Дебора замялась. Если она скажет Томасу больше, он может рассказать всё Саймону. А если не сказать…

Но у Линли был нюх, как у лисицы. Он сказал:

— Ты не ответила на мой второй вопрос, Деб. Чьего звонка ты ждала?

— Журналиста.

— Того типа из «Сорс»? Дебора, это просто безумие! Может случиться что угодно!

— Ну, не думаю… разве что моя фотография появится на первой странице «Сорс» над сообщением, что я — детектив сержант Коттер. А это было бы забавно, Томми. И уж никак не опасно.

Линли на некоторое время замолчал. Дебора увидела, что женщины наконец добрались до своей цели, каковой оказалось модерновое здание, похожее на поставленный на попа ящик; оно было сооружено из кирпича и бетона в самом непривлекательном стиле шестидесятых годов. Дебора приостановилась, ожидая, пока женщины войдут внутрь и сядут в лифт, А Томми тем временем уже снова говорил:

— Дебора, ты хотя бы подумала о том, что будет с Саймоном, если с тобой что-нибудь случится? А вот я подумал, поверь мне.

Дебора приостановилась перед входной дверью здания и мягко произнесла:

— Милый ты мой Томми… — Он промолчал. И Дебора его поняла. — Тебе не о чем тревожиться. Мне ничто не грозит.

Она услышала, как Линли вздохнул.

— Будь поосторожнее, — сказал он.

— Конечно, — согласилась Дебора. — И прошу тебя — ни слова Саймону.

— Если он меня спросит…

— Он не спросит.

И Дебора отключила телефон. Но он тут же зазвонил снова.

— С кем это ты там болтаешь? — резко спросил Зед. — Я пытался до тебя дозвониться. Где ты, чёрт побери?

Дебора сказала ему чистую правду. Она разговаривала с инспектором из Скотленд-Ярда. Она сейчас стоит перед… Ну, это называется детским центром, и она как раз собирается туда войти и выяснить, что это такое. Он может к ней присоединиться, но она бы не советовала этого делать, потому что ему будет слишком трудно остаться незамеченным.

Похоже, Зед Бенджамин вполне согласился с разумностью её слов. И сказал:

— Позвони мне, когда что-нибудь выяснишь. И лучше не пытайся меня надуть, а не то в завтрашней газете появится твоё фото, и вся твоя маскировка разлетится к чёрту.

— Всё поняла.

Дебора закрыла телефон и вошла в здание. В фойе было четыре лифта и сидел охранник. Дебора прекрасно понимала, что мимо охранника ей не проскочить, а потому огляделась вокруг в поисках вариантов. В стороне, между двумя кустами бамбука в кадках, она увидела висевший на стене большой стенд и направилась к нему в поисках информации.

На стенде перечислялись офисы, операционные и, похоже, лаборатории, а над всем этим красовалось нечто такое, при виде чего Дебора прошептала: «Да!!» Потому что этот центр работал под эгидой факультета наук и технологий. Дебора тут же стала поспешно просматривать списки названии и нашла то, что и ожидала найти. Одна из лабораторий занималась изучением репродукции. Интуиция не подвела Дебору. Она шла по правильному пути. А Саймон ошибался.

Закончив разговор, Линли посмотрел на друга. Сент-Джеймс не сводил с него глаз всё то время, пока инспектор говорил с Деборой, а Томас знал всего нескольких человек, способных лучше Саймона читать между строк, хотя в данном случае Сент-Джеймсу приходилось читать не совсем между строк. Но это не имело значения. Линли так построил свою беседу с Деборой, чтобы её муж мог понять, где она находится и с кем, и при этом формально не предать её.

— Вот уж самая безумная из всех женщин на свете, — сказал Саймон.

Линли взмахнул рукой, давая понять, что согласен с мыслью друга.

— Но разве это не в природе женщин?

Сент-Джеймс вздохнул:

— Нужно было её остановить.

— Бог с тобой, Саймон! Она взрослый человек. Вряд ли ты смог бы силой уволочь её в Лондон.

— Ну да, и она это говорила. — Сент-Джеймс потёр лоб. Выглядел он так, словно не спал всю ночь. — Вот ведь жаль, что нам пришлось взять напрокат две машины. Иначе я мог бы поставить её перед выбором: или поедешь со мной в Манчестерский аэропорт, или добирайся до дома как знаешь.

