— Здорово придумано, — говорю я Жюлю. — День-другой ему будет чем заняться.

— У него уйдет целая неделя на переодевание. Будем надеяться, что после этого он столкнется с вашим убийцей в темном переулке, и тот искромсает его на мелкие кусочки.

— Жюль! Какие ужасные вещи вы говорите.

— Мадемуазель, если я привяжу вас к стулу и заставлю слушать высокопарные рассуждения о нравственности…

— Я перережу себе горло.

— Я сделаю то же самое, если мне придется сегодня снова выслушивать месье Уайльда. Но прежде чем нас постигнет такая участь, мы должны отправиться в институт. Когда я выходил из отеля, прибыл посыльный от доктора Пастера, который сообщил, что у него есть информация, касающаяся того, что мы обсуждали.

Мы выходим из кафе, и Жюль делится со мной еще одним наблюдением.

— Интересно, что Люк Дюбуа пребывает в расстроенных чувствах в тот момент, когда в нашем расследовании наметился прогресс. А тут еще Оскар валяет дурака.

— Оскар производит на вас впечатление дурака?

— Вовсе нет. Скорее бога, низвергнутого с Олимпа за большой грех, или как наказание нам за наши грехи.

В институте нас сразу проводят в кабинет Пастера. Рядом с ним его ассистент Томас Рот. У престарелого ученого виноватый вид.

— Когда мы беседовали с вами, я не знал, что недавно институт имел дело с человеком по имени Нуреп или как его там. Два месяца назад он заказывал бульоны для приготовления культуры.

— Бульоны?

— Стерилизованную среду, в которой выращиваются микробы. Это может быть дистиллированная или дождевая вода, кровь животных, любой бульон, например куриный, или даже твердая пища.

— Не говорил ли Перу… доктор Нуреп, над чем он работает?

— Никакие обсуждения не велись. Бульоны были заказаны по почте и отправлены на железнодорожный склад.

— В этом и состоял контакт с тем человеком? — спрашивает Жюль. — Переписка, и ничто больше?

— В письме только указывалось, какие нужны бульоны, в каком количестве и адрес доставки. Письмо не сохранилось. Мой служащий показывал его мне, чтобы получить разрешение на доставку. Боюсь, что я просто забыл о нем.

— Как осуществлялась оплата? — спрашиваю я.

— В конверт была вложена достаточная сумма.

— По тому, какие среды были заказаны, вы можете что-либо сказать о характере работы? — Я надеюсь, мы поймем, что представляет собой Перун.

— Ничего, кроме того, что она связана с микробами. Он заказал несколько различных сред и мог экспериментировать почти с любым видом бактерий.

— Значит, эта заявка не может служить для нас подсказкой, какого рода деятельностью занимается Нуреп?

— Она свидетельствует о том, что несколько месяцев назад у него не было лабораторного оборудования для приготовления сред. Поскольку экспериментаторы обычно сами готовят для себя среды, эта заявка показалась нам странной. Если бы он раньше не имел контактов с институтом, мы не стали бы выполнять заявку. — Пастер улыбается чуть застенчиво. — Я детектив по части преступлений микробов, но исходя из характера заявки, я бы сделал заключение, что Нуреп непродолжительное время находился в том районе, куда мы отправили свой продукт, и что он еще не организовал полноценную лабораторию.

— Куда были отправлены материалы? — спрашивает Жюль.

— На железнодорожный склад в Нормандии. Доктор Рот сообщит вам точный адрес.

— В каком состоянии исследования причин «черной лихорадки»? — интересуюсь я у доктора Пастера.

— Мы на той же стадии, что и прежде.

— Вы хотите сказать, что противоречия с медиками препятствуют исследованиям?

Доктор Пастер ничего не говорит, но по выражению его лица я вижу, что он не собирается мне возражать.

Я решаю сообщить ему о сегодняшней встрече с Дюбуа.

— Я беседовала с человеком, который посылает вам образцы крови и ткани, взятые у больных, умерших от лихорадки.

— Кажется, это молодой доктор из больницы Пигаль.

— Значит, вы не знаете его?

