— Чушь, совершеннейшую чушь городишь! — Он так взглянул на Джейн, словно хотел взять ее за плечи и так встряхнуть, чтобы из нее вылетела глупость.

— Ты сам настоял.

— Жестокая ты женщина, Джейн. Ты придумала себе невесть что и своими фантазиями умудрилась сделать мне больно. И своей неумной ложью, между прочим, рискуешь разрушить все самое хорошее, что у нас есть.

— Это вовсе не ложь. Я действительно люблю его, — крикнула она.

Роберто тотчас же отвесил ей пощечину, затем ухватил ее за волосы и сильно встряхнул.

— Сучка маленькая! Как ты смеешь говорить мне о том, что любишь другого?! Я даю тебе все, а он практически ничего! Этот кретин не сумел даже доставить тебе элементарное наслаждение!

— Это моя вина, — взвизгнула Джейн. — И никогда, слышишь, никогда не смей больше прикасаться ко мне!

— Дура! Слушай же хорошенько! Ты влюблена в фантом, в собственные мечты, разве ты сама не понимаешь?! Это лишь воспоминания о первой любви. Но воспоминания — это еще не любовь! — Он кричал во весь голос, а Джейн перестала сдерживаться, и у нее по щекам теперь катились слезы. Роберто продолжал: — Ты боишься расстаться с собственными воспоминаниями. Ты вообще жизни боишься! Именно поэтому ты так долго раздумывала, прежде чем прийти ко мне. Но только не заблуждайся, пожалуйста: то, что ты к нему испытываешь, — это вовсе не любовь! Меня, меня — вот кого ты любишь! Понятно?! — И он с силой отбросил ее на постель.

Джейн всхлипывала, лежа на постели, Роберто ходил по спальне из угла в угол. Его злость все никак не утихала. Зачем он вообще спросил ее?! Теперь решительно все было безнадежно испорчено. Былого не воротишь. Принц вдруг подошел, уселся рядом:

— Джейн, извини меня. Я не должен был так себя вести. Но я вышел из себя, потому что боюсь тебя потерять. Ты, наверное, думаешь, что я этакий плейбой, что всего лишь хочу позабавиться с тобой, да? О, если бы ты только могла понять, дорогая, насколько ты мне нужна! Мне совершенно необходима твоя любовь! А теперь я словно потерял тебя.

Джейн, вся в слезах, протянула к нему руки.

— Роберто, я вовсе не хочу ссориться. Конечно, я хочу жить с тобой, без тебя я уже и не смогу. Всему виной моя гипертрофированная чувствительность. Ты, разумеется, прав: женитьба для нас — немыслимый вариант. Я и сама понимаю, что мне не справиться с отверженностью, которую некогда мать Алистера и его друзья продемонстрировали мне в полной мере. И я понимаю, что ты хотел защитить меня. Правда, правда. Прости меня.

Они очень нежно занялись любовью, а после лежали на постели и глядели вверх, на собственные отражения в большом зеркале. Роберто повернул голову к Джейн.

— Ты полюбишь меня, — прошептал он. — Я тебе обещаю.

— Да, дорогой, — ответила она и улыбнулась.

— И мы будем жить, как если бы были мужем и женой. А когда все пройдет, расстанемся с достоинством, как и подобает приличным людям.

— А может, мы и вовсе не расстанемся?

— Может быть. В этом случае, любимая, я женюсь на тебе, когда мне стукнет семьдесят. И пошли они все к чертям! — с улыбкой сказал он.

Они не спешили покидать Рим. Сейчас в городе почти не было никого из друзей и знакомых Роберто: все разъехались, кто в горы, кто на море. В Риме остались одни только иностранные туристы. Роберто с Джейн с удовольствием гуляли по городу вместе с толпами приезжих: он показывал ей любимые уголки столицы, крошечные, расположенные вдали от туристических маршрутов церкви, маленькие площади с работающими фонтанчиками. А потом водил Джейн в рестораны, где в компании всего лишь нескольких посетителей можно было сидеть часами и наслаждаться болтовней о всякой чепухе. Только упрямый ребенок из детства без любви отказывался поверить, будто нынешняя Джейн может полюбить Роберто, но все, кто видел их, особенно когда они гуляли, взявшись за руки и пожирая друг друга горящими взглядами, не сомневались в ее любви.

В замке Роберто задолго до этого был назначен званый ужин, который немыслимо было отменить. Посему в один прекрасный день им пришлось возвратиться.