— Сомневаюсь, чтобы это хоть как-то помогло. Ты и сам догадываешься, что она могла бы ответить.

— Ох, да. Чёрт побери… Да, я знаю свою жену.

— Спасибо, что приехал сюда, Саймон, что помог.

— Был бы рад найти для тебя более определённые ответы. Но всё сходится к одному, как я ни рассматриваю факты: обыкновенный несчастный случай.

— Несмотря на избыток мотивов? Похоже, тут у каждого были причины убрать Яна Крессуэлла. Миньон, Фредди Макгай, Ник Файрклог, Кавех Мехран… и бог знает кто ещё.

— Да, несмотря, — кивнул Саймон.

— И это не идеальное преступление?

Сент-Джеймс посмотрел в окно, на медный ряд берёз, горевших осенним пламенем. Подумал. Они с Линли встретились в довольно ветхом викторианском отеле неподалёку от Ньюбай-Бридж, где в комнате для отдыха можно было выпить утренний кофе. Это было одно из тех местечек, о которых Хелен восторженно говорила: «Боже, какая здесь восхитительная атмосфера, Томми!», и это сразу извиняло и ужасные вытертые ковры, и толстые слои пыли на головах оленей, висевших на стенах, и древние диваны и кресла… На мгновение на Линли навалилась давящая тоска по жене. Он глубоко вздохнул, как уже научился делать это в подобные моменты. «Всё проходит, — подумал он. — И это тоже пройдёт».

Сент-Джеймс повернулся в кресле и сказал:

— Когда-то, безусловно, случались идеальные преступления. Но в наши дни слишком трудно совершить такое, да просто невозможно. Криминальная наука слишком далеко продвинулась вперёд, Томми. Теперь всегда можно отыскать какой-то след с помощью методов, о которых ещё лет пять назад и знать никто не знал. И сегодня идеальное преступление должно выглядеть так, чтобы никому и в голову не пришло, что это вообще может быть преступлением.

— Но разве мы не видим как раз это?

— Только не после расследования коронёра. Только не при условии, что Бернард Файрклог сам приехал в Лондон и попросил тебя перепроверить всё ещё раз. Нынче идеальное преступление — это то, что вообще не вызывает подозрений, никому даже в голову не должно прийти, что это может быть преступлением. И расследование не назначается; коронёр просто фиксирует смерть, жертву кремируют в течение сорока восьми часов, и на том всё кончается. Но при той ситуации, какую мы видим здесь, ничего не осталось не проверенным, не осталось ничего такого, что заставляло бы подозревать неслучайность смерти Яна Крессуэлла. Коронёр сделал правильный вывод.

— А если предполагаемой жертвой была Валери, а не Ян?

— Получается то же самоё, сам видишь. — Сент-Джеймс сделал глоток кофе. — Если тут крылось намерение, Томми, и если преступник нацеливался на Валери, а не на Яна… ну, ты ведь должен согласиться, что от неё можно было избавиться и другими способами, более удобными. Всё знали, что Ян, как и Валери, пользуется лодками. И зачем так рисковать и убивать его, если умереть должна была Валери? И опять же, какой тут мотив? И даже если у кого-то были причины желать ей смерти, всё равно исследование доказательств к чему-то привело бы.

— Но доказательств нет.

— Нет ничего, говорящего о том, что это не то, чем выглядит: несчастным случаем.

— Но, Саймон, для расшатывания камней могло быть использовано что-то другое, не разделочный нож.

— Разумеется. Но тогда на самих камнях остались бы следы применённого инструмента. А на них следов нет. Этот лодочный дом уже много лет ждёт возможности кого-нибудь утопить.

— Значит, это не преступление.

— Таков мой вывод. — Саймон сожалеюще улыбнулся. — Я вынужден повторить то, что уже говорил Деборе, не убедив её, правда. Пора возвращаться в Лондон.

— А как насчёт преступного намерения?

— В смысле?

— Предположим, некто желает кому-то смерти. Надеется на неё. Даже планирует. Но прежде чем успевает осуществить свои планы, его опережает несчастный случай, и предполагаемая жертва всё-таки погибает. Такое здесь может быть?