тут имела место рядовая авария, что за рулем сидел неопытный водитель… Впрочем, полицейские порекомендовали ей при возможности обзавестись телохранителем.

Теперь Джейн уже не могла, как прежде, спокойно вскрывать почту, не могла безоглядно открывать входную дверь в ответ на каждый звонок. Более того, она потеряла право свободно ездить куда бы то ни было и, что хуже всего, не могла более гулять у себя в поместье.

И потому совершенно неудивительно, что порой Джейн хотелось плюнуть и бросить все к чертовой матери. Но те самые душевные силы, которые некогда помогли ей спасти Респрин от финансового краха, которые дали ей возможность родить и воспитывать Джованни, которые позволили помочь Роберто прожить последние месяцы, — те самые силы вновь придавали ей энергию. Они вместе с Фрэн по-прежнему стоически боролись за свой проект.

Джейн приняла решение встретиться и побеседовать с кем-нибудь из влиятельных людей, поскольку был отвергнут ее очередной проект. Она прибегла к помощи своего нового союзника — прессы. Под нажимом прессы министр промышленного развития вынужден был принять предложение Джейн о встрече.

Когда Джейн пригласили в его рабочий кабинет, сердце ее оборвалось. Она оказалась лицом к лицу с одним из тех людей, которые ничуть не отличались от большинства ее финансовых советников: такой же аккуратный, что называется, с иголочки, костюм, гвардейский галстук, улыбка на губах при совершенно неулыбчивом и холодном взгляде. Щеки министра висели мешочками, как у хорошо откормленного хомячка, и отливали розовым — что бывает в результате многолетнего обильного употребления кларета лучших сортов. Его внешность говорила очень многое: не было нужды смотреть на его семейную фотографию, чтобы узнать, как именно выглядит его супруга. Равно как не было нужды спрашивать его, принадлежит ли висящий на стене портрет кому-нибудь из его знаменитых предков. Министр был весьма мил, можно даже сказать, елейно-мил с Джейн. Как же они благодарны ей за то, что она решилась на столь благородное и полезное людям дело, — однако, увы, увы, помочь он едва ли сможет. Речь-то ведь идет о вопросе, который имеет сугубо местное значение. При этом была многозначительно приподнята бровь.

— Очень сомневаюсь, что это сугубо местный вопрос. Я разговаривала с разного рода промышленниками, и они уверили меня, что уже с самого начала осуществления проекта будет создано как минимум две тысячи рабочих мест. И это лишь начало. А ведь вам наверняка известно, что в этом районе Шотландии мест и всего-то не более десяти тысяч.

— Принцесса… — начал было министр.

— Рид. Джейн Рид.

— Да, конечно же, миссис Рид, я совсем забыл, что вы предпочитаете… Наверное, вы уже думали о том, что раз намерены так щедро вкладывать деньги в развитие края, то в региональном тресте по вопросам развития Шотландии будут исключительно рады тому обстоятельству…

— Я вовсе не о них думала, когда начинала. Мне хочется создать рабочие места с полной занятостью для самых обычных людей. А не так, знаете: приедут туристы — у людей появляется временная работа; уедут туристы — и опять работы нет. Я хочу, чтобы у местных жителей появились удобные дома, с просторными комнатами. А то ведь сейчас многие вынуждены ютиться в каких-то кроличьих норах, ей-богу. Я хочу, чтобы у людей появилась наконец надежда.

— Это достойно самой высокой похвалы, миссис Рид. Но, боюсь, едва ли я чем-то смогу вам помочь. Мои руки связаны.

— А вы не хотите их развязать?

— Ну, видите ли, это вовсе не так просто. Такие вопросы не решаются на правительственном уровне, дорогая моя.

— А следовало бы, черт возьми. И если вы хоть в малой степени министр, то ваша святая обязанность оторвать от кресла достопочтенный зад и сделать хоть что-нибудь для нашего региона. — Она рассерженно взяла перчатки и сумочку со стола.

У министра вытянулось лицо, он с трудом, как выброшенная на берег рыба, хватал ртом воздух. Впрочем, Джейн понимала, что после таких ее слов едва ли имеет смысл рассчитывать на поддержку этого человека. Видимо, придется вообще обходиться своими силами, без сторонней помощи.