— А, вот и вы, наконец! Ума не приложу, что это вынудило вас в такую жару торчать посреди раскаленного Рима? — не без ехидства поинтересовалась Онор, лицо ее, впрочем, светилось радостью.

— Мы влюбились друг в друга, — без обиняков ответил Роберто.

— Дорогие мои, это ведь так замечательно! — Онор от полноты чувств даже в ладоши захлопала. — По этому случаю и шампанского не грех глотнуть. — Она кликнула Гвидо и распорядилась насчет выпивки. — Ну а теперь рассказывайте.

— Я вернулась, чтобы забрать свои вещи, Онор, если, конечно, вы не против. Я переезжаю к Роберто.

— С чего бы мне быть против? Ты последовала моему совету.

— Я хочу, чтобы она перебралась немедленно, вдруг, чего доброго, еще передумает, — пояснил Роберто.

— Думаешь, может передумать?

— О, если бы ты только знала, как непросто было убедить ее!

— Да, она отличается редкостным упрямством, — со сдержанным смешком призналась Онор.

— Да еще и гордая.

— Вот-вот. Эта самая гордость когда-нибудь и погубит ее, — тотчас же согласилась Онор.

— А не могли бы вы прекратить обсуждать меня в моем собственном присутствии, а? — с улыбкой спросила Джейн. — Онор, писем за это время не было?

— Лежат на моем бюро.

Кроме письма из банка были еще три. Перво-наперво она вскрыла письмо от сына. Читая, Джейн не могла сдержать ликования: сын хотел ее навестить!

— Он всегда такой стеснительный со мной, — удивилась она. — Вот уж не думала, что он сам захочет приехать. У меня только и есть от него, что эти смешные письма! Роберто, можно будет ему сюда приехать?

— Разумеется, дорогая. Он — единственный мужчина из твоего прошлого, против приезда которого я не возражаю.

Онор при этом быстро перевела взгляд с Роберто на Джейн.

— О, жалость-то какая… — произнесла Джейн, вскрыв другое письмо.

— Что такое? — поинтересовалась Онор.

— Мэй, помнишь такую? Моя замечательная служанка из Респрина, потом она переехала со мной в Лондон. Оказывается, Мэй развелась с мужем. Вернулась в Респрин, чувствует себя очень несчастной. Вот если бы можно было устроить ее как-нибудь ко мне? Как бы я хотела помочь ей…

— Напиши и спроси, согласна ли она прислуживать, если при этом ей придется разъезжать по свету?

— Роберто?!

— Дорогая, разумеется, тебе понадобится служанка. Надеюсь, она вполне тебя устроит.

— О, она лучшая, кого я только знаю! Но, Роберто, я не могу позволить себе такую роскошь.

— Дурочка, это ведь я буду платить ей жалованье!

— Роберто! — Она подбежала к нему, обняла. — Я так тебе признательна, Роберто! Огромное спасибо.

Роберто и Онор только улыбались, наблюдая за тем, как Джейн раскрывает последнее из полученных писем. Улыбка тотчас сошла с ее губ, она нахмурилась.

— Не могу поверить… — произнесла Джейн, мгновенно побледнев. Некоторое время она сидела совершенно неподвижно. — Вот дерьмо!

— Что случилось, Джейн? — взволнованно воскликнула Онор.

— Письмо от юриста. Алистер обвиняет меня в супружеской измене с Роберто и на этом основании хочет получить развод. — Она повертела конверт в руках. — Письмо отправлено через несколько дней после того, как я выехала в Рим. Удивительно… Как он узнал?! Кто ему сообщил? А ведь он говорил, что я сама могу обвинить его в супружеской неверности. Я сказала тогда, что у меня никого нет. Интересно, каким же образом он разузнал?!

— Когда именно ты ему говорила? — резко спросил Роберто.

— В тот самый день, когда выехала в Рим, — простодушно ответила Джейн.

— Значит, в тот день ты разговаривала с мужем?

— Да, Роберто.

— Теперь понятно, — сказал он, и лицо его исказила гримаса злости.

— Погоди, Роберто, ты не так понял. Дело вовсе не в этом… Разговор с ним не имел решительно никакого значения.

— Слушайте, о чем вы говорите? Видимо, кто-то из его знакомых увидел вас вместе и рассказал Алистеру. Здесь сейчас столько всяких людей.