Они вдвоем затем побывали в Вест-Индии. На яхте какого-то приятеля-американца они доплыли до Явы. Джейн была без ума от красот Бали. И куда бы ни заносила их судьба, всюду бывали новые знакомства, новые впечатления.

Друзья Роберто относились к ней с должным уважением. С ними Джейн чувствовала себя легко и непринужденно: они не демонстрировали своего социального превосходства, не смотрели на нее свысока. Тут существовали совсем иные критерии: мужчина непременно должен быть богатым, удачливым и веселым, женщина — красивой, умной и умеющей вести беседу. Прежде ей казалось, что друзья Роберто будут непременно пустыми и праздными людьми, что ей будет невыносимо скучно в их присутствии. Действительность рассеяла все ее страхи. Женщины почти сплошь оказались начитанными, прекрасно разбирались в живописи, музыке. В Англии умных и начитанных женщин считали не вполне женственными, их обходили стороной, здесь же подобных ценили. Рядом с приятельницами Роберто Джейн чувствовала себя необразованной деревенщиной. И теперь, после того как она научилась подобающе одеваться и должным образом держать себя на людях, пришло время учиться, пополнять свои знания.

Джейн казалось, что за ними повсюду будут следовать неуемные репортеры, однако никто даже не пытался нарушить их мирную жизнь. Роберто с Джейн не ходили в ночные клубы, не посещали премьеры: они устраивали ужин у себя, ходили на вечеринки к приятелям Роберто, иногда отдыхали на яхтах его друзей.

Большинство приятелей Роберто, как и он сам, были людьми весьма состоятельными: имели собственную недвижимость, вкладывали деньги в промышленность, много и охотно путешествовали. Со стороны могло показаться, что члены одного и того же закрытого клуба перемещаются из страны в страну, с курорта на курорт. Оказалось, что у приятелей Роберто любовниц тоже хватало, правда, выяснилось, что из всех любовниц она была едва ли не самой счастливой: Роберто любил ее, их отношения отличались постоянством. В этом кругу считалось совершенно нормальным, когда на неделе все любезничают с чьей-нибудь любовницей, а буквально на следующий же день мило общаются с его законной женой. Когда среди женщин оказывались сплошь одни лишь законные супруги, Джейн испытывала некое подобие гордости: значит, сама она занимает в жизни Роберто куда более важное место, чем просто любовница.

Мир преобразился, сделался очень тесным, компактным, даже маленьким. Приятели Роберто садились в самолеты так же просто, как другие садятся в автобус: они с удивительной легкостью перелетали с континента на континент только ради того, чтобы попасть на какую-то вечеринку. У них было все самое лучшее, самое модное, дорогостоящее. Золото в этом кругу было тяжелее и сверкало куда ярче, грязи и вовсе не существовало, как не существовало немодных и безобразных вещей. Если о нищете тут что-то и знали, то лишь очень поверхностно.

В эти дни, раздумывая об Алистере, Джейн приходила к выводу, что ее нынешняя жизнь похожа на жизнь с ним не больше, чем детство на жизнь в Респрине. Джейн превратилась в элегантную даму, которая могла позволить себе практически любую роскошь, любое удовольствие.

Прошел год, и снова Джейн с Роберто оказались в Италии. От Алистера не было никаких известий. Впрочем, Джейн почти уже забыла о разводе, эта процедура теперь для нее не имела никакого значения. Первым о планах Алистера узнал Роберто — у него даже лицо потемнело от гнева.

— Он возбудил против меня дело в итальянском суде: обвиняет в том, что я, дескать, увел его жену, тем самым разрушив его семью. Надо же, какой он, оказывается, джентльмен, твой разлюбезный муженек! — Роберто заметался по комнате, размахивая бумагами, полученными от своего юриста.

— Даже не верится! Ведь ты вовсе не соблазнял меня, не умыкал. Тогда я вообще еще тебя не знала!

— Вот именно!

— И что же ты намерен делать?

— Придушить бы гада, да и дело с концом.

Были многочисленные звонки, перелет в Англию — и вот, наконец, Джейн сидит в офисе адвоката Алистера. Комната, казалось, битком набита людьми: тут были адвокат Джейн и ее помощник, адвокат и помощник Алистера, сам Алистер… Но не количество людей, а Роберто и его гнев создавали иллюзию переполненности помещения. Джейн взгрустнулось: Алистер все еще был очень красивым, элегантным, он все так же откидывал челку со лба. Собственно говоря, Алистер по-прежнему импонировал Джейн. И почему все заканчивается юридическими разборками и судом? Что помешало им остаться друзьями?

— Насколько я могу судить, принц Виллициано, вы хотели привезти советников из Рима, так? — поинтересовался мистер Стронг, адвокат Алистера.

— Я решил, что в том нет особой необходимости, — сухо ответил Роберто.

Алистер подошел к нему, протянул руку.

Роберто презрительно посмотрел на протянутую руку, затем демонстративно отвернулся.

Алистер откашлялся, скрывая неловкость.

— Джейн, а ты хорошо выглядишь, — несколько удивленно произнес он.

— Спасибо, конечно, да ведь и ты неплохо.

Роберто гневно сверкнул глазами, и Джейн поспешила сесть на место. Без преамбулы обе команды юристов начали вырабатывать условия. Они говорили, словно она не живой человек, а некий предмет, который посредством бартера можно поменять на другой.

— Правильно ли я понимаю, что цель этой встречи — урегулировать все финансовые проблемы, с тем чтобы на судебное разбирательство вообще денежные вопросы не выносить? — поинтересовался Роберто. Голос его звучал настолько спокойно, что Джейн даже немного разозлилась: ей плохо, а ему хоть бы что.

— Именно так, принц Виллициано, — ответил мистер Стронг, явно обрадованный тем, что имеет дело с человеком, который все схватывает на лету.

— И что, вы начинаете этот процесс именно в итальянском суде, потому что законы Италии, касающиеся развода, много либеральнее, чем в вашей стране?

— Вы правы.

— И если закон обяжет меня платить из своего кармана за привилегию пользоваться любовью леди Апнор, то так оно и будет.

Алистер и его адвокат откинулись на спинки стульев: они были явно обрадованы подобным оборотом дела, полагая, что остается обсудить лишь конкретную сумму.

— Однако, — продолжил Роберто, — создавшаяся ситуация кажется мне невероятно абсурдной, поскольку именно лорд Апнор первый совершил адюльтер, вследствие чего леди Апнор заработала себе сильный нервный срыв и оказалась в психиатрической клинике. Так ведь все было, если я не ошибаюсь?

— Она оказалась в частной клинике, весьма комфортабельной, следует заметить, — поспешил вставить адвокат Алистера.

— Далее, ее муж на том основании, что она якобы не в состоянии воспитывать собственного ребенка, забрал у нее сына, сделавшись его единственным опекуном. Так?

— Ну… Да, так, — согласился адвокат Алистера.

— Меня ничуть не удивляет тот факт, что вы не хотите вытаскивать все эти подробности в британском суде. Могу себе представить, что именно английские судьи подумали бы обо всем этом, окажись подробности этого дела у них перед глазами. Но хочу заметить, что в моей стране тоже кое-что известно про справедливость. Я очень сомневаюсь, что ситуация, когда я должен платить брошенной, лишенной ребенка, сумасшедшей женщине покажется итальянскому суду справедливой. Вам так не кажется?

— Если рассматривать ситуацию, как это делаете вы, то — да, можно, пожалуй, и согласиться. Но не станете же вы оспаривать тот факт, что именно из-за вас лорд Апнор оказался лишенным любви и тех удобств, которыми пользовался, имея супругу?

— Но ведь они не жили вместе?

— Они вполне могли бы наладить совместную жизнь, если бы не вы, принц Виллициано.

— Что-то он не слишком торопился, насколько я могу судить.

— Мы с вами не можем авторитетно оценивать, какие именно действия он предпринимал, — возразил мистер Стронг.

— Сейчас объясню. Леди Апнор и я, мы уже обсудили все детально и приняли решение, что она и так уже достаточно заплатила своими страданиями, унижением и муками. Мы готовы предстать перед судом любой страны, какую бы вы ни выбрали. И пусть судья решает сам: платить мне или не платить. Теперь вы наверняка хотели бы обсудить ситуацию. Пойдем, дорогая. — Он протянул Джейн руку. — Джентльмены, мы будем в «Клариджиз», на случай если вы примете какое-нибудь окончательное решение.