Решение пришло, подобно многим важным решениям, посреди ночи. И как все гениальное, оно было до невозможности простым, чтобы не сказать — тривиальным. Джейн не могла понять, как подобное не приходило ей в голову раньше.

Она будет играть по их правилам, подчиняясь их собственной стилистике решений.

Анонимно Джейн присоединилась ко всем вновь созданным обществам защиты окружающей среды края, которые поднялись как грибы после дождя. Составила список главных офисов и переслала по телексу этот список в нью-йоркский офис «Уилбур Калем». Мощные компьютеры все просчитали, проанализировали, и менее чем через сутки ответ уже лежал на столе Джейн.

Джейн созвонилась с Алистером, и буквально через два дня они сидели в «Капризе».

— Совсем как в старые добрые времена, Джейн.

— Не припомню, чтобы мы с тобой здесь бывали. С Роберто — да, но с тобой вроде нет.

— Я имею в виду, опять мы вместе. Хорошо бы почаще видеться, Джейн.

— Мой грех, наверное, но только в последнее время я ужасно занята. Да ведь и ты не часто наведываешься в Лондон?

— Наверное, я как отец. Лучше всего чувствую себя в Респрине. А Лондон слегка действует мне на нервы.

— Но ведь тебе всегда нравилось в Лондоне?

— Это было в далекой юности, — сказал он. — С тех пор много воды утекло.

— Ой, не смей так говорить, — улыбнулась она.

— Ну все равно, в пятьдесят быть этаким великовозрастным Питером Пэном — это тоже, знаешь ли, не слишком привлекательно. Ты не согласна?

— Нет, да и не могу поверить, что тебе уже «полтинник». Надо же, как стремительно летит время. Только вчера, казалось бы…

— Вчера и миллион лет тому назад. Джей… — Он потянулся через стол и коснулся пальцев Джейн. Жест этот оказался для нее настолько неожиданным, что она некоторое время и пошевелиться не могла. Тотчас вспомнилось время, когда они занимались любовью в последний раз, и женщина внимательно посмотрела на красивые губы Алистера.

— Что замолчала? — лучезарно улыбнулся он.

— Я хотела переговорить с тобой относительно своего треста, — поспешно сказала она, опасаясь, что в ее взгляде он прочтет затаенное желание.

Алистер убрал руки.

— А тебе, часом, не кажется, что ты заглотнула больше, чем сумеешь проглотить? А, Джей?

— Странно слышать, как ты снова называешь меня Джей. Кроме тебя, никто меня так не звал, — сказала он.

— Мне нравится.

Она посмотрела на него в упор. Теперь Алистер сделался еще привлекательнее, чем был в молодости: она и не думала, что такое вообще возможно. Некогда светлые волосы его теперь сделались седыми, как у Руперта. В чертах лица чувствовалась порода, а тело оставалось таким же поджарым и стройным, как много лет назад. И странным было то обстоятельство, что сейчас у Джейн ни с того ни с сего вдруг участился пульс.

Она помотала головой, как бы отгоняя наваждение. Онор наверняка посоветовала бы ей пойти и найти себе какого-нибудь молодого, симпатичного мальчика, без проблем и комплексов.

— Алистер, скажи, ты одобряешь мое начинание? — спросила она.

— Сама идея — хороша. Совершенно в твоем духе. Тебя ведь постоянно, сколько я помню, волновали проблемы богатства, привилегий, разве не так?

— С таким, как у меня, прошлым, что ж тут удивительного?

— Помнишь, как ты садилась в нашем «роллсе» на пол, когда мы въезжали в населенные пункты — чтобы, значит, никто с улицы не увидел тебя в этом автомобиле?

— Дело не только в этом. Мне всегда казалось, что при виде «роллса» обычные люди ожидают увидеть в салоне какую-нибудь кинозвезду, а не таких, как мы с тобой. — Она улыбнулась, припомнив давнишние свои ощущения.

— Сама по себе идея стоящая, — сказал он, неожиданно делаясь серьезным. — Но вот что меня беспокоит. Справишься ли ты с этим? Джеймс рассказывал мне об этих подонках в автомобиле, о звонках и письмах в твой адрес.