— Нет, его образцы доставляет курьер. — Пастер поворачивается к Роту. — Доктор когда-нибудь появлялся в институте?

Рот качает головой:

— Нет, образцы приносит курьер.

— Мы только надеемся, что доктор достаточно компетентен, чтобы справиться с этой задачей. — Пастер поправляет очки и, сощурившись, смотрит на меня. — Я чувствую, вы хотите задать вопрос об этом докторе Дюбуа.

— Признаться, эта беседа меня озадачила. Мне показалось, что он в трудной ситуации и пытался выведать у меня информацию.

— Информацию? — Пастер совершенно удивлен.

— Да. Мне кажется, он интересуется тем, что мы узнали об убийцах.

— Но какое отношение молодой доктор может иметь к преступлениям?

— Мы не знаем, — перебивает меня Жюль, — но намереваемся выяснить. Помимо того что доктору Дюбуа поручено снабжать вас образцами, вы что-нибудь знаете о нем?

— Ничего. Если я не ошибаюсь, он один из практикантов Бруарделя. — Пастер качает головой. — Микробы гораздо понятнее, чем люди. Они приносят либо пользу, либо вред. Но ни один микроб, даже микроб чумы, даже тот, что убивает, не пытается причинить вам вред.

— Микроб, который убивает, не пытается причинить вред?

— Если они убивают, то уничтожают хозяина. Они делают это непреднамеренно. — Он снова качает головой. — Но люди гораздо коварнее.

— Поскольку питательные среды были отправлены в Нормандию, я должен немедленно ехать туда, — сообщает о своем решении Жюль, когда мы выходим из института.

Я пытаюсь подавить в себе вспышку негодования из-за того, что от меня хотят избавиться только потому, что я женщина.

— Я еду с вами.

Стоило мне только произнести это, Жюль, как я и ожидала, возражает:

— Это не женское дело.

Я останавливаюсь, беру его за руку, так что ему приходится остановиться тоже, и смотрю ему прямо в глаза.

— Никто из нас не будет гоняться по всему миру за безумцем убийцей.

— И вы этому помешаете.

— Забавно, мсье Верн, но то же самое я подумала про вас.

— Я знаю, вы как женщина сделали многое, но вы должны понять, что существует вполне реальная опасность.

— А когда убийца гнался за мной на кладбище, ее не было? Или когда я находилась на волосок от смерти глухой ночью на острове Блэкуэлл?

— Мадемуазель…

— Я тоже еду. Согласны вы или нет. И вы не можете меня остановить.

Он смотрит на меня, как отец на упрямую дочь.

— Станция в двух часах езды на поезде. Придется остановиться на ночлег. Поскольку женщина не может удалиться от дома на расстояние часа езды без багажа, достаточного для оснащения целого дивизиона французской армии, то…

— Я путешествовала вокруг света с одним саквояжем.

— Как вы помните, я написал книгу о путешествии вокруг света. Самое быстрое его можно совершить за 80 дней. И для удовлетворения минимальных потребностей женщине нужно несколько больших дорожных сундуков с вещами.

Я постукиваю пальцем по его груди.

— Я еду с вами, нравится вам это или нет.

— Замечательно. Но учтите, мадемуазель, это малонаселенный район. Сомневаюсь, что там отыщется больше одной или двух гостиниц. Если окажется всего одна комната… — Он пожимает плечами и не скрывает притворную улыбку.

Он думает, что это остановит меня, но не знает, что имеет дело с современной женщиной — сексуальные намеки не испугают меня.

— Если найдется одна комната, вы сможете спать в хлеву. Если Господу когда-то там было совсем неплохо, то простому писателю будет и подавно хорошо.

Он уже не улыбается, а хмурит брови.

В конце концов мы договариваемся встретиться на вокзале Сен-Лазар сегодня в час дня.

Дюбуа

После работы Люк Дюбуа отправляется на баржу. Перун недоволен его приходом.

— Тебе же было сказано не появляться здесь, кроме как ночью.

— Извините, но у меня есть важная информация. Я разговаривал с американкой. Она почти напала на ваш